Ты мой грех

Наверняка Кирилл понял, кто перед ним. Сбежавшая от Яна девственница. И, судя по всему, его интерес связан лишь с этим.

Пока я судорожно соображаю, что мне делать, Кирилл неожиданно ложится на спину. Больше меня не касается, а просто пялится на потолок.

— Расскажи о себе, — внезапно просит он.

— Что именно? — тоже ложусь на спину.

— Что угодно… Сколько тебе лет? Чем ты занимаешься по жизни? О чём мечтаешь?

— Вырваться, — опрометчиво выдыхаю я.

— Вырваться? — он резко смотрит на меня. — Откуда?

Яростно кусаю губы, жалея, что это сказала.

— Ниоткуда…

Но это слишком слабая попытка закончить разговор. Кирилл вновь переворачивается на бок. Подперев голову рукой, внимательно смотрит мне в лицо.

— Оль… — зовёт меня не моим именем. — Откуда ты хочешь выбраться?

— Из дома, — признаюсь тихо. Облизываю пересохшие губы. — Моя мама слишком меня контролирует. Хочет, чтобы мы с сестрой были правильными, послушными, не совершали ошибок… Понятно, что это желание каждого родителя…

— Не соглашусь, — качает головой Кирилл. — Ошибки совершать необходимо. Хотя бы иногда, чтобы самую малость набить шишек. Закалить характер. Уверен, что контроль таких мам приводит к тому, что их дети в итоге вырастают совершенно неприспособленными к жизни.

Он прав. Вот что мы с Янкой умеем? Разве что по хозяйству помочь. Но нас не отдавали, например, в спорт, потому что мама считала это опасным. Мы не заводили друзей в школе, не устраивали ночёвки у подруг, потому что мать не видела в этом смысла. А сейчас она помешалась на религии и даже дышать не даёт нам свободно. Встречи с Ольгой — это единственное, что она мне позволяет. Но если бы знала, чем занимаемся и куда ходим, наверняка навсегда закрыла бы дома.

— Да, я тоже так считаю, — с улыбкой соглашаюсь со всем, что сказал Кирилл. Ликую, что он с таким участием со мной общается, и в эйфории признаюсь: — Я даже татуировку сделала… И назло ей, и выражая своё душевное состояние.

— Покажи, — сразу требует Соболев.

Сквозь сумрак вижу, что он улыбается.

— Не могу. Она под одеждой, — голос снова слабеет.

А потом опять начинают трястись мои поджилки, потому что я своей фразой разожгла интерес парня.

— На какой части тела? — уточняет он глухо.

— Здесь, — достав руку из-под одеяла, укладываю её на живот и смещаю немного вниз.

— Здесь? — Кирилл кладёт свою руку сверху. — И всё равно покажи…

— Но ты же не увидишь, — пытаюсь засмеяться, чтобы скрыть своё волнение.

Он начинает ёрзать. Убрав тёплую ладонь с моей руки, лезет в карман джинсов. Достаёт оттуда прямоугольный предмет.

— Я могу посветить, — говорит Кирилл. И я понимаю, что в его руках телефон. — Обещаю, что только на тату… И так как я не увижу твоего лица, то и не узнаю, как выглядит девушка, которая передо мной разделась. Давай же… Покажи мне! Или ты всё-таки слишком правильная? И не так уж и хочешь вырваться?

Задевает болезненные струны моей души. Умело подчиняет, прибегнув лишь к словам.

Я откидываю одеяло и решительно задираю подол платья, обнажая трусики и полоску кожи над ними. Ладонь Кирилла тут же ложится на мой живот, и я застываю. Сердце сначала замирает, а потом начинает биться часто и оглушительно громко.

Кирилл смещается ближе. Спускается всем телом вниз, и его лицо располагается напротив моих трусиков. Судорожно сжимаю бёдра, а Кирилл включает телефон и направляет свет от экрана на татуировку…

— Хм… птичка в клетке, — говорит Кирилл, глядя на тату.

— Глупо, да?..

Смотрю на него сверху вниз и прекрасно вижу лицо, потому что экран телефона освещает не только мой живот.

— Нет… Скорее, символично… И, безусловно, красиво.

Кирилл тяжело вздыхает, и его горячее дыхание опаляет жаром мою кожу. Я всё ещё сжимаю в пальцах подол платья, но не тороплюсь опустить его вниз. Мне стыдно… Но в той же степени я замираю от предвкушения.

Он проводит пальцем по контурам тату. Его прикосновения — как удары молний. Дрожь в теле уже не получается скрыть. Я никогда и ни с кем не была так интимно близко.

— Спасибо, — произношу еле слышно.

Он хмыкает. Подушечка пальца ползёт к краю трусиков. Скользит вдоль резинки, немного сдвигая её вниз.

— Тату хоть и красивое, но я имел в виду совсем другое.

Соболев смотрит на бельё, потеряв интерес к татуировке. Я лежу смирно, и сама не понимаю, почему всё ещё не одёрнула платье. Хотя, конечно, понимаю… Теперь я знаю не понаслышке, как может действовать обаяние Кирилла.

— Чёрт… Ты не представляешь, как мне хочется увидеть твоё лицо! — внезапно признаётся парень.

Свет от телефона дёргается вверх, но доползает лишь до моих рук. Потом Кирилл вновь направляет его на тату.

— Хотел бы включить хотя бы настольную лампу, а потом исследовать всё твоё прекрасное тело, — хрипло шепчет он, касаясь губами рисунка. — Ммм… Ты очень приятная на вкус.

Моё дыхание сбивается. С головой накрывает паника. Но ужасает не то, что он меня целует. И в таком интимном месте. А то, что я совсем неопытная, и не знаю, что мне делать. Возможно, должна что-то сказать? Как-то ответить?

— А ты очень вкусно пахнешь! — выпаливаю я и тут же закусываю губу. Наверняка моё лицо полыхает от стыда.

Кирилл резко вскидывает голову. Его кривая ухмылка сейчас отчётливо видна в свете от экрана телефона. Я его насмешила… Боже…

Он вновь целует живот, спускается к резинке трусиков и пальцем немного отодвигает её вниз. Я нервно сжимаю посильнее бёдра. Моё тело становится натянутой струной.

Кирилл отшвыривает телефон в сторону, и тот падает экраном вниз, погружая комнату в привычный мрак. Снимает с меня трусики. Потом с себя футболку.

— Я уверен, что и там ты такая же вкусная, — слышен его ласкающий слух голос, но он доносится до меня словно из-под толщи воды. — Ты можешь остановить меня… Пока можешь.

Молчу. Кирилл ждёт. Возможно, думает, что я сейчас сбегу. Но так и не дожидается от меня ни возражений, ни попыток дёрнуться с места. А потом я ощущаю его обжигающие поцелуи… И как он скользит губами вниз и сразу накрывает ими клитор. Шумно втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Пытаюсь подавить стон и реакцию собственного тела, но мне не удаётся…