Твоя жена Пенелопа
Шрифт:
– Какая Лариса Борисовна?
– Да жена его! Не тупи, Вить! Лариса Борисовна – та самая женщина, которую мы видели в консерватории! Это же она рядом с ним, на фотографии!
– Нет, эта нет, не обращалась, я бы запомнил…
– Хм, странно… А кто тогда?
– Да ничего странного, Нин. Еще и другие желающие были, охотницы за компроматом. Очень крутые дамочки, скажу я тебе… Ты не удивляйся особо, это часто бывает, когда одна любовница на другую досье собирает. Воюют друг с другом за чужого мужа… Смешно!
– Значит, ты хочешь сказать, что к тебе обращалась любовница этого мужчины, который на фотографии?
– Ну да. И не одна. Смешно, правда? А мне, в общем, без разницы… Лишь бы деньги
– Да уж… Ничего себе, какие откровения… А может, одна из них этот компромат Ларисе Борисовне давно уже отправила?
– Это жене-то? Не, я думаю, это исключено… Они ж понимают, с кем дело имеют. Когда у мужика баб на стороне много, он ни в жизнь родную жену не бросит и в обиду не даст! Нет, Нин, я тебе точно говорю, у них там другие разборки, в своем узком кругу. Каждый развлекается, как умеет. А насчет жены – ни-ни… Жена для таких шибко развлекающихся – священная корова, он ее в обиду не даст. И если вдруг узнает, что против жены стрелы направлены, долго чикаться не будет, мигом себе другой круговорот для развлечений организует! Да и по этой дамочке, ну, которую мы в консерватории видели, сразу видно, как она уверенно на своем розовом облаке сидит… Ни сном ни духом.
– Нет, я так не думаю… – тихо произнесла Нина, скорее, сама для себя.
– Да точно я тебе говорю! Я уж всякого повидал на своей работе, знаешь… Когда обманутая жена узнает о подло изменной стороне мужней жизни, она совсем по-другому выглядит! А эта, которую мы видели… Эта надменная слишком. Потому и смешливая такая. Ей в кайф было по тебе смешками пройтись, я ж понял, не дурак… Нет, не пуганая она, не страдающая, это заметно. Мало знает потому что. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. И тем увереннее над другими позволяешь себе надменность всякую. Не, Нин, меня в этом смысле не обманешь. Я на своей работе таким психологом заделался, куда с добром…
Витя вздохнул, сделал большой глоток вина, уставился на Нину преданно. Какой он смешной все-таки… Глядя на него, ни за что не подумаешь, каким ремеслом занимается. Хотя, наверное, неброская внешность ему как раз на руку, чужого внимания не привлекает?
– А скажи, Вить, только честно… Сам-то своей жене изменять будешь?
– Я?! – округлил он и без того круглые совиные глаза в белесых ресничках. – Да ты что, Нин, шутишь, что ли?
– Ну почему же?.. Сам говоришь, всякого насмотрелся…
– Да при чем тут… Нет, что ты, эта песня не про меня. Да и фактурка у меня не ахти, чтобы… Сама видишь, не слепая!
Так он грустно вдруг эти слова про фактурку произнес! Так грустно, что Нине стыдно стало. А Витя продолжил, торопливо перебирая слова и, по всему видно, страшно волнуясь:
– Нет, я своей жене буду предан до идиотизма, Нин! Я сам так хочу, понимаешь? И вовсе не от того, что рожей не вышел, а сам… Очень хочу быть преданным! Знаешь, какой это на самом деле кайф? Послаще любой измены… Когда очень хочется, до температуры, до дрожи в крови быть верным и преданным. И если это на самом деле кому-нибудь нужно… То есть если тебе нужно.
Сбился, покраснел, опустил голову. Нина по-бабьи прижала ладонь ко рту, остановив дыхание. Господи, да что ж она… Какого рожна ей еще нужно? Любви неземной и великой? Не наелась еще такой любовью, до тошноты, до слез, до нервного срыва? Мало наелась насмешек, небрежения и предательства? Да это ж тебе, дорогая, судьбу благодарить надо после всего! Судьбу, явившуюся в облике Вити.
Нет, можно и не благодарить, конечно. Можно высоко вздернуть нос, уверяя себя каждодневно в собственной обаятельности и привлекательности. И нести, нести знамя
своей горделиво человеческой значимости, веруя в байки о том, что замужество для современной и уважающей себя женщины – вовсе не панацея счастливой жизни. Да, многие так и делают. Убеждают себя, глядят на мир натужно-веселыми глазами женского одиночества. А у нее не получается почему-то! Ни на мир глядеть, ни глаз веселых делать. И разве это ее вина, что не получается? И бедный Витя – он-то в чем виноват?Нина встала со стула, подошла к нему сбоку, прижала его голову к груди. Некрасиво, конечно, получилось, немного по-матерински. Зато – от сердца. И почувствовала, как он замер, боясь пошевелиться. Потом, конечно, опомнился, подскочил, обнял истово, принялся осыпать поцелуями лицо, шею, плечи… Она уж и не помнила, в какую секунду он ее на руки подхватил…
Ночью она проснулась, осторожно высвободилась из его сонных цепких объятий. Села на постели, медленно накинула на плечи халат. Отчего-то захотелось курить… Вроде и привычки такой не было, так, баловалась иногда с девчонками за компанию. Даже и не вспомнить, есть ли вообще в доме сигареты… Кажется, где-то валялась пачка в дальнем ящике кухонного стола. Пойти посмотреть, что ли?
Да, осталась одна сигарета. Можно постоять у окна, пуская в форточку дым, посмотреть на грустную глянцевую луну. И отдать наконец себе полный отчет в том, что сейчас произошло…
Значит, все-таки Витя. А что – Витя как Витя… По крайней мере ничего плохого, даже наоборот… Так выложился в проявлении нежности, такие слова говорил! Причем абсолютно серьезно, без куража. Да, именно это ее обижало всегда в Никите – легкое, едва заметное небрежение, кураж. А у Вити все так серьезно, с душевно-горячей старательностью… Причем такой искренней, что берешь ее с радостью, с ответной, хоть и немного вынужденной, но благодарностью! А что… Может, и не зря говорят, что мы любим вовсе не человека, а его любовь к себе?..
Да, может, и так. И пусть с ее стороны это звучит весьма и весьма эгоистично. Да кто, кто посмеет ее в эгоизме обвинить? Она любила без эгоизма, всей душой, но ее предали… Посмеялись, покуражились, выбросили. И пусть они все катятся с их куражами и насмешливостью! А для полноты ощущений можно и поубавить вам смеха в глазах… Так, в назидание.
Нина затянулась глубоко табачным дымом, распаляясь в мыслях. Да, да, можно и поубавить! Мы с Виктором вам смешны, Лариса Борисовна? Простецки забавны? Ах, какой смешной кавалер-белобрысик! Ах, привел вашу несостоявшуюся невестку на Дебюсси! Ну, посмотрим, посмотрим, кто из нас будет смешнее выглядеть.
Конечно, краем сознания Нина понимала, что надо остановиться в злобно-мстительных мыслях. Но не могла. Ее несло и несло… Может, это первородное из нее поперло? Из серии «не троньте дворнягу, у нее свое достоинство есть, пусть и плебейски мстительное»? Да, мы такие, из третьего поколения слесарей-инструментальщиков со второго турбомоторного.
Боже, какой ужас, если так… Но с другой стороны, позвольте и мне постоять с другой стороны баррикады! Уж сколько раз твердили этому миру – не провоцируйте нас, веселые снобы! Обиду в человеческом сознании еще никто не отменял!
Нина докурила сигарету до самого фильтра, щелчком выбросила окурок в форточку. Луна смотрела прямо в лицо, усмехалась. Ладно, надо идти спать… Утром со всеми эмоциями разберемся. Вместе с Витей…
Утром она проснулась от запаха кофе. Удивилась – откуда вдруг? И вспомнила, и поняла… И потянулась всем телом от удовольствия, которое принесло с собой понимание. Значит, Витя для нее завтрак готовит?.. Вот так вам! Не она подскочила чуть свет, а Витя! Что ж, еще одно новое ощущение в новой жизни… А может, он кофе в постель принесет?