Творения

Что же должно сказать о руках, пользу которых провозглашают разнородные искусства? Но о них сделаем упоминание в следующем за сим слове. Посему для него соблюдем и повествование о пользе рук.

Итак, взойди до выи и рассмотри ее устройство. Приведи себе на память столбы, снизу вверх просверленные, в которых много продольных скважин и в средине — самая большая, чрез которую водопроводы поднимают вверх большое количество воды и, распределяя оную, заставляют течь вниз, в другие скважины; и одну часть воды препровождают в южную часть города, другую — в восточную, третью — в западную, и четвертую — в северную. Такую же пользу и выя доставляет человеческому телу. Ибо, как говорил уже я, искусство подражает природе и в своих изобретениях уподобляется ее произведениям. Поэтому шея имеет у себя уста желудка и чреву препровождает пищу и питие; имеет также дыхательное горло, простирающееся от легких до гортани; имеет и кровеносные жилы, и жилы бьющиеся, чрез которые мозг принимает в себя кровь и воздух; питаясь же и возрастая сам, посредством соединенных с ним костей, препровождает хребтовый мозжечок в хребтовую кость, от которой питается весь костяной состав, а также идут нервы самые крепкие, толстые и тонкие, плоские и круглые, служащие к тому, что ими связываются суставы и мышцы получают движущую силу.

Поелику же приходим к самой голове, то смотри, как она, подобно некоей крепости, стоит на виду в граде тела и. как некое богатство и сокровище, за самою крепкою оградою хранит головной мозг, потому что череп, подобно ограде и шлему (у греков подобоименны и череп, и шлем, как устрояемый по подобию черепа), окружая головной мозг, предотвращает, по возможности, угрожающий ему совне вред. Но чтобы мозг, будучи крайне нежен и весьма мягок, при ударении не терпел какого–либо повреждения от костей, которые жестки и упорны, Творец обложил его двумя покровами, которые у врачей называются мозговыми оболочками. И тончайшую, называемую темноцветною, срастил с мозгом, и сделал, что она, весьма близко прилегая к мозгу, может его. сдерживать, но, по чрезвычайной тонкости, не имеет силы поражать, а другую соделал плотною и твердою, и она занимает средину между мозгом и черепом, чтобы не причинять боли мозгу, имея сущность более жесткую, и не терпеть боли от костей, будучи их нежнее. Посему головной мозг, как сказал я, подобно некоему богатству, сохраняется в голове, как в крепости.

Поелику же начальнику стражи — уму — нужны были соглядатаи, которые бы предусматривали и враждебные, и дружественные, движения, то Творец дал и их, и не одному поручил сие наблюдение, но поставил двух стражей и узаконил наблюдать и высматривать одному, что делается на правой стороне, а другому — что на левой. А как и они имели нужду в стражах, в зубчатых стенах, в оградах и частоколе, то и о сем не понерадел Творец сего града, но глазам, которым вверил чувство зрения, наподобие каких–то зубчатых стен и оград, дал в защиту брови, укрываясь под которыми, могут безопасно осматривать и то, что вдали. К сим же зубчатым стенам, подобно некоей крыше, защищающей от падающих сверху дождей, присоединил несколько тонких волос, которые, склонившись к внешней стороне глаза, принимают на себя текущий с чела пот, передают его друг другу, сливают в капли на висках и избавляют глаза от вредных действий пота. Но поелику стражи имели нужду в полном вооружении, то Творец облек их покровами — веками — и вместо копий и стрел присовокупил ресницы, которые не наклонены подобно бровям (чтобы из защитников не сделаться злоумышленниками) и не по прямой черте простираются вперед (чтобы при смежении век не происходило между ними трения), но наклонены немного наружу, чтобы предотвращать вред от самых мелких тел. Ибо при сильном дуновении ветра приходит в движение не мелкая только, но и крупная пыль, а также соломинки и иное сему подобное. Нападают комары и другие подобные мелкие животные и, увидев ресницы, похожие на частокол, предаются бегству. Так общий всех Зиждитель вооружил и колосья пшеницы; ибо, влагалища зерен обложив остнами, не дозволяет питающимся семенами птицам делать большой слишком вред плоду, но как бы остриями какими приводит в страх и обращает в бегство.

Но может быть, страдая недугом неблагодарности, скажешь: «Что же дано мне преимущественно пред пшеничным колосом?». Тебе же, безумный, на пользу сотворен и колос. Почему же остаешься неблагодарным, когда Бог ради тебя и принадлежащее тебе вооружил твоим же оружием? Ты, неблагодарнейший, сеешь пшеничные семена, а Он орошает, согревает, питает, оберегает, хранит их и предлагает тебе уже созревшими. Ты же, сжав, свезя на гумно, искусно отделив от соломы, очистив от мякины, смолов на жернове, отделив отруби, замесив руками, передав на очаг или в печь, наслаждаешься хлебами и не знаешь Подателя!

Но возвратимся к глазу. Обрати на него внимание, рассмотри, сколько у него оболочек, рассмотри внешнее его благообразие, рассмотри тонкость зрачка, окружающую радугу, которую называем венцом, роговидный кружок, ягодичную плеву, лежащий под нею и проглядывающий сквозь средину ее кристалловидный шар, разлитую вокруг него стекловидную жидкость, сетчатую плеву, железистую основу, на которой держится весь глаз, эту, посредством самого малого сосуда, из головного мозга сообщаемую пищу, и это из глазных кутков истечение излишеств.

Посмотри, сколько цветов один за другим принимает на себя кровь. Сперва была она пищею, измельченная зубами, передана чреву. Чрево придало ей собственный свой цвет и сделало белою; а это, приняв в себя, печень превратила еще в собственный ее цвет. Так, сделавшись настоящею кровью и поступая в головной мозг, снова делается белою, сгущается в кости, слагается в жилы, хотя толстые, но гибкие.

Но усиливаясь исследовать промыслительность Творца, обнаруживающуюся в человеческом теле, поступаю я, может быть, подобно тем, которые предприемлют перечесть песок. Поэтому один, сам с собою займись обозрением по порядку всех чувств: вкуса, обоняния, слуха как одно из них различает запахи, и приятное допускает до себя, а от зловонного отвращается (почему этому чувству и предоставлено отделение головных излишеств). Поелику сие чувство, находясь в верху тела, принимает в себя все поднимающиеся снизу испарения, прилив же их причинил бы великий вред самой главной части, (разумею головной мозг), то Творец всяческих и сего не оставил в небрежении, но устроил в них некие, как в губке или свирели, проходы и как жидким, так и густым излишествам указал путь к нёбу во рту и к ноздрям; и два члена назначил для сих отделений, чтобы вредное, как можно скорее, выходило вон, а для излишеств парообразных и дымных устроил, что они выходят и извергаются в швы черепа. Обрати внимание и на действенность слуха. Смотри, как, принимая в себя тысячи звуков, не пресыщается, не наполняется и не все одинаково приемлет, но умеет различать звуки тонкие и густые, наслаждается благозвучием, отвращается разногласия. С помощию слуха внемлем мы словесам Божиим, с помощию слуха естество наше обучается всякой человеческой науке: грамматике, риторике, софистике, арифметике, врачебному искусству, механике и всему прочему, что только изобрел человеческий род.

Сей–то слух преклонив к словесам нашим, приими врачевство, очищающее душу и избавляющее ее от лукавой хулы. Устрой для слуха двери — разум — и приставь дверника — страх Божий. Будь судиею предлагаемых тебе словес, и придверник пусть отворяет двери для словес благочестивых, а слова хульные, мерзкие, богопротивные отсылает прочь, затворяет для них двери и, как несокрушимый некий запор, приставляет к сим дверям твердость веры. Таким образом, возможно будет и от врагов избавляться, и сохранять душу здравою, когда, внимая словам дружественным и благодетельным, не быв чешеми слухом, по слову божественного Павла (2 Тим.4:3), не преклоняя слуха к словам приятным, но повреждающим разум, а, напротив того, став прямыми и правдивыми судиями того, что говорится, избирая из сего, что приносит пользу, и, по слову Пророка, днем и ночью, ходя и сидя, чтобы то ни было или делая, или терпя, будем выну предзреть пред собою Бога (Пс.15:8). Ему слава и честь, и поклонение во веки! Аминь.

Слово 4. Доказательство Промысла, заимствуемое от устройства человеческих рук и изобретенных человеком искусств

Пророческий голос, как слышу, поет и взывает: Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс.18:2).

Но чтобы доносился оттуда такой голос, какой производится дыханием, чрез дыхательное горло изгоняемым в уста, и словом, мерно приближающим язык к зубам, сжимаемыми губами, воздухом, поражаемым и производящим отражение, — сего никто никогда не слыхал из подобных нам людей.

Напротив того, будучи видимо и показуя то величие свое, то красоту свою и служа для людей покровом, небо молча проповедует Творца и язык каждого возбуждает к песнопению. Но, как смотря на дом, который построен весьма искусно, поставлен на крепком основании, у которого углы выведены прямо, при его широте, длине и высоте сохранена соразмерность, окна расположены правильно и в порядке, соблюдено и все прочее, что придает великолепие таким домам, немедленно удивляемся художнику, хотя нет его перед нами; представляем его себе мысленно и все благообразие примечаемого в доме благолепия приписываем его искусству; так, взирая на небо и на это для многого полезное движение небесных светил, не им поклоняемся, но Творца их чествуем возможными для нас песнопениями, и от величества бо красоты созданий сравнително Рододелатель их познавается (Прем.13:5). Ибо правильно и справедливо заключаем: если таково величие тварей, то каков Творец? Если такова красота сотворенного, то какова же лепота наилучшего Художника и Творца всяческих? Так небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь. Так день дни отрыгает глагол, и нощь нощи возвещает разум (Пс.18:2–3). Не издают они голоса, не произносят устами, но непрерывно следуют друг за другом и друг пред другом служат на пользу людям, и так велегласно взывают, что весь человеческий род слышит их глас. Сказано: не суть речи, ниже словеса, ихже не слышатся гласи их (18:4); каждый народ, каждый язык слышит, что проповедует и день, и ночь. Хотя есть различие в языках, но единое естество извлекает из них одну и ту же пользу.

Так, изрекший сие, в другом псалме прославляя Создателя, сказал еще: удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему (138:6). Обратив взор на себя самого, — говорит Пророк, — и на себе остановившись, освободившись от всех внешних мятежей, вознамерился я заняться рассмотрением своего естества, в точности изведать разумную силу души, те познания, которые для нее удобоприемлемы, те искусства, которыми наполнила она жизнь, при помощи которых проводит жизнь приятную и довольную, то множество понятий, которые из себя порождает, ту безмерность их, которую в себе вмещает; как укладывает все это и хранит в раздельности? Как удобно из уложенного берет, что ей угодно? Как распоряжается телом, и глазам поручает различать объемы и цветы, языку вверила давать суд о вкусах и поставила его служить при собственных ее порождениях, а ноздри соделала судилищем запахов, и для слов, приносимых совне, отверзла уши; прочим же членам тела вручила осязательную силу, и им сообщает силу ощущения, а сама восприемлет от них и скорбь, и веселие? Соображая в уме и это, и все тому подобное, видя стечение сих противоположностей для устроения одного живого существа, соединение и сочетание смертного и безсмертного, — говорит Пророк, — препобеждаюсь сим чудом и, не продолжая своего рассмотрения, признаюсь в том, что преодолен, и, провозглашая победу премудрости Создателевой, прославляя Творца, взываю: удивися разум Твой от мене, утвердися, не возмогу к нему.

В настоящем случае слова сии приличны и нам; пожелавшим изведать премудрость, открывающуюся в устройстве частей человеческого тела, и дознавшим на опыте свое безсилие. Немалую, впрочем, пользу извлекли мы и из недостаточного рассмотрения. Потому что и в самомалейшей части тела увидели блистательно являющую себя Божию промыслительность. Ибо что малоценнее волос? Какая часть тела до такой степени лишена чувствительности? Однако же слово наше показало необходимую потребность и волос. Свидетельствуют это брови и ресницы, свидетельствуют волосы, украшающие и вместе покрывающие голову. Ибо потребность и сих последних дают нам знать не имеющие их на голове. Вначале они стыдятся как лишенные украшения, а потом придумывают другие какие–нибудь покровы, восполняющие потребность волос. И, вероятно, головам у иных быть обнаженными от волос Зиждитель попустил для того, чтобы дознали мы, что Творец, созидая живое существо, промышлял и о волосах. Так, у достигших, наконец, мужества и переступивших возраст отроческий украшает Он бородою как подбородок, так и некоторую часть ланит. — Сначала появляется на них пушок, потом покрывают их небольшие волосы, чтобы самым прибавлением своим показывать разность возрастов и наружностию убеждать, что время оставить детские игры и заняться делами важными. А поелику женам для подобного научения достаточно болезней при рождении, то Создатель у одних мужей увенчал так ланиты.