Твоя случайная жертва и бонус

– И как? Ты уже поставила мне диагноз?

Мое дыхание участилось, я смотрела на его палец с аккуратно подстриженным ногтем, на то как он описывал круги вокруг возбужденного соска. Внизу живота появилось болезненное ощущение пульсации, нарастающее с каждым круговым движением.

– Нет.

– Нет?

Пальцы сильно сжали сосок и меня прострелило электрическим током, глаза невольно закатились и между ног стало влажно и горячо. Это какое–то безумие. Наваждение. Я не хочу настолько пагубно от него зависеть. Я не хочу стать одной из женщин Иван Волин. Одной из повернутых на нем женщин.

Поздно, Кэт, ты уже ею стала.

– Не считаешь меня чокнутым садистом Ксения?

Резко опрокинул навзничь и навис надо мной.

– Не считаю, – выдохнула и посмотрела на его губы. От одной мысли, что он вытворял этим ртом со мной сегодня ночью, я поплыла.

– А кем считаешь? А? Какие выводы для себя сделала маленькая доктор- психиатр?

Я попыталась приподняться, но он вдруг схватил меня за горло и вдавил в пол. Радужки потемнели, стали цвета грозового неба.

– Не думаешь, что я опасен, Кошка? Не чувствуешь угрозу?

Я смотрела в его расширенные зрачки и по телу прокатилась волна нервной дрожи.

Пальцы сжали горло сильнее. Стало трудно дышать.

– Вот сейчас я чувствую, как учащается твой пульс…страх и возбуждение одновременно. Это вкусно…очень вкусно.

Впилась в его руку пальцами и сжала запястье, одновременно чувствуя, что могу позволить ему все.

– Если надавить сильнее и подержать несколько секунд, у тебя перед глазами пойдут разноцветные точки от нехватки кислорода, если продолжать давить, ты начнешь задыхаться и трепыхаться в моих руках, как пойманная в сети рыбка или бабочка под сачком коллекционера. Тебе нравятся бабочки, Кэт?

Я дернулась, чувствуя, как напряглось все тело и постепенно становится страшно, что он действительно сожмет пальцы. Резко раздвинул мне ноги и провел ладонью по промежности.

– Мокрая…горячая кошка. Течешь и боишься. Ты знала, что такое возможно? Для тебя… Знала? Стать чьей–то игрушкой…а? Ты бы хотела, чтоб я поиграл в тебя, Кэт?

Проник в меня пальцем и сильнее сжал горло, я невольно подалась навстречу бедрами и приоткрыла рот, хватая воздух. О Боже! Это не может происходить со мной. Я не такая. Я нормальная, я….

– Контроль, Ксения… Он полностью у меня в ладони. Я решу, когда тебе можно дышать, а когда нет.

Наклонился к моему уху и обвел мочку кончиком языка. Каждое касание – разряд электричества.

– А еще я могу решить, что дышать тебе больше не обязательно.

Добавил еще один палец и сделал первый толчок внутри моего тела, потом еще один и еще, по нарастающей. Быстро вовнутрь и медленно наружу, давая прочувствовать костяшки пальцев и ребристость кольца. От одной мысли об этом я судорожно сжалась.

– Маленькая сучка…чувствуешь, как течешь мне на руку. Тебе нравится? Движения быстрее и быстрее, а у меня закатываются глаза и дрожит все тело. Перед глазами действительно разноцветные точки и первые спазмы оргазма издалека. Пульсация нарастает.

– Готова отдать мне контроль? Готова, Ксения?

Прекратил движение пальцев, и я разочарованно застонала, на глаза навернулись слезы.

– Да!

– Нет! Не готова. Еще рано кончать.

Прошептал на ухо и сильно прикусил мочку.

– Не готова, доктор…Ты испугалась. Ты мне не доверяешь.

Он гладил мои голые ноги очень медленно, не разжимая руки на шее, а я растворялась в его взгляде. Какая–то часть меня анализировала происходящее, прикидывала, опасен ли он на самом деле, почему это доставляет ему удовольствие, зачем ему эта власть? Зачем мое согласие? А другая часть меня изнывала от желания покориться, от унизительного наслаждения быть в его власти и отдать контроль. Приник к моим губам, проталкивая язык глубже, лаская небо, сплетая с моим языком и снова оторвался.

– Доверься, Кошка…скажи да… Или скажи прекратить прямо сейчас.

Он продолжал ласкать мою плоть, порхая, не надавливая, создавая мучительное желание тереться о его пальцы.

– Да! – потянулась к его губам и вскрикнула, когда его пальцы снова проникли в меня.

– Доверяешь?

– Да!

– Хочешь быть моей шлюхой? Моей игрушкой?

Распахнула глаза, а он сильнее сжал горло и, выскользнув пальцами, медленно ласкал клитор. Мои глаза закатились, снова судороги наслаждения и он останавливается.

– Хочешь? Давай! Давай, говори! Ты же хочешь это сказать.

И снова эта безумная тягучая ласка, а перед глазами пятна, круги, тело дрожит в лихорадке и мне кажется, если он еще раз остановится, я разрыдаюсь.

– Хочу… – Я это сказала?

– Да! Вот так! Тебе нравится?

– О Господи!

– Скажи, что любишь.

Встретилась с ним взглядом и там…вдалеке… в глубине какая–то странная мольба. Какая–то отчаянная жажда услышать. Осколок слабости, прозрачный, маленький, но он больно режет своего хозяина. Я не ответила…а он больше не спросил. Перевернул на живот и резко вошел в меня, заставляя закричать, хватая ртом воздух…

***

Алекс въехал на знакомую парковку и поставил машину. Закурил неизвестно какую по счету сигарету. У него дрожали руки, сильно, так что он несколько раз обжегся и выматерился по–русски. Влажная от пота рубашка липла к спине и от ветра пронизывало костей. Проклятая осень. Лучше зима, чем этот чертов ветер и влажность. Приподнял воротник и посмотрел на окна Ксения – приглушенный свет. Значит она дома. Дьявол, еще никогда в жизни ему не было так страшно, как сейчас.

Нет, он не боялся Кэт, он боялся ее слез и отчаяния, он морально готовился к тому, что новость о смерти Ли подкосит ее. И еще глубже проворачивалась монотонная мысль, как проскакивающая отвертка на поломанной шляпке винта. Крутишь, а он не вытаскивается – Кэт не простит его связи с Ли и того, что они оба ей об этом не рассказали. Она не поймет. Ей будет больно. И самое паршивое больно не от его измены, а от их вранья.

Алекс поднялся на лифте на ее этаж и подошел к двери. Несколько раз подносил пальцы к звонку, не решаясь позвонить.