Тяжесть короны

— Тем не менее, это правда, — все так же серьезно ответил Ромэр.

Молчание затянулось, тогда виконт решился спросить меня.

— Ваше Высочество, это так?

Я кивнула. Слышала, как перешептывались Брэм и эр Сорэн, но слов не различала.

— Если вы думаете, что мое заключение или даже казнь каким-нибудь образом повлияют на отношения Арданга и Шаролеза, вы заблуждаетесь, — мягко сказал Ромэр.

— Поверьте, я об этом даже и не думал, — отмахнулся Брэм. По жесту поняла, что брат сказал правду. Почему-то это обрадовало. — У меня много других вопросов.

Спокойный тон Ромэра оказывал на брата благотворное влияние. Брэм уже не так злился и казался способным к диалогу.

— Постараюсь на них ответить, — Ромэр спрятал меч в ножны. После небольшой паузы этому примеру последовал и виконт.

— Почему Вы здесь? — спросил Брэм, к моей несказанной радости, добавив: — Ваше Величество.

— Я хочу помочь Вашей сестре, — обращение было Ромэру приятно, но я знала, он не станет заострять на нем внимание.

— Почему Вы думаете, что ей нужна помощь? Ведь она уже дома, в безопасности, — Брэм повел рукой, окидывая взглядом комнату. Но при этом не посмотрел на меня.

— Ее Высочество сильно изменилась, если верить моим осведомителям.

— Любопытно, — хмыкнул брат. — О каких же изменениях Вам рассказали?

— Ее Высочество говорила, что ненавидит Стратега, но после возвращения во всем его поддерживает, — начал перечислять Ромэр. — Даже, насколько мне известно, пыталась помирить вас.

Брэм хмуро кивнул, подтверждая правильность слов. Я молчала, изо всех сил сдерживала навязанные амулетом оправдания.

— Рассказала Совету неправду, повторяя историю Стратега о похищении, которого никогда не было, — продолжал Ромэр.

— Вы утверждаете, что не похищали Нэйлу? — уточнил Брэм. Как мне показалось, только для полноты картины.

— Трудно кого-нибудь похитить, если сам сидишь в тюрьме, — невесело усмехнулся Ромэр.

— Логично, — согласился брат.

— И, как я сейчас вижу, Ее Высочество поссорилась с Вами. А ведь она рискнула жизнью, свободой, но вернулась в Ольфенбах после нападения на Вас, Ваше Величество.

Мягкий упрек Ромэра вынудил Брэма оправдываться:

— Для ссоры были причины.

— Не сомневаюсь, — серьезно ответил Ромэр. — Но я уверен, что виной всему Стратег.

— Да он уже два дня сидит за решеткой! — выпалил Брэм. — Я тоже думал, что он сестре угрожает, шантажирует мной. Но теперь Стратег в тюрьме! Все изменилось, все. Кроме ее молчания!

Брэм не выдержал и стал ходить от окна к двери и обратно. Он знал, что такое поведение выдает растерянность, замешательство, а потому никогда не позволял себе подобного при посторонних. Этому проявлению доверия мое затуманенное болью сознание обрадовалось даже больше, чем обращению «Ваше Величество» к Ромэру.

— У меня такое ощущение, что я не знаю свою сестру вообще! — буркнул Брэм, а у меня создалось впечатление, что он жалуется Ромэру. Любимый промолчал, не считая возможным вмешиваться в ход размышлений Брэма. — Может, Вы знаете ее лучше, может, Вы сможете мне объяснить, что происходит, — вдруг предположил брат, останавливаясь рядом с Ромэром. Не дожидаясь ответа, Брэм продолжил:

— Я просил ее все мне рассказать. Сказал, что пойму, что смогу защитить от Стратега. Она ничего не сказала, — в голосе снова сорвавшегося на крик брата слышались обида и раздражение. — Я избавил нас от Стратега и что слышу в ответ на все вопросы? «Я не могу». Так и я больше не могу объяснять все болезнью или попытками защитить Вас, как думал…

— Болезнью? — бросив на меня полный беспокойства взгляд, перебил Брэма Ромэр.

— Ну да, она как вернулась, так чуть не каждый день обмороки, — скрестив руки на груди, насупился брат.

— Нэйла, как ты? — спросил любимый, подходя ближе.

— Я здорова. Все хорошо, — солгал амулет.

— Ты очень бледная, — подавая мне руку, продолжил Ромэр.

— Все в порядке, правда, — периат изогнул мои губы в успокаивающей улыбке. — Не стоит беспокоиться.

Ромэр нахмурился, не поверил, настоял на том, чтобы я села в кресло.

— Я не мог не заметить кольца, — вдруг заговорил молчавший до того виконт.

— Так случилось, что мы с Ее Высочеством обменялись подарками перед ее отъездом из Арданга. Но понимаю, о чем Вы подумали, — Ромэр улыбнулся. — Мы не женаты. Да и если бы свадьба была в Арданге, то о браке свидетельствовали бы не кольца, а медальоны.

Он вдруг побледнел, отпрянул на шаг и, глядя мне в глаза, повторил шепотом:

— Медальоны…

Ромэр знакомо тряхнул головой, словно отгоняя непрошеную мысль. Но я знала, что догадка была верной. Сердце заколотилось в надежде на избавление, а периат попытался сбить Ромэра, увести разговор в другое русло.

— Но, как вы уже заметили, мы с Ромэром хорошо знакомы, — на губах расцвела ни к чему не обязывающая улыбка. — Даже на «ты». Я рада, что вы познакомились, хотя, конечно, жаль, что таким образом.

Амулет не представлял, как выкручиваться из сложившейся ситуации, а потому заставлял меня говорить ничего не значащие слова. Десятки пустых слов. Я с ужасом понимала, что больше сопротивляться не могла.

— Где колдун? — перебив меня на полуслове, спросил Ромэр, резко обернувшись к Брэму.

— Он уехал. Уже давно, — вопрос брата озадачил. — А что?

— Уверен, он успел напоследок выполнить одну просьбу Стратега, — твердо заявил Ромэр. — Вы не замечали у сестры новое украшение?

Брэм отрицательно покачал головой.

— Золотой продолговатый медальон с двумя алмазами? — не сдавался Ромэр.

— Это старое украшение. Оно принадлежало еще матери, — брат хмурился, все еще не понимая, к чему ведет арданг. — Откуда Вы про него…

Но Ромэр не дослушал:

— Нэйла его раньше носила?

— Нет, — снова покачал головой Брэм. — Причем здесь медальон?

Ромэр не ответил, долго молчал, скрестив руки на груди.

— Вы зря обижаетесь на сестру, — сказал он, наконец. — Она хотела Вам все рассказать, но действительно не могла. И сейчас не может. Всему виной колдовство Нурканни и этот проклятый медальон. Его нужно немедленно снять и уничтожить.

— Нет, — периат заставил меня вскочить, прижать амулет ладонью к груди. — Нет, это память о маме. Я не позволю его уничтожить!