Твоя игра, мои правила

Просто другого, более ласкового понятия обзывательства в мою тупую башку не пришло.

Я знаю, отец бы понял нас, если бы мы просто захотели сменить прожженную столицу на провинцию. Но спор… выпорет даже сейчас. И плевать ему на наш возраст.

Нет, он не запрещает нам устраивать тотализаторы между с собой, членами семьи. Запрет распространяется только на все, что за пределами дома. Никаких игр с людьми, с которыми мы едва знакомы.

Ну а мы как бы… Идиоты.

— А по губам? — холодный, стальной голос отца раздается от крыльца.

Замираю, медленно перевожу встревоженный взгляд на сестрицу и, не выдержав, начинаю ржать. Глаза ее готовы вылететь из орбит, а слезы — затопить все в радиусе нескольких метров. Да ее лицо сейчас покруче картины «Крик» Эдварда Мунга.

— Расслабься, — все еще смеясь, обнимаю сестрицу и успокаивающим движением руки глажу по спине. — Он улыбается.

Отец строг с воспитанием детей и внуков, но любовь творит чудеса. Любовь вообще необыкновенная вещь. Мало того что она приходит незаметно, вживается в кожу, поглощает разум, порой даже заставляет творить глупости, самое страшное — она делает человека уязвимым.

Даже отца, холодного и властного генерального директора многомиллиардной империи, Наша семья в нем души не чает. Здорово понимать и осознавать, что на работе он строгий начальник, а дома — любящий отец и заботливый муж.

— Ну, рассказывайте, как дела? — обняв нас за плечи и прижав к себе, добродушно интересуется отец.

В голубых глазах нет льда, там только теплые воды Сантандер.

— Все отлично, готовимся к курсовой, — натянув на лицо улыбку, мямлит сестра.

Мысленно бьюсь башкой о стенку, замечая, как отец недовольно сканирует ее взгляды. Чертов рентген.

— Хорошая новость. Ладно, ступай в дом, а ты… задержись, — припечатав меня к земле суровым взглядом, отец обеспечивает нам приватность.

Так и знал, что отдуваться мне. Так всегда. За такие косяки отвечаю я, а она… пьет чай с блинами. Хотя виновата-то она, я здесь вовсе ни при чем.

— Слушаю. — Прячу руки в карманы брюк и взираю на отца.

Очень надеюсь, что также сурово. Хотя о чем это я?! Куда мне до матерого волка. Я так — щенок.

— Что у ее случилось? — сканируя придирчивым взглядом, с каким он обычно лепит выговор подчиненным, тихо интересуется отец.

Я не привык врать ему, но сейчас очень хочется это сделать. Девочки в нашей семье — принцессы, а мы их рыцари. И если что не так, отвечать нам. В данной ситуации мне. Молчу. Смотрю на отца в упор, а вместо него вижу Алиску, убирающую квартиру в одиночку.

Так проходит минута, две. Мы все стоим. Отец ждет, знает, что не совру. И, видимо, не смолчу.

— Любовь? — вопрошаю, растянув губы в счастливой улыбке.

— Не очень хорошая новость, поэтому я сделаю вид, что не услышал ее, — развернувшись, отец направляется в дом.

Что и требовалось доказать. Зная отца, он потребует ежедневных отчетов относительно Алиски. Придется согласиться, иначе отправит на разведку своих верных псов.

Дом встречает веселым смехом и бесподобным, сводящим с ума желудок ароматом выпечки. Разувшись и скинув куртку у порога, бегу в свою комнату, совершенно не обращая внимания на то, что меня зовут. На данный момент у меня нет желания обмениваться любезностями, слишком потрёпанный у меня для этого вид. Быстро принимаю душ, переодеваюсь и, счастливо улыбаясь, спускаюсь на кухню.

— О, явился и не запылился, — улыбаясь и отставляя кружку в сторону, дает пятерню старшая сестренка.

— А я смотрю, вошла во вкус. Нравится быть колобком? — указываю взглядом на ее объемный живот и треплю ее гульку.

— Отвали, — махая головой, отмахивается сестренка, заливаясь веселым смехом.

— Ладно, ладно. Привет, мамуль, — обхожу Славу и направляюсь к маме, которая что-то ароматное помешивает в казанке.

Мм, божественно. Обожаю, когда мама готовит. Сколько себя помню, повара мы вызывали только в случае больших мероприятий. А так даже пельмени лепим всей семьей. И поверьте, маме наплевать, что папа крутой бизнесмен. Дома он, как мы, может хоть на голове ходить. Главное, в меру.

— Привет, родной, — положив лопатку на специальную подставку, она обнимает меня и целует в щеку. — Я так рада вас видеть. — В уголках глаз замечаю слезинки и едва заметные морщинки.

— Я скучал, мамуль. — Еще раз целую и крепко обнимаю, не желая видеть ее слез. Пусть даже это слезы счастья.

Мама. Дорогой и любимый человек. Иногда мне кажется, что с возрастом она становится только лучше. Красота ее с годами не блекнет, только расцветает. А фигура… ей позавидуют многие женщины в ее возрасте. Про таких еще говорят — ведьма. Но она не такая. Просто мама вся в движении и с удовольствием вместе с папой занимается в домашнем спортзале.

— А я не очень, — вставляет свои пять копеек Антошка, лопая пиццу.

Младший брат Алексея. Ребенку чуть больше десяти лет, а он уже познал горе. Пьющие родители являются одной из проблем нашей страны. Нерешаемых проблем, к сожалению. Но сейчас он словно и не помнит того времени. Мальчик полностью поглощен созданием видеоигр, а Лешка ему в этом помогает.

Кстати, по поводу видеоигр. Не забыть бы.

— А тебя не спрашивали, — рассмеявшись, Алиска отбирает кусок пиццы и, корча забавную рожицу, съедает.

— Ну и коза ты, Лиска, — нахохлившись, сдается Антон.

Умный малый. Умнее здесь всех, вместе взятых. Вундеркинд, блин.

— Согласен, — привлекает наше внимание мужской голос.

Вальяжно вышагивая, Лешка подходит к Славе и, обняв, целует. Нагло.

— Кхм, кхм, тут как бы дети, — привлекает его внимание Алиска, тыкая ему ложкой в спину.

Можно стерпеть многое, но не то, как член семьи нарушает правило номер шесть. Отец его придумал, когда Лешка пришел к нему с повинной и признался в своих чувствах к Славке. Хотя мы и так все об этом знали. Я даже выиграл целых пятьдесят долларов.

В общем, все проще простого.

Правило номер шесть: никогда не целоваться при детях. Поцелуи допускаются, если в окружении нет людей младше восемнадцати.

Жестко, но честно.

— Ты про себя, что ли?

— Бабосики? — проигнорировав вопрос, Алиска пододвигает к нему баночку, которая стоит на столе с момента утверждения правила. Точнее, с того, как мы начали косячить.

— Не понял, а чем я уже успел провиниться? — Под смех родительницы муж сестры пытается слиться. — Вот вас не было, все было тихо.