Твоя навеки

Мигель и Чикита сели в машину и крикнули сыну, чтобы тот поторопился. Они опаздывали. Он махнул всем с заднего сиденья. Фернандо зашел в дом. Мария и София стояли и смотрели вслед машине даже после того, как она исчезла из виду.

Следующие несколько дней тянулись мучительно долго. София пребывала в дурном расположении духа, и никто не мог развеять ее плохого настроения, даже дедушка О'Двайер, с его резкими замечаниями. Мария только и делала, что щебетала, чем раздражала Софию еще больше. Ей так хотелось побыть одной, чтобы полностью отдаться своей тоске. Каникулы уже подходили к концу, а с ними заканчивались и длинные летние дни. Наконец Мария решила, что с нее хватит.

— Ради всего святого, София, прекрати это, — сказала она, когда ее кузина отказалась играть с ней в теннис.

— Прекратить что?

— Выглядеть так, как будто ты носишь траур.

— Я грущу, вот и все. Разве мне нельзя грустить? — язвительно заметила София.

— Он всего лишь твой кузен. Ты ведешь себя так, словно влюблена в него.

— Я действительно влюблена в него, — забыв о стыде, ответила София. — И мне плевать на то, кто об этом знает.

Мария была явно шокирована.

— Он твой двоюродный брат, София. Ты не можешь любить своего двоюродного брата.

— А я люблю. У тебя из-за этого какие-то проблемы? — с вызовом спросила она.

Мария секунду помолчала. Ее захлестнула волна ревности. Она вскочила на ноги и бросила Софии:

— Тебе пора вырасти! Уже прошло время детских увлечений! В любом случае, Санти в тебя не влюблен. Иначе ему не понравилась бы Ева. Разве ты не видишь, что выставляешь себя на посмешище? Это настоящий позор, то, что ты сказала. Как можно быть влюбленной в члена своей семьи?! Это инцест. Вот как это называется — инцест, — с нажимом произнесла она.

— Инцест — это связь брата и сестры. А Санти мой кузен, — парировала София. — Ты, наверное, больше не хочешь быть мне подругой?

Мария растерянно наблюдала за тем, как ее кузина выскочила из комнаты, хлопнув дверью так, что на пол посыпалась штукатурка.

Мария разразилась слезами. Как София могла влюбиться в Санти? Он был ее кузеном. Это против всех правил. Она сидела, думая о том, что произошло и, прокручивая в уме услышанные от Софии слова. Мария пыталась разобраться в своих ощущениях. Ревность, отчуждение... Они всегда были втроем. А теперь внезапно их осталось только двое, и места для Марии не было.

К началу учебного года София все еще не разговаривала с Марией. Они сидели в машине, храня ледяное молчание, пока Джакинто вез их в школу. София демонстративно отказывалась даже смотреть в сторону кузины. Мария и раньше ссорилась с Софией, но всегда уступала первой. Каким-то образом София умела сохранять враждебное настроение дольше, чем это было принято между близкими друзьями. У нее был талант отключать эмоции, когда ей требовалось. Она словно получала удовольствие от мелодрам. Во время перемен она намеренно избегала Марию. Громко смеясь с другими подругами, София бросала в сторону своей кузины злые насмешливые взгляды.

Мария была твердо намерена не сдаваться. В конце концов, не она затеяла ссору. София сама вовлекла ее в этот глупый спор. На этот раз у нее не получится выйти сухой из воды. Первые несколько дней Мария делала вид, что не замечает Софию. Вечерами она плакала до тех пор, пока не засыпала, не в силах понять, что происходит. В течение дня она скромно занималась своими делами, а Софии удалось и других девочек настроить против нее. Она умела оказывать влияние на людей. Как только одноклассницы узнали о том, что между подружками произошла ссора, они тут же приняли сторону Софии.

Через неделю Мария уже не могла этого выносить. Чувствуя себя несчастной и одинокой, она решила оставить гордость и написала кузине записку: «София, прошу тебя, давай снова будем друзьями». София же, похоже, упивалась своим триумфом. Ей нравилось заставлять Марию страдать. Не получив никакого ответа, Мария написала вторую записку: «София, я прошу у тебя прощения. Мне не надо было говорить тебе ничего. Я была неправа и глубоко в этом раскаиваюсь. Давай будем друзьями».

София, которой весьма льстило такое внимание, повертела записку в руках, решая, что же ей делать. Наконец, когда Мария разрыдалась на уроке истории, она поняла, что зашла слишком далеко. Во время перерыва София нашла Марию. Та плакала, сидя на ступеньках. Присев рядом с ней, она сказала:

— Я больше не люблю Санти.

Она не хотела, чтобы Мария разболтала об этой истории. Мария посмотрела на нее с благодарностью, и ее лицо, залитое слезами, озарилось улыбкой. Она ответила, что теперь для нее это не имеет значения.

Глава 11

Буэнос-Айрес, 1958 год

Соледад услышала, как плачет София, и поспешила к ней в комнату. Подняв двухлетнюю малышку и прижав ее, рыдающую и дрожащую, к себе, она тихонько уговаривала ее успокоиться и заснуть.

— Тебе приснился плохой сон, моя куколка, — шептала она Софии, которая прильнула к ней, обвив своими горячими ручками.

Соледад взглянула на оливковую кожу малышки, на ее карие глаза и густые темные ресницы, на которых блестели слезы.

— Какая же ты у меня красавица! Даже когда плачешь, ты очень красивая, — проговорила она, поцеловав пухленькую влажную щечку девочки.

Анна, казалось, проявляла интерес к своей дочери, только когда та спала. В младенчестве София раздражала мать малейшим вскриком, поэтому стоило только Софии захныкать, как сразу же посылали за Соледад. Пако, никогда не проявлявший особой любви к сыновьям, не мог оторвать взгляда от своей крошки. Возвращаясь с работы, он бежал наверх, чтобы пожелать ей спокойной ночи или почитать сказку. София усаживалась к нему на колени и устраивалась поудобнее, а потом склоняла голову отцу на грудь и начинала сосать большой палец. Соледад не могла скрыть удивления. Сеньор Пако был не из тех мужчин, которые готовы проводить время с малышами. София была необычным ребенком. Уже в два года она умела очаровывать, и отец стал первым ее горячим поклонником, готовым выполнять любые прихоти своей принцессы.

Соледад с удовольствием проводила время в Буэнос-Айресе, когда они на несколько недель отправлялись в столицу. Воспитанная в деревне, она с любопытством воспринимала городскую суету. Правда, ей не удавалось часто отлучаться, ибо она была слишком занята заботами о маленькой Софии. Но иногда она оставляла девочку на попечение Лореты — горничной, которая жила в квартире, и отправлялась по магазинам. Пако попросил ее все время проводить с ними в городе, так как София просыпалась по ночам и звала свою верную Соледад.

— Ты ей нужна, — сказал он. — И нам тоже. Мы очень расстраиваемся, когда она плачет по тебе.

Конечно, Соледад и не подумала спорить, хотя это означало, что она оставляла Антонио на целую неделю. Но в выходные она возвращалась в Санта-Каталину и выполняла свою обычную работу.

— Ты хочешь спать в моей кровати? — спросила она сонную девочку.

София кивнула, а потом уронила голову на пышную грудь Соледад и закрыла глаза.

Соледад спускалась по лестнице с большой осторожностью, держа на руках спящего ребенка. «Сеньор Пако вернулся очень поздно», — подумала она, заметив его портфель и кашемировое пальто в холле. Дойдя до холла, она услышала за дверью гостиной голоса. Хотя интуиция подсказывала ей не останавливаться и не подслушивать, Соледад задержалась. Разговаривали по-испански.