Тяжесть короны

— Неужели? — совершенно искренне забеспокоился Брэм. — Вы уверены в этом, Ваша Светлость?

— К сожалению, да, Ваше Величество, — в голосе бастарда слышался трагизм. — Я ни в коем случае не хочу сказать, что кто-то намеренно взял из шкатулки жемчуг, но…

— О, я понимаю, Вы не хотите никого обвинять, — перебил князя брат. — Не хотите ни на кого бросить тень.

— Разумеется! Я счастлив, что Вы правильно меня поняли, Ваше Величество, — подхватил мысль Брэма Волар. А я, наблюдая за графом и Левиро, заметила, что оба с подозрением и удивлением поглядывают то на брата, то на князя. Они явно не понимали, что происходит, не знали о спектакле заранее. А бастард тем временем явно переигрывал: — Но как же быть в таком случае? Мне неприятно называть кражей произошедшее, даже допускать такие мысли кажется мне кощунством!

— Ах, как я Вас понимаю, Ваша Светлость, — предельно серьезно ответил Брэм. — Уверен, мы найдем выход из сложившейся ситуации. Господин виконт, будьте любезны, передайте Его Светлости конверт, который Вам перед приемом дала Ее Высочество.

Волар застыл с приоткрытым ртом и, вцепившись в шкатулку, не взял письмо из рук эр Сорэна. Такая реакция князя лишь убедила меня, что эта комедия была придумана заранее. Текст, движения, интонации были заучены, а конверт выбивался из плана. Быстро изменять поведение в ответ на ситуацию Волар не умел, а потому задеревенел, не выпуская шкатулку из рук. Письмо у виконта принял Левиро, сломав печать, извлек листок.

— Это не официальный документ, — пояснил Брэм, не скрывая улыбку, — лишь некоторые мои догадки. Но ведь важно не оформление, а содержание.

Князь долго молча смотрел на листок, который перед ним держал потупившийся Левиро. Бастард покраснел, побледнел, с усилием оторвался от бумаги. Посмотрел на короля. И Брэм, и я прекрасно понимали, что, если конверт понадобится, никакого подписания договоров с Муожем не будет. И хоть вероятность войны останется крайне малой, в лице князя мы обретем врага. И полный злобы взгляд бастарда это только подтвердил.

Князь не посчитал нужным попрощаться должным образом и выскочил из беседки. За ним последовал и Левиро, оказавшийся мудрее своего друга. Левиро поклонился нам с братом, попрощался и даже в последний момент сказал «Простите». Округлый граф подслеповато щурясь, вчитался в бумагу, которую сунул ему в руки Левиро, и заметно смутился.

— Мне очень неловко, Ваше Величество, — честно признался вельможа. Вкладывая бумагу в протянутую руку виконта, посол, кажется, не осознавал, что делает. — Я даже не представляю, что сказать. Кроме того, что не знал об этом заранее.

— Охотно верю Вам, Ваше Сиятельство, — заверил Брэм. — Мне тоже жаль, что все так повернулось. Остается надеяться, что советники Его Светлости будут мудрей и осторожней, чем он сам.

— Вы, как всегда, правы, Ваше Величество, — граф поклонился брату и, пожелав приятного дня, ушел.

— Ваше Величество, Вы заинтриговали меня этим письмом, — признал виконт, словно прося разрешения Брэма прочитать бумагу. Брат кивнул и опять сел в свое кресло, повернулся ко мне, обеспокоенно вглядываясь в лицо.

— Как ты себя чувствуешь? — тихий голос брата выдавал искреннюю тревогу.

Хотелось думать, что удалось изобразить улыбку.

— Неплохо, — нагло соврала я.

Он не поверил:

— Почти правдоподобно. Главное, эта история позади. Знаю, тебе было трудно, но ты держалась великолепно.

— Ты тоже, — прошептала я. — Даже не верилось, что тебе четырнадцать. Ты стал очень взрослым и очень похожим на отца.

Брат смутился, покраснел и тоже шепотом поблагодарил.

— Ваше Величество, — нарушил тишину голос виконта, — Вы удивительно точно описали его выходку.

— Князь очень предсказуем и, к сожалению, глуп, — мгновенно превращаясь из заботливого брата в расчетливого политика, ответил Брэм. — Я удивлюсь, если он надолго задержится на троне.

Не знаю, что бы я делала, если бы рядом не было Брэма. Если бы брат не изменился так сильно. Если бы не поменял своего отношения к Стратегу.

После беседы с Воларом мы долго сидели в беседке. Поводом стало желание брата обговорить некоторые вопросы наедине, но на самом деле я прекрасно понимала, что Брэм давал мне возможность хоть немного прийти в себя. И была ему благодарна за передышку, за то, что не акцентировал внимание на моей слабости.

В парке у ближайшего входа во дворец нас подстерегал Дор-Марвэн. Явно волновался, беспокойно сновал по дорожке. Завидев нас, бросился навстречу почти бегом.

— Как все прошло? — выпалил отчим, оказавшись рядом.

Брэм окинул его удивленным взглядом и, сжав мою ладонь в своей, невозмутимо поинтересовался:

— Что Вы имеете в виду, господин регент?

— Вашу беседу с князем, разумеется! — нетерпеливо воскликнул Стратег. — Когда свадьба? Какой вариант договора будет подписан? Не изменилось ли количество шахт? Не попытался ли он уменьшить земли?

— Господин регент, Вы так хлопотали, устраивая эту свадьбу, — вежливо, без тени иронии начал брат. А по темпу, который избрал король, становилось ясно, что ему приятно дразнить Дор-Марвэна. — Столько усилий приложили, подбирая Ее Высочеству достойного жениха, который не уступает ей ничем. Ни внешностью, ни умом, ни проихождением, ни образованностью. Поэтому я уверен, Вы заслужили право первым узнать, каковы итоги нашей сегодняшней встречи с Его Светлостью князем Воларом. До того, как я расскажу о них на заседании Совета.

Дор-Марвэн, обрадовавшись, что его старания оценили, триумфально улыбался. Откликающийся на эмоции регента периат обдал меня волной радости и гордости, подарил чувство окрыленности. Я с трудом подавила желание вцепиться в брата, потому что предвидела следующую волну эмоций.

— Свадьбы не будет. Ее Высочество и я отказали князю Волару, — отрезал Брэм.

Удивление, сомнение, неверие. Отчим даже отступил на шаг, вглядываясь в глаза короля, все еще надеясь, что ослышался.

— Как? Почему? — крах надежды, разрушение мечты, жгучая обида. — Почему?

В голосе регента послышались панические нотки. Все шло не так, как Стратег планировал. Идеальный план развалился на куски из-за самоуправства непослушного ребенка! И способов исправить положение Стратег пока не видел. Он с ужасом осознавал, что, возможно, ситуация испорчена настолько, что шансов восстановить разрушенное нет. Нарастающая с каждым мгновением злость смешивалась с досадой, превращалась в ярость.

Эти чувства словно выжигали меня изнутри, давно лишив возможности думать, разрывали болью легкие и сердце. Мир перед глазами утонул в кроваво-красном тумане гнева регента. И я знала, что это только начало расплаты за отказ выйти замуж за бастарда. Огромным усилием воли удерживала сознание, не желала омрачать успех брата своим недомоганием. Только крепко держалась за руку брата, на которую опиралась. Казалось, что Брэм отвечал Стратегу. Но я не в силах была разбирать слова. Помню только, что брат довольно быстро увел меня от отчима.