Твоя чужая

От услышанного я скривилась, смутно припоминая толстяка бармена, похожего на склизкого слизня, вот уж насколько надо быть нуждающейся, чтобы отдаваться такому упырю.

– И что он так в открытую двигает товар?

– Ты дура что ли?! – расхохоталась она: – Клиентов он знает в лицо, а бы кого пошлет к черту.

– А мне продаст?!

– У тебя и так есть, и уж почище будет того, что втюхивает Женька.

– Ты не боишься, что суррогат попадется и отправишься к праотцам?! – не унималась я, пожалуй, надо наладить отношения с Маринкой, хотя по-хорошему лучше послать весь этот балаган к дьяволу и пусть Даниил Александрович сам пыжится, но отчего-то чувство азарта начало брать верх и теперь хотелось доказать ему, что я не пустое место, и тоже способна приносить пользу.

– Волков бояться, – философски изрекла Маринка, озираясь по сторонам.

– Ладно, надо будет наведаться завтра к вам, замолвишь слово за меня?!

Соседка взглянула на меня недоверчиво, явно поражаясь такому желаю свести знакомство с сомнительными личностями, но легенду надо отыгрывать до конца. Какой наркоман прощёлкает возможность найти товар по более выгодной цене, вот и я не собиралась упускать возможность, сделаю свою дело и пусть Сергеев с Быковым катятся на все четыре стороны.

– Хорошо, – пожала она плечами, наверняка даже не собираясь запоминать наш разговор и мою просьбу. Почему-то я была уверенна, что в конечном итоге ей сегодня повезет, выбьет она у многочисленных дружков дозу и будет витать в облаках несколько суток, наблюдая, как цветут стены.

И все же Маринке надо было сказать «спасибо», благодаря ей нездоровые мысли о Сергееве, а также горечь и самобичевание отошли немного назад, освобождая место для разработки собственного плана. Я старалась заглушить внутренний голос, который напоминал хлыст, он бил безжалостно, оставляя на сердце следы, там и так было немало рубцов, так что одним больше одним меньше уже особой роли и не играло.

– Сама виновата, – прохрипела я: – Думать надо было головой, а не бросаться в омут, Быков прав, к сожалению, любовь и светлые тона жизни – это не про меня.

Не поминай черта к ночи… Возле подъезда стоял мужчина и пускал сигаретный дым кольцами, завидев меня, он отбросил окурок и сделал шаг вперед. Я остановилась и глубоко вздохнула, хотелось развернуться и броситься наутек, конечно, это вызовет массу вопросов, но встречаться с Игорем – меньшее чего я желала. Он был сейчас, как контрольный выстрел в голову, после тяжелого дня, удручающего разговора с Маринкой, клинка под ребра от Сергеева, и тонны упреков, которые озвучивал мой внутренний голос, желание было одно – закрыть глаза и провалиться в подземелье.

– Я битый час тебя здесь жду, уже перезнакомился со всем сбродом, а ты все блудишь… – с места в карьер начал Быков.

– Так предупреждать надо было о визите.

– С каких это пор? – удивился он вполне искренне, нахально притянув меня ближе к себе.

Я выставила руки вперед, желая сохранить между нами дистанцию. Игорь и раньше не вызывал у меня трепетных чувств, а в последнее время откровенную брезгливость тяжело уже было скрывать. С появлением в жизни Даниила все ощущения и эмоции будто бы обострились, какие-то новые грани появились у окружающего мира, я на миг осознала, что дико соскучилась по себе прежней, но увы… это все было мимолетно. И самое правильное сейчас – это попытаться возненавидеть его за предательство по отношению к своей семье, за отклик на мои поцелуи, за теплоту, что он дарил мне.

– Тебя жена дома, наверное, ждет! – сделала я попытку надавить на его совесть.

Игоря перекосило от моих слов, он дернул щекой и ослабил хватку. Его брови сдвинулись к переносице, придав лицу хмурый вид, практически дикий. Быков не любил, когда я упоминала его семью, будто ступала на запретную территорию, ведь его благоверная по сравнению со мной была ангелом, кристальной росой, и на контрасте с грешницей представлялась неземным созданием.

– Может, впустишь?! – хмыкнул недовольно он.

– Не могу, – развела я руками, демонстрируя равнодушие, – у меня сегодня опасные дни.

Быков бросил на меня злой взгляд, но настаивать не стал, то ли желания особого у него не было, то ли решил попросту не связываться, чем признаться меня удивил, раннее в подобных ситуациях он придумывал иные способы.

– Насчет Сергеева подумала?

– Подумала…

– И? Ксения, что с тобой твою мать, ты словно в коконе, под кайфом что ли?!

Я молча качнула головой, предоставляя Игорю возможность самому придумать ответ на свой вопрос, мне искренне было все равно что он там, в итоге решит. Надоело объясняться, играть, претворяться, сейчас задача номер одни – лечь спать. А завтра… завтра я выполню просьбу Сергеева, забыв на мгновение о произошедшем, претворюсь слепой, глухой и бессердечной, а потом с высокоподнятой головой уйду… Во имя памяти о своей семье, о своей жизни, уйду, чтобы попытаться собрать себя по частицам, научиться жить и постараться отмыться от грязи, в которую так упорно втаптывает меня Игорь.

Дождь неистово барабанил по грязным стеклам, каждый удар капель отдавался болью в висках и даже нахлобучивание подушки на голову ни чуточку не помогло. Комната тонула в полумраке ноябрьского утра – холодного, серого и одинокого. Все, как всегда, никаких перемен в этом маленьком пространстве похожем на мышеловку. Может Алексей и прав был, когда советовал продать квартиру, выбросить мусор из жизни и из головы, попытаться начать все с чистого листа. Да вот только сказать куда проще, чем претворить в жизнь, слова – ветер, зачастую они не стоят и ломаного гроша.

Я глубокого вздохнула, прислушиваясь к тишине, что давила свинцом на грудь, она отдавалась в ушах колокольным звоном, наверное, несмотря ни на что у меня сильна психоэмоциональная составляющая, иначе не трудно и свихнуться после всего, что довелось пережить. Ведь не было никого рядом, не с кем было поговорить, не было жилетки или надежного плеча, одна, как перекати-поле, ничья, чужая для себя и для окружающих. Сердце, казалось, остановилось, замерев на очередном ударе, и только с появлением Сергеева, что-то там, в глубине ёкнуло, но, к сожалению, это игра в одни ворота.

Кто-то умный сказал, что нет ничего тяжелее, чем смотреть на человека и понимать, что он никогда не будет твоим. Возможно, этот кто-то оказался прав на все сто процентов, но по сравнению с потерями, хм, пожалуй, я могла бы поспорить. Боль утраты до сих пор саднила душу, она кислотой выедала внутренности, превращая их в бесформенную массу ткани. Кровь застыла в жилах, а время замерло в тот момент, когда раздался телефонный звонок и мужской голос буднично произнес: «Крепитесь».

Всего одно слово и мир рухнул, понесся с космической скоростью под откос, и так сложно было найти тормоза, чтобы хотя б чуть приостановить этот бег в никуда. Моя семья – моя ахиллесова пята, и память о них перманентна, ее не сотрут ни злые ветра, ни одиночество дней, ни косые дожди. Даже Быков, который так старался выбить из меня все чувства, потерпел крах, наверное, его авторские методы в моем случае были бессильны, и все то, что он считал за благо я воспринимала, как комедию положений.

Прикрыв веки, стараясь сосредоточиться на пульсации в висках, я вновь и вновь вспоминала вчерашний день, когда каким-то образом смогла на час воскреснуть, чтобы потом снова провалиться в пучину забвения. Боль обжигала, полосовала, царапала и пришлось прикусить губу, чтоб не разреветься. Сложно признаваться себе в собственной слабости, но Даниил смог нарушить границу, своим острым языком, своим панибратским отношением, он заставил меня, если и не жить, то, по крайней мере, мечтать.

Перед глазами то и дело возникал его мужественный профиль, ямочки на щеках, когда он хитро ухмылялся и чувственные губы. Кожа тут же покрылась мурашками, стоило только вспомнить о нем. Я со всей злостью отбросила одеяло, и резко поднялась с кровати, опустив ноги на холодный пол. Впереди день, да, он будет непростым, но не катастрофически сложным, он будет одним из тех, что так похож на предыдущий.