Твоя игра, мои правила

На периферии сознания слышу знакомую музыку. Нехотя разрываю поцелуй и утыкаюсь лбом в его плечо, глупо улыбаясь. Дышу, восстанавливая сбитое дыхание. Прислушиваюсь, стараясь прийти в себя. Наслаждаюсь, когда мужские сильные руки скользят по спине.

Телефон звонит снова, заставляя вернуться в реальность.

— Извини, мне пора, — произношу, видев имя звонящего.

— Да, конечно, — грустно усмехнувшись, Макс разворачивается и уходит обратно к ребятам. Больше не сказав ни слова.

Обидно, черт возьми. Я хочу его остановить, уже порываюсь за ним, но звонок Арса заставляет развернуться и бежать к нему. Сдерживая слезы, несусь к машине брата, который, скорее всего, видел мой поцелуй с Максом. Но, что самое странное, оценив мою печальную физиономию, он молчит. Молчит всю дорогу до аэропорта. Молчит в самолете. И только около дома родителей решает высказать все, что накопилось:

— Твою мать, Алиса! Если ты все выходные будешь ходить как в воду опущенная, то я аннулирую спор. Мы останемся здесь. Ты этого хочешь? — Отрицательно качаю головой. — Тогда, если хочешь снова увидеть своего бармена, будь добра, улыбайся!

[1] Алексей Васильев — фамилия изменена.

Глава 13

Арсений

Родной дом встречает детскими визгами и криками. Первое, что бросается в глаза, так это племянница. Варька в забавной розовой шапочке с заячьими ушами, восседая на лабрадоре, орет на всю лужайку. За ней, пытаясь обогнать друг друга и сражаясь в честном бою световыми мечами, бегут Артем и Женька. Риччи, любимый всем семейством рыжий лабрадор, заметив нас, начинает жалобно скулить, прося помощи. И, кажется, я его понимаю.

С этими детьми невозможно чувствовать себя взрослым парнем. Сам того не понимая, я часто впадаю в детство. В тот самый возраст, где дозволено и даже полезно играть в догонялки и устраивать нешуточный бой на водяных пистолетах.

— Риччи, — зову пса, не забыв присвистнуть.

Вывалив язык и счастливо заскулив, тот скидывает в желтую листку Варьку и несется ко мне. Он бежит, виляя хвостом, предвкушая объятия лучшего друга. Весело смеюсь, наблюдая, как за рыжим чудом, словно вихрь, несутся дети. Как всегда, пес закидывает на мои плечи передние лапы и начинает облизывать лицо.

— Риччи, фуу, — смеясь, пытаюсь увернуться от довольного пса, но он с легкостью меня заваливает.

— Аха-ха, не с королевой, так хоть с псом поцеловался, — хлопнув пару раз в ладоши, Алиса смеется и уходит в сторону дома.

Нагло оставляя меня одного на растерзание псу и детворе.

Вот же стерва, однако.

Алиска, она хоть и веселая девчонка, которая любит хорошо повеселится, но дети явно не ее конек. Максимум она выдержит эту шумную стайку один час. После сделает все, лишь бы спихнуть их на родителей или кого-то. Да даже няню вызовет, которую малышня доведет до истерики меньше чем за час.

Наверное, это семейное.

— Мелкие? — приподняв голову, зову малых, которые уже облепили сестренку со всех сторон, не давая ей пройти к дому.

Ай да молодцы. Надо будет им по конфетке купить.

— Арсенька, — счастливо кричит Варюшка, красавица семьи Арестовых. Ну, или Стангенборг. Вообще пофиг. Одна кровь и ладно. — Я так счастлива тебя видеть.

Отцепившись от Алискиных ног и лукаво улыбнувшись, маленький чертенок со всех ног несется ко мне. Или на меня.

— Вар-р-ря, — рычу сквозь зубы, ощущая детский вес, снова приложивший меня головой к земле. — Риччи, ты-то отвянь.

— Мы счастливы с тобой играть, — верещит племяшка, тиская меня за щеки.

И зачем я ее этому научил? Черт знает.

— А я как счастлив тебя видеть, моя маленькая принцесса, — целую мелкую в щечку, но та только отмахивается от меня ладошками и пытается сползти.

Не сопротивляюсь. Отпускаю.

— Фу. Ты че, чудище небритое, подходишь к детям с бородой? — грозно уперев кулачки в бока, заявляет мелкая, стоя надо мной.

Алиска начинает ржать, а я лежу на земле, приподнявшись на локтях, и смотрю, как истукан, на маленького ребенка. Маленького, блин.

Под прищуром недовольных детских глаз, касаюсь рукой щеки, и точно… колючая.

Ладно, принцесса, обещаю, что побреюсь.

— Конечно, ведь деда не так тебя воспитал, — съязвив, мелкая хватает лабрадора за поводок и уходит вместе с ним, гордо задрав подбородок.

Говорят, что дети — это половина мамы и половина папы. Так вот. Вранье все это. Варька как минимум семьдесят процентов Славы, и большая часть — это вредность, упертость, и, конечно же, красота.

— Кстати, что по поводу папы? — немного испугавшись, интересуется Алиска и помогает мне подняться.

На днях мы обсуждали сегодняшний визит в отчий дом, и Алиска, придумав многочисленное количество отмазок, очень не хотела ехать. Первый раз на моей памяти такое. И что-то мне подсказывает, что дело даже не в строгости отца и не в той взбучке, что он нам еще устроит. Здесь дела сердечные.

Диагноз — влюблена.

— Папа зол, — привлекает наше внимание Артем, все это время стоявший рядом и тихо посмеивавшийся.

Младший братишка — копия меня в десятилетнем возрасте, ну и отца, конечно же. Только взгляд мамин. Несмотря на настроение, он всегда теплый. Цвета нежной листвы. Да и сам мальчишка — маменькин сынок. Чуть что, так сразу к ней бежит. Но, не дай бог, тронешь что-то его, вот прямо его. Разорвет. Уничтожит.

— А где Женька? — интересуюсь, обнимая малого за плечи.

Черт возьми, но я до безумия счастлив его видеть. И отчего-то мне кажется, что он вытянулся, да и возмужал как-то.

— Убежал докладывать отцу о вашем прибытии, — как ни в чем не бывало произносит братишка и пожимает плечами.

Чертыхнувшись, искоса смотрю на бледную сестренку, которая еще немного — и вывихнет себе пальцы. Это надо же их с такой силой заламывать.

— Блин, — выругавшись, Алиска прикладывает к лицу ладони и трясет головой.

Мда. Нежданчик.

Папочка нас по головке не погладит. В принципе, ремнем тоже по мягкому месту не отшлепает. Но выговор сделает. Жесткий. Такой, что страшный сон легче пережить будет.

После того как мы поставили его перед фактом нашего перевода, а точнее, не мы, а ректор, нам не удалось нормально поговорить. Отец словно строит из себя обиженку, да так, что делает переадресацию наших звонков на маму. Моих так точно. Да, каюсь. Через несколько дней на свежем воздухе меня позорно сожрала совесть в лице упрямого деда. Это надо же, отказаться от нового забора. Немыслимо. В тот день я пытался дозвониться до отца и пожаловаться на деда, но папа не отвечал. Только мама. Я даже несколько раз перепроверил номер, набрал Славке и Лехе, но результат тот же. И тогда я понял, что мы не дети… Мы идиоты.