Ты и только ты

Я громко сглатываю, пытаясь усмирить своё бешеное сердцебиение. Короткий миг мы выжидающе смотрим друг на друга, и я первая отвожу взгляд, подчиняясь его всепоглощающей энергетике.

– У тебя десять минут, – командует в своей привычной манере.

Знаю, что Раф неоднократно видел меня голой, но мне до сих пор жутко неловко стоять в неглиже у него на виду. Стараюсь переключить мысли и думать только о еде.

– Готово, – спустя время, давно уже перевалившее за обозначенные десять минут, ставлю на стол две полные тарелки.

Несколько секунд жду от него реакции, хоть одно слово в ответ. Спасибо? Отлично? Как вкусно пахнет! Но нет… только тишина. Молчит и принимается за еду как ни в чём не бывало.

Несмотря на чёрную дыру в животе, ем я медленно. Многолетняя привычка. Заметив, что тарелка боксёра уже наполовину опустела, я интересуюсь:

– Тебе понравилось?

Кровь тут же приливает к щекам. Я никогда не умела общаться с мужчинами. А уж тем более с такими. Ведь если забыть, что Раф сделал со мной, и просто посмотреть на него со стороны, то нельзя не отметить, какой он важный и видный мужчина. Среди всех моих знакомых нет никого подобного ему.

– Нет.

Его ответ отражается на моём лице глубоким недоумением. И только я набираю воздух в лёгкие, чтобы сказать что-нибудь язвительное, как резко останавливаю себя, заметив еле уловимую улыбку на его губах. Но она мигом исчезает, будто её там и не было секундой ранее.

Это так странно и так волнительно, словно мне открывается нечто совершенно уникальное. Наверное, именно такие эмоции испытывают астрономы, обнаружив появление новой звезды на небосводе. У меня внутри всё дрожит от этой улыбки, и я, забыв, как жевать, сижу и тупо смотрю перед собой.

– Нормально, есть можно, – произносит тихо.

Я уверена, что он решил надо мной подшутить, но почему-то передумал.

Знаю, что отлично готовлю. Даже капризный гурман останется доволен.

– Я рада, что тебе понравилось, – говорю честно, смягчая свои слова улыбкой.

– Сколько тебе лет, Ева? – голос звучит хрипло и так возбуждающе, когда он произносит моё имя.

– Девятнадцать, – мой потерянный взгляд скользит по содержимому тарелки. – А тебе?

– Ты хорошо готовишь, – делает глубокий вдох и, игнорируя мой вопрос, чёрство добавляет, – не хуже моей прислуги.

Как же мне хочется погасить его грубость и открыть миру другого Рафа. Хочется увидеть его истинное лицо. Я верю, что где-то там глубоко за замком сидит более мягкая и ранимая натура, которая жаждет, чтобы её приласкали и окружили заботой.

– Я приму это за комплимент, – любопытство перекрывает все доводы рассудка, и я, не подумав, спрашиваю, – а почему ты уволил прислугу?

– Заканчивай свой ужин и поднимайся обратно в спальню, – отвечает резко.

Киваю, но опять не сдерживаюсь и интересуюсь.

– Голой?

– Не привыкла ещё?

– К тебе? – ухмыляюсь, поддевая вилкой овощи в тарелке. – Уже привыкла.

Всего на секунду, на какое-то мгновение ока, в ледяных глазах Рафа появляется отблеск чувств. Словно он испытал радость.

– К своей наготе, – поясняет. – Тряпки тебе здесь не нужны, – на его лице вновь появляется маска хладнокровия.

– К наготе я ещё не привыкла, – говорю чуть слышно, ковыряясь в тарелке. – Хорошо, я поднимусь в спальню голой, как ты сказал.

Спорить с ним было бы вершиной глупости.

Раф проглатывает остатки еды, поднимается со стола и уже на выходе из кухни, не обернувшись, бросает.

– Поторопись, – холод в его голосе исчезает, а на его месте появляются горячие искры, грозящие вскоре опалить меня.

Глава 24. Ева

Захожу в спальню и застаю там Рафа. Боксёр стоит возле комода, одетый только в джинсы, так что я невольно засматриваюсь на его голый торс. Заметив меня, он поворачивается к двери и проходится изучающим взглядом по моему обнажённому телу.

– Подойди.

Делаю несмелый шаг навстречу. Сердце начинает биться учащённо то ли от страха, то ли от предвкушения. Может, от всего сразу.

Заметив, что его правый кулак сжимает что-то металлическое, я застываю в нерешительности.

– Ближе, – словно дёргает меня за невидимый поводок.

По спине пробегает неприятный холодок. Еле заметно мотаю головой.

Кажется, я ошибалась, считая, что уже готова ко всему. Страх перед болью, как внутренний якорь, удерживает мою решимость, и я остаюсь на месте.

Раф не церемонится и сам сокращает расстояние между нами.

– Чем больше ты сопротивляешься, тем чаще я буду тебя наказывать.

– Я не…

– Скажешь ещё хоть слово, я опять закрою твой рот кляпом.

Киваю и отвожу взгляд в сторону.

Я боюсь боли, которую боксёр может мне причинить, но его грубость пугает меня уже не так сильно. Более того, она включает какие-то странные внутренние механизмы, заставляя меня желать Рафа как мужчину.

– Подойди к кровати.

Не поднимая взгляда, я молча следую приказу. В голове проскальзывает мысль, что лучше зажмуриться и не видеть, какие издевательства этот извращенец задумал. Но боюсь, что Рафу это может не понравиться, и я сделаю только хуже себе.

Жар мужского тела опаляет меня. Я инстинктивно наклоняюсь к источнику тепла, чтобы согреться. Заметив это, Раф отступает назад. От этого жеста у меня в душе образуется пропасть. Я жажду физической близости и объятий с ним, а Рафаэль вновь избегает меня.

Чувствую прикосновение холодного металла к своей груди. Я с ужасом смотрю на его руки и обнаруживаю в них два маленьких пинцета, соединённых тонкой серебряной цепочкой.

– За то, что кончила, когда я тебе запретил, – Раф грубо обхватывает пальцами мой сосок и зажимает его мягкими наконечниками пинцета.

Я дёргаюсь от уколовшей меня боли, как от удара током.

– За то, что не подчиняешься мне, – второй сосок следом попадает в плен зажима. Кожа покрывается мурашками в местах, где соприкасается с холодным металлом цепочки.

Раф смотрит на меня плотоядно. Как хищник, демонстрирует свои клыки. Хочет моей крови. Увидеть мой страх и боль.

Пока я привыкаю к новым ощущениям, мужчина резким движением сгребает меня за талию и опускает на кровать животом вниз. Силой заставляет встать перед ним на четвереньки и хлёстко шлёпает меня по заднице.