Ты просто бомба, детка

Эта сука совсем с катушек съехала? Года три назад она наплела Кшиштофу о моих ухаживаниях, тот потом позвонил и попросил не отвечать на звонки жены. Извинялся. Поляк, оказывается, вел запись разговоров жены и прекрасно был осведомлен об истинном положении вещей.

Время от времени, то ли на почве сериалов, то ли под впечатлением от разговоров с подругами, но бывшую переклинивало, и она начинала фантазировать обо мне. Выдумки о тайных свиданиях я уже слышал, а вот то, что я, оказывается, насильник и педофил, узнаю впервые.

— Заткнись!

Не люблю ругаться с женщинами, но Миранда умела доводить до белого каления. Есть дела, которые никто не доводит до суда, решают между собой. И если мужчине за подлость можно врезать, разбить лживую морду, чтобы неповадно было, то что делать с женщиной? Только постараться держаться от нее подальше, как от бешенной лисы.

— Не твое дело, с кем мне встречаться. Лучше о себе позаботься. Погляди вон на те столбы, с аппаратурой наверху. Возвращайся мужу под бок, Рэнди, и молись, чтобы местная служба безопасности не показала мистеру Завельски записи с камер. Каково ему будет видеть, как ты трясешь сиськами перед чужим мужиком?

Возмущенно размахивая руками и утопая босыми ногами в песке Миранда удалилась, оставив меня. Я выдохнул с облегчением и закурил очередную сигарету.

— Где же Шерон? Где моя Вишенка?

Темная гладь озера оставалась безмолвной. Время шло, минуты сливались в часы, и я все отчетливее понимал, она уже не придет. Все это бессмысленно. Бросив окурок в переполненную пепельницу, я отправился спать.

Глава 22. Утро с родными людьми

Я проснулась от нежного прикосновения к волосам, но глаза не открыла, лишь довольно улыбнулась. Совсем как в детстве.

— Пора вставать, солнышко, — тихо сказала мама и запечатлела поцелуй на моем виске. — Доброе утро.

Легкий аромат ее духов смешивался с запахом успокоительного, напомнив мне о непростом вечере.

— Как папа? — поинтересовалась я шепотом и скосила глаза, пытаясь заглянуть в их комнату сквозь полуоткрытую дверь.

— Еще спит, — мама выпрямилась на краешке дивана и скорбно вздохнула. — Полночи промучились, давило сердце. Я хотела настоять и вызвать врача снова, но он был непреклонен. Ты же знаешь папу. Железный Шелдон не может себе позволить выглядеть слабым перед людьми. Генри позвал много больших шишек и твой папа старается держать марку.

Я кивнула. Сердце зашлось от беспокойства и нежности, я погладила мамину руку. Мы помолчали.

— Это все от нервов, — мама смотрела куда-то сквозь деревянную стену. — Слишком много всего навалилось. Новый проект. Кшиштоф три шкуры дерет, да еще это… — она намекнула на вчерашнюю некрасивую сцену.

— Ничего, вернемся — заставим его пройти обследование, — поспешила я увести тему в сторону. — Устроим семейный совет.

— Вряд ли это сработает, — засомневалась мама.

— Перестанешь печь его любимое печенье, и папа сам побежит в клинику, лишь бы ты сменила гнев на милость.

Мы тихо засмеялись, немного разрядив обстановку.

— Давай пока позавтракаем, я заказала в номер, — предложила мама.

На столике стоял кофейник, три белоснежные чашки, вазочка с булочками и тосты. Особого аппетита ни вид, ни запах пищи у меня не вызвал, но обижать ее не хотелось.

— Сейчас. Только умоюсь. Я быстро

Вяло пережевывая крохотный кусочек тоста, я вынырнула из раздумий.

— Знаешь, мам. Я все-таки думаю надо вызвать доктора. Шутки шутками, но иногда стоит действовать решительно.

Встав из-за стола, я принялась искать мобильный, но вспомнила, что он так и остался в моем номере. Оставив эту затею, подняла трубку стационарного телефона, но визитка, что дал доктор так и осталась в комнате родителей. Я уже было направилась туда

Мама так и не донесла до рта чашку с кофе. Она посмотрела на меня удивленно, словно видит впервые.

— Шерон? Что ты делаешь?

— Пытаюсь позвонить врачу.

— Но отец еще спит! — возмущенно зашептала она.

— Проснется, когда приедет доктор.

— Ему это не понравится.

Мама вскочила и безапелляционно придержала рукой дверь.

— Шерон… — она замялась. — Не стоит. Это только расстроит отца. Ты же понимаешь, он привык сам о нас заботиться. Быть сильным, быть садовником в цветнике, — она ласково улыбнулась, увлекая меня обратно к диванчику.

— Ты умница, но порой надо действовать мягче. Хитрее. Поверь моему опыту. На таких как он, это действует лучше, чем прямолинейность.

— Ну не знаю, — замялась я. — Когда речь идет о здоровье и жизни…

— Вот именно! — воскликнула мама. — Постараемся сегодня его не беспокоить и не расстраивать. То, что он увидел вчера…

На намекнула на нас с Диком.

— Это его убьет. Прошу тебя, Шерри. Я понимаю, в жизни бывает всякое. Порой, кажется, что совершаешь ошибку. Сомневаться — это нормально. Иногда нас манит то, что кажется ярче, но не все золото то, что блестит. Ошибки молодости часто заставляют жалеть всю жизнь. Наш с папой долг уберечь тебя…

— Мама, каждый имеет право на ошибку. И я в том числе. Позволь мне решать самой. Я поняла, что Генри мне не подходит. Да, он хороший. Даже идеальный, но я не такая. Я не могу жить по расписанию. Можно я сама буду решать, что для меня лучше.

Вскочив, я принялась одеваться и направилась к двери.

— Куда ты? — мама подалась следом.

— Мне нужно переодеться и найти Дика. Он ждал меня, а я не пришла. Хочу объясниться.

При этих словах, у мамы словно закружилась голова, она даже оперлась рукой о стену.

— Постой, Шерон! Папа проснется, а тебя нет. Он разволнуется, и у него снова прихватит сердце. Не доводи отца до могилы. Прошу тебя! Я не выдержу, если… — в ее глазах заблестели слезы.

Мне стало дико стыдно, и я обняла ее.

— Мам, я все понимаю. Но, и ты пойми, это важно для меня.

— Шерри, я прошу тебя. — мама вцепилась в мою кофточку. — Хотя бы сегодня не ругайся прилюдно с Генри. Пусть день пройдет без скандалов. Такое оскорбление перед партнерами Кшиштоф не простит твоему отцу, он уничтожит и его самого и его бизнес. Ты ведь понимаешь, что он едва терпит Торна? А тут такой удар. Всего одно утро, Шерон. Ради меня. Ради нашей семьи.

Мне стало ужасно неловко, я почувствовала себя маленькой капризной девочкой, которая топает ножкой и изводит всех вокруг. И одновременно — связанной, попавшей в силки обстоятельств, из которых не выбраться сколько не бейся. Придется снова быть хорошей девочкой Шерон Уайти. Хуже нет, когда мечешься между собственными желаниеми и просьбами близких. Я стиснула зубы и выдохнула.