Твоя наследница
Шрифт:
— Это мой личный номер. Только для близких людей. Я хочу, чтобы он у тебя был.
Обозначил доходчиво.
Взяла и без слов убрала в карман.
Желание смять бумажку и демонстративно выкинуть ее в урну, гордо вздернув нос и заявив, что нам с дочерью от него ничего не нужно, даже в мыслях не промелькнуло. Не потому, что увидела какую-то призрачную выгоду от вдруг появившегося на горизонте отца моей девочки. А потому что здраво оценила последствия того, что о наследнице Давида Цикала скоро станет известно многим.
Шило в мешке не утаишь. Если Давид сказал, что не отступит, значит,
Так, хватит рефлексировать, даю себе мысленную команду и вылезаю из уже припаркованной машины. Забираю с заднего сидения два чемоданчика с косметикой и остальной приблудой, без которых в работе, как без рук, и захожу в «Приму».
Привычная обстановка действует положительно: успокаивает и настраивает на лучшее. Перебрасываюсь с девочками впечатлениями от работы с клиенткой, выслушиваю отчет о произошедшем за время моего отсутствия, даю указания по завтрашнему дню, поскольку до субботы здесь уже не появлюсь, и прощаюсь.
Пора забирать Амину.
Дочка, словно чувствует мое настроение, на прогулке не настаивает, и мы проводим тихий вечер дома вдвоем, играя в настольные игры и вновь поедая мороженое. Вот что-что, а оно нисколько нам обеим не надоедает.
Сладкоежки, что тут еще скажешь.
Влад не звонит ни в среду, ни в четверг, но это отмечаю как-то мимоходом, где-то на периферии сознания, когда в десять вечера укладываю Амину спать. Пропажа жениха не особо расстраивает. А точнее, воспринимается спокойно.
Так, ни тепло, ни холодно. У себя в голове я уже приняла решение расстаться, осталось только озвучит это Зубкову при личной встрече.
Бездумно брожу по затихшей квартире, отмечаю, что на улице стало совсем темно и нужно бы включить свет. Или не нужно. Дома хорошо при любом раскладе.
Меня слегка знобит. Не простыла, скорее, так выходит нервное напряжение от эмоционально сложного дня. А вот холод я не люблю. Потому иду в спальню, достаю из шкафа кофту, когда-то очень давно связанную руками мамочки, и с удовольствием ее одеваю.
Вот теперь отлично.
И пусть она уже старая и видно, что поношенная, но все равно очень любимая. А еще греет так, что кажется, будто мама находится в этот момент рядом и нежно обнимает, делясь теплом.
Спать не хочется, валяться и смотреть телевизор тоже. По въевшейся за годы привычке устремляюсь в кухню. Варю кофе и занимаю любимое место на подоконнике.
Вот теперь всё правильно.
Хорошо. Спокойно. Привычно.
Мысли сами собой устремляются к Давиду.
Не сопротивляюсь, знаю, что бесполезно.
Сегодня тянет на воспоминания. Ко дню нашего с ним знакомства.
Ну, как знакомства?
Я знала Цикала и до того момента. Ни раз видела и слышала, бывая в его доме. А вот он меня точно не замечал. И, думаю, не обращал бы внимания и дальше, но… как говорится, дело случая…
Карина, его сестра, пригласила меня к ним домой, чтобы подготовить ее к вечеринке. Что там было за событие, уже не помню. Да и не суть. Но приехала я в особняк ближе к вечеру на такси. В тот день моя машина находилась в сервисе — меняли сигнализацию.
Работа вышла длительной. Колдовала я над обликом капризной клиентки не менее трех часов. Когда же собралась уезжать — нарисовались непредвиденные обстоятельства.
Я рассчитывала вернуться в город на такси, но из-за разыгравшегося ливня операторы, все как один, отказались посылать транспорт ночью в пригород.
Карина предложила остаться у них до утра и даже пригласила на вечеринку, которую устроила дома. С первым предложением я согласилась, от второго вежливо отказалась.
При всем уважении к хозяйке, хорошо понимала, что мы крутимся с ней в совершенно разных кругах, и уж лучше я посижу в комнате и почитаю, чем буду чувствовать себя белой вороной среди мажористых мажоров.
И все было именно так. Я прекрасно проводила время в выделенной мне комнате, пока ближе к ночи черт не дернул спуститься вниз, чтобы приготовить себе кофе.
Захотелось же.
То, что в кухонной зоне нарвусь на знатно подвыпившего неадекватного гостя, и тот не просто начнет ко мне подкатывать, а нагло зажмет в углу и полезет руками и губами везде, где сможет дотянуться, совершенно не предполагала.
Ну ведь не бывает же такого беспредела.
Оказывается, бывает. И это жутко страшно.
Как ни странно, в ту ночь меня спас от изнасилования именно хозяин особняка — Давид Цикал несмотря на непогоду вернулся в особняк, а не заночевал в городской квартире. Правда, спас в свойственной лишь ему манере. Мужчина прогнал мажора и тут же обвинил меня в том, что я сама наглым образом спровоцировала «невинного»:
— Нечего полуголой разгуливать по кухне.
И это он сказал мне, девушке, одетой в лосины и длинную футболку-платье.
Сказал… и получил знатный отпор. А что он хотел, если злость от бессилия и адреналин, гулявший по крови, решили выйти из меня таким интересным способом.
Тихая девочка Юля одномоментно превратилась в настоящую мегеру, острую на язык и колко жалящую в ответ.
Дословно воспроизвести то, что я умудрилась ему наговорить, уже нереально. А вот результат мини-скандала помню очень даже четко.
Давид с ухмылкой пригласил меня на свидание, явно решив подколоть, а я, ни в какую не желая оставлять за ним последнее слово, согласилась…
Это стало началом наших отношений, длившихся почти два месяца.
Два самых счастливых месяца моей жизни, когда я жила, как в раю, не ходила, а летала, мечтала, дышала полной грудью и бесконечно улыбалась. И никому об этом не рассказывала, боясь сглазить.
Счастье любит тишину…