Ты прекрасный друг
Шрифт:
Но смогу ли я сказать все в глаза Марине, сделать ей больно? Влезть в чужие отношения, заварить всю эту кашу, стать вершительницей итога чьей-то первой любви. Понимаю, что нет. А может, поговорить с Антоном? Припереть бы его к стенке, сказать, что я все видела и все знаю. Пускай сам объяснится Марине, или мне придётся все-таки сделать это за него. Да, пожалуй, так будет лучше. Возможно, это страусиная политика, но я не хочу быть гонцом, который принесёт плохую весть. Таким обрубают головы. В моем случае, у меня защемит сердце.
Все эти мысли ядовитым роем жужжали у меня в голове, и я не могла уснуть. А ведь уже полвторого ночи.
– Вид у тебя какой-то озадаченный стал. На тебя так булки с маком повлияли? – озабоченно спросил Саша. Я тем временем любовалась, как на него падает свет от уличного фонаря, как отражаются его ресницы на щеках… Стоп. Саша. Ресницы. Любование. Что со мной?
– Нет, все, правда, хорошо. Хотя, знаешь… Там, на парковке, я видела Кораблева с другой девчонкой. Причем, не в первый раз.
– Скажешь обо всем Марине?
– Посмотрим, – вздохнула я. – А булочки, кстати, были отменные и, вообще, день получился очень славным.
– Славным?
– Да, практически идеальным.
– Ну, – рассмеялся Сашка, – До идеального он немного не дотянул. Я измазал джинсы краской.
– А у меня спина болит от тяжёлых грабель, как у старого деда, – захохотала я.
– Значит, поставим дню 8 из 10-ти, – важно заключил Саша.
– Зато вечеру можно смело ставить десятку!
– Это ещё почему, Инна? Что для тебя идеальный вечер?
Мой ответ Сашу, наверное, удивил:
– Идеальный вечер – это вдвоем искать места в переполненной вечерней электричке, уснуть по дороге, невзначай положив голову на твое плечо. И ты меня обнимаешь.
Глава третья
Каждый октябрь в нашей школе одно и то же – осенний бал. Подготовка к нему, бесконечные разговоры о нарядах, и вопросы «с кем пойдешь?». Звучит, конечно, красиво. Но на деле Наташа Ростова и Андрей Болконский горько разревелись бы на месте, увидев, что собой представляет этот самый бал. Как по мне, так это просто отличная возможность выпить что-нибудь горячительное до школы, пообжиматься в темном коридоре возле актового зала и бегать от учителей-смотрителей на крылечко покурить. Вот тебе и весь осенний бал.
Поэтому, когда с утра Маринка задала ненавистный мне вопрос «С кем пойдёшь», я сморщила нос:
– Наверное, ни с кем. И никуда не пойду.
– Инночкин, погоди-погоди, да ты чего! Такая традиция! Тем более, это наш последний учебный год...
– Чему я несказанно рада!
–...и потом этих ребят ты, быть может, ещё нескоро увидишь...
– О, Аллилуйя!
– А я люблю осенний бал, – пожала плечами Марина. – Тем более, в том году я ходила с Игнатчуком, так себе, конечно, удовольствие. Но в этот раз все будет по любви!
У меня сжалось сердце. Это ведь она сейчас о Кораблеве. Я до сих пор так и не решилась поговорить с ним. А между прочим, две недели прошло с той злосчастной встречи на парковке.
– Да мне не с кем идти, Марин, – вздохнула я, – Каждый год у нас договорённость с Воробьевым, а у него сейчас бронхит!
Воробьев – парень из параллельного класса. Длинный, нескладный, прыщавый и не особо разговорчивый. С ним мы как-то пересеклись на дне рождения у той самой Оли из музыкалки, завели разговор
об этой треклятой школьной традиции и договорились ходить на бал вместе. Воробьев, как и я, белая ворона в своём классе. Ворона-воробей. Эдак я скаламбурила.– Позови Сашку! – предложила Маринка, – Конечно, он наш бал обзовёт детским утренником, но попробовать-то стоит!
Моё сердце сжалось во второй раз. С Сашей я не обмолвилась и словом с тех пор, как мы распрощались после дачи. Ни звонка, ни смс, ни сообщения в социальных сетях... Я же говорила, что моё нелепое признание изменит ход истории. Так и вышло. Нет больше никакой истории. Саша стал избегать меня, а я, чем больше времени проходило, тем яснее понимала, что наломала дров. Не нужна мне никакая романтика с Сашей, сама себя накрутила – и вот результат. Потеряла друга. Хотя и в качестве друга по Саше уже так не скучала. Потихоньку начала привыкать к жизни без него. Ну, или просто убеждала себя в этом.
– Да уж, Сашка вряд ли согласится, даже спрашивать не буду! – неестественно громко рассмеялась я.
– Ну, как знаешь! – отстранённо пожала плечами Марина. Она издалека заприметила Кораблева и теперь активно махала ему рукой, – Но после уроков ты должна со всеми украшать актовый зал, классная сказала!
– Украшу, куда денусь, – вздохнула я.
***
Тематикой предстоящего бала стал Хэллоуин. Не скажу, что я этому очень обрадовалась. Нет, я не из тех, кто фыркает, мол, это не наш праздник, бла-бла-бла. Мне фиолетово. Просто лень продумывать какой-то образ, подбирать наряд... Можно я пойду в образе ленивой и безразличной девочки? То есть буду на балу самой собой.
В актовом зале было шумно и душно. Ребята предлагали свои идеи. Каждый год одиннадцатиклассники – кураторы бала, отвечают за подготовку. Помню, когда была младше, наивно мечтала поскорее подрасти и принять в этом всем активное участие. Сейчас же я уселась в угол зала и лениво раскрашивала какой-то дурацкий плакат. Без особого энтузиазма разумеется.
Валя Куницына притащила огромную тыкву и водрузила на стол.
– Ребят, все сюда!
Одноклассники лениво потянулись к Кунице. Мне тоже пришлось слезть с нагретого местечка.
– Меня назначили ответственной, – гордо известила Валя. Вот так неожиданность!
Куницына продемонстрировала тыкву: в овоще были вырезаны зловещие глаза и ухмылка.
– Молоток, Валюша! – похвалил Кораблёв нашу «ответственную». Валя смущенно зарделась. Я вообще подозреваю, что Куницына неровно дышит к Антону. С сентября одноклассница здорово переменилась. Стала носить короткие юбки, малевать огромные стрелки на глазах. А сейчас явилась с какими-то нелепыми кральками на голове, вместо туго заплетенной рыжеватой косы. Не знаю, наверное, по мнению Вальки, такая причёска придаёт ей кокетства. Но, по-моему, выглядит весьма глупо. Тоже мне, принцесса Лея.
Валька продолжала бросать томные взгляды на Кораблева. И ее ничуть не смущало, что парень при этом держит за талию Маринку. Мне надоело смотреть, как Куницына пускает слюни на Антона и я подала голос:
– Валя, не пойму, а эта тыква уже совершенно пустая?
– Пустая, – отозвалась Валя, – Как твоя голова!
Всё меловую тряпку мне не может простить, стерва! Из толпы одноклассников раздался кроткий смешок.
– Зато из твоей головы, – кивнула я на прическу Куницы, – какие-то две коровьи лепешки выпали.