Ты и только ты

Подонок! Опять начал руки распускать.

– Куда ты так торопишься, мелкая? – улыбается придурочной улыбкой, а я морщусь от запаха перегара, исходящего из его беззубого рта. – Пошли-ка в родительскую спальню, покажешь мне, чему научилась.

Слышу противные смешки его дружков за спиной.

– А потом ещё и моих ребят обслужишь, шалава!

Глава 28. Раф

– Этот бы настрой сохранить для поединка – Борзой из последних сил удерживает подушку, отражающую мои удары ногой. – Откуда вдохновение убивать пожаловало?

Мне совсем не до разговоров. Я пришёл на ринг забыться.

Слепо полощу кожаную поверхность чередой апперкотов.

– Завтра выезжаем, – жестом показывает, что пора остановиться и опускает тренажер на пол. – Сегодня отдых.

Скидываю печатки на пол и покидаю ринг.

– Куда собрался? – летит мне в спину вопрос.

– Мы не закончили? – не оборачиваясь, хватаю бутылку с водой.

– Тренировку закончили. Но от встречи с малышнёй тебе больше не удастся улизнуть. Они уже полгода ждут.

Выпиваю ледяную жидкость залпом и, бросая пустой пластмассовый контейнер в мусорку, грубо выплёвываю.

– Пусть ещё столько же подождут.

– Не пусть! – басистый голос тренера отдаётся громким эхом. – Тебе две минуты времени, а им радость на всю жизнь.

Делаю глубокий вдох. Привык как робот следовать указаниям Борзова. Он мужик умный. Единственный, к кому у меня есть какое-никакое доверие.

– Что нужно?

– Малышня тренируется на первом этаже. Спустись к ним в зал. Подпиши майки, сделай парочку фото.

– Подгузники им поменять не надо? – фыркаю.

– Две минуты, и ты до завтра свободен.

Вытираю со лба пот полотенцем и плетусь в душ.

– Эй, Раф, – Борзой не унимается. – Никакого секса до поединка. Шлюху свою гони нахер.

– Уже…

Всё же я не последняя тварь. Умею по-своему сочувствовать. У Евы умер отец. Девчонка нужна своей семье. Пришлось отпустить…

Я ведь давно избавил себя от лишних сантиментов. После смерти родных внутри поселилась темень, и я забылся. А с Евой во мне проснулись грёбаные эмоции.

Я злюсь и сам кайфую от этого. Её поведение меня раздражало, но я упивался этим чувством. Злость, неприязнь, ноющая тоска… Я как будто дышать по-новому начал. Это именно то, чего мне не хватало. То, что заставляет кровь кипеть в жилах.

Но с её уходом всё колоссально изменилось! Во мне что-то окончательно сломалось. Первый день меня ломало, трясло, как в горячке. А потом словно дамба рухнула и выпустила всю удерживаемую мощь наружу.

Я, блядь, стал чувствовать! Сначала неприятное покалывание в районе груди, потом нечто большее. Образ девчонки действует на меня как триггер, порождая неведомое или хорошо забытое состояние.

Два дня без моего сладкого наркотика стали нескончаемой пыткой. И только ринг даёт мне призрачный шанс вновь забыться. Но ненадолго.

– Быстро выстроились все в круг, – командует тренер малолеток, как только я вхожу в общий зал.

Малышня, завидев именитого боксёра, начинает визжать и прыгать от радости. От их бурной реакции моё настроение меняется. Уголки губ дёргаются и медленно ползут вверх, принимая подобие улыбки.

Мать вашу, я что, улыбаюсь?

Осознание этого меня ошарашило. Поразило.

Окружающий мир заиграл красками. Непривычно.

Детвора садится на мягкие маты, образуя полукруг. Я встаю в центре.

– Раф! Раф! Раф! – скандируют дружно.

– Что от меня требуется? – обращаюсь к их главному.

– Можешь сказать речь?

Покосился на тренера, а тот невольно попятился назад.

Речь, так речь. Чего он испугался?

– Вы ошибаетесь, если думаете, что на ринге уверенность в победе поможет вам выиграть бой, – мальчишки взирают на меня взглядами, полными восхищения. – Вы забываете, что ваш противник тоже уверен в своей победе и тоже ненавидит вас. Только месть поможет вам. Сожмите её в кулак покрепче и с каждым ударом показывайте врагу, как вы злитесь. На него, на жизненную несправедливость.

Пацаны слушают, не сводя с меня глаз, будто пытаются впитать каждое слово.

– Когда вы посмотрите на поверженного сверху вниз, а рефери поднимет вашу руку, вот тогда вы можете гордо покинуть ринг с уверенностью, что никто и никогда больше не посмеет обидеть вас.

Как только моя херовая речь заканчивается, я чуть не глохну от шквала аплодисментов.

Борзой был прав. Этой мелкоте от встречи со мной впечатлений хватит до конца жизни.

Переходя порог дома, ощущаю, как сердце странно замирает.

Ева. Вот о ком у меня постоянно болит голова. Она так умело меня провоцировала, что выбила почву из под ног. Мне не хватает присутствия этой маленькой шлюшки, но при этом я получаю извращённое удовольствие от тоски по ней.

Кайф!

– Ужин готов, – новая прислуга оказалась более говорливой, чем её предшественница.

Но стоит гаркнуть пару раз, и она сразу затыкается.

– Исчезни.

Прохожу в столовую и вспоминаю, как Ева готовила здесь ужин.

Какого хрена я постоянно думаю об этой девчонке?

Как нарик, раз понюхав кокаин, сразу подсаживается надолго, так и я стал зависим.

Ева оказалась моей таблеткой от неизлечимой болезни. Она как ниточка, дёргая за которую, я открываю кран. На меня тут же выливается шквал эмоций. Вот я и продолжаю упорно чесать открытую рану, чтобы чувствовать боль. Не физическую. А душевную.

Наполняясь её образами, пропасть внутри меня впервые начинает затягиваться.

– Рафаэль, – скрипучий голос старухи раздражает.

– Чего тебе? – сухо рявкаю. Эта баба уже вытрахала мне все мозги. Когда до неё дойдёт, что не надо со мной говорить?

Стоит передо мной и нервно теребит пластиковый пакет в руках.

– Простите меня, пожалуйста.

Её стрекотня начинает нехило бесить.

– Что это?

Кладёт на стол передо мной пакет и трясущимися пальцами развязывает края.

– Вот. Это ваши деньги. Простите меня, пожалуйста.

– Объясни.

– Я не сразу поняла. Вы, наверное, решили проверить меня как новенькую. А я, глупая, проверку не прошла. Второй день уже спать не могу. Совесть мучает.

– Откуда эти деньги?