Тысяча Имен
Шрифт:
Полковник снова повернулся к Маркусу. Усмешка на его лице исчезла бесследно, но глаза по–прежнему искрились.
— Прикажите солдатам примкнуть штыки и наступать. Не ослаблять натиска. Возможно, противник еще попытается закрепиться возле своего лагеря. — Уголок его рта снова дрогнул в едва заметной усмешке. — Да, и передайте кое–что капитану Стоуксу. Скажите, что я спускаю его с поводка. Скажите… — Янус сделал паузу, — чтобы задал им жару.
Даже в полумиле от поля боя, когда сцена чудовищного побоища осталась позади, равнину повсеместно усеивали трупы искупителей. Одни, раненые, бежали, сколько хватало сил, и здесь упали, испустив
Маркус ехал медленно, пребывая в каком–то оцепенении. То, что совсем недавно длилось как будто целую вечность, сейчас чудилось краткой вспышкой, мгновенным переходом из одного состояния в другое. Считаные минуты отделяли верную гибель от полной победы. Солдаты словно и не заметили этого рубежа, с ликующими криками устремившись в погоню за хандараями, но Маркус был не в состоянии последовать их примеру.
Он не мог знать наверняка! Мысль эта донимала и мучила, словно сломанный зуб, неприятная, но совершенно неотвязная. Он не мог знать наверняка. Был один момент, краткий миг, после того как отгремел первый залп. . полминуты или около того, когда ворданайский строй не был защищен ничем, даже штыками. Если бы хандараи смогли завершить атаку, этот строй разлетелся бы вдребезги, как стекло. Спасай свою шкуру, и плевать, что будет. Маркус точно знал, что он и сам был на волосок от того, чтобы вонзить шпоры в бока Мидоу и поскакать куда глаза глядят. Быть может, именно потому он так и терзался.
Ничего подобного, конечно же, не произошло. И все же он не мог знать, что хандараи дрогнут. Знать наверняка — не мог. Янус метнул кости, и ему выпали шестерки, но при мысли о том, что все могло выйти иначе, Маркусу становилось тошно.
Хуже того, он так и не понял — зачем? Зачем нужно было так долго сдерживать огонь? Зачем вообще нужно было разворачивать полк, чтобы встретить лицом к лицу эту бесчисленную орду? Маркусу хотелось решительно подойти к полковнику и потребовать ответа… но это невозможно. Полковники не обязаны разъяснять свои стратегические планы подчиненным.
Если он до сих пор был чрезмерно уверен в себе, то теперь его уже ничто не остановит. Маркус припомнил странный блеск в серых глазах Януса — и содрогнулся. Он не мог знать наверняка. И все же действовал так, как будто знал.
— Вас что–то беспокоит, капитан.
Маркус только сейчас осознал, что рассуждает вслух, а рядом едет мисс Алхундт. Он поднял взгляд на ее запыленные очки и выдавил натужную улыбку:
— Извините, мисс Алхундт. Я вас не заметил.
Женщина махнула рукой:
— Вы были чем–то поглощены. Я просто поинтересовалась, чем именно.
— Устал. — сказал Маркус. — Просто устал.
И это была чистая правда. Энергия вытекла из него, как вытекает вода из ванны, когда выдергивают пробку, осталась только невыразимая пустота. Маркус мечтал сейчас только о том, чтобы отыскать какую–нибудь койку и забыться сном, — и это несмотря на то, что день едва перевалил за середину. Увы, пока он не мог себе такого позволить. Слишком многое предстояло еще сделать. Курьеры уже отправились к батальонам с его приказом — перегруппироваться по краям лагеря искупителей и выставить часовых, пока специально выделенные отряды будут сгонять пленных. Маркус не желал допускать разнузданного насилия над гражданскими, и по крайней мере в этом Янус с ним согласился. Утомительные, тягостные хлопоты по уходу за ранеными и погребению погибших затянутся, как обычно, дотемна.
Конь мисс Алхундт
изящно переступил через валявшегося на дороге мертвеца — тот лежал ничком, и спина его была разрублена до костей кавалерийским палашом.— Должна вам признаться, что, когда искупители оказались слишком близко, я усомнилась в нашем успехе. Ситуация показалась мне чрезмерно рискованной. Впрочем, — добавила женщина, перехватив взгляд Маркуса, — я отнюдь не знаток военного дела.
Губы капитана дернулись. Он не сказал ни слова, но мог поклясться, что собеседница прочла по его лицу все, что было ей нужно.
— И вместе с тем, — продолжала она, — это безусловная победа. Даже его светлости, скорее всего, не к чему будет придраться.
«Так, — подумал Маркус, — с меня довольно».
— К чему вы клоните, мисс Алхундт? Чего вы хотите от меня?
— Я хочу знать, кому и чему вы преданы.
— Как обычно, — проворчал Маркус. — Королю, стране и своему командованию.
— Именно в такой последовательности?
— Я не намерен играть с вами в словесные игры.
— Это не игра, капитан. Мне нужна ваша помощь.
На мгновение — всего лишь на краткий миг — Маркусу почудилось, что мисс Алхундт говорит искренне. Она улыбалась все так же скромно, однако в глазах таилось иное выражение. То был взгляд человека, замершего на краю бездонной пропасти. Затем женщина отвернулась.
— Что это? — проговорила она.
— Где?
— Вон там, — указала она рукой. — Видите — дым. Может, там тоже шел бой?
Маркус поднял глаза. Впереди, за следующим изгибом дороги, поднимался столб дыма. Не серый с примесью белого пороховой дым, который в любом случае тянулся бы вдоль земли, как туман. Нет, это был густой черный дым от горящего дерева, холстины, повозок, амуниции, одеял…
— Зверя мне в задницу! — прорычал Маркус, посылая Мидоу в галоп. — Во что это такое они вляпались?
Глава восьмая
Винтер усталым шагом возвращалась к ущелью, в котором нашла пристанище ее поредевшая рота. Едва окончился бой с искупителями, ворданаи наскоро собрали раненых и бросились искать укрытие. Поиски привели их к узкой, выточенной ветрами в подножии высокого холма расселине, которую без труда можно было перекрыть с обеих сторон. Только тогда Винтер сочла безопасным объявить роте отдых, а сама вдвоем с Бобби осторожно выбралась на безлюдный склон, чтобы разведать, чем все закончилось.
Когда они вернулись, Графф заорал: «Подъем!» Пережившие бой солдаты в основном попадали от изнеможения там, где остановились, и оттого казалось, что узкое дно ущелья выстлано трупами. Однако зычный рев капрала сотворил чудо воскрешения, и, пока Бобби излагал добрые вести, вокруг него крепнул гул возбужденных голосов, то и дело прерывавшийся радостными возгласами. Винтер протолкалась через ликующую толпу и отыскала Граффа.
— С благополучным возвращением, сержант, — сказал он.
— Спасибо. — Винтер кивком указала в сторону Бобби. — Слыхал?
— Да, просто не верится.
— Нам обо всем рассказали двое верховых из части Зададим Жару, — сказала Винтер. — С вершины холма видно, как горит лагерь искупителей.
— Приятно в кои–то веки услыхать хорошую новость, — заметил Графф.
— Да уж поприятнее, чем плохую, — согласилась Винтер. — Однако нам еще предстоит изрядно пройти пешком, и лучше покончить с этим до наступления темноты. Скольких раненых придется нести?
Капрал принялся загибать чумазые пальцы.
— Фокс, Инимин, Гафф, Регулт. — Он поднял голову. — Похоже, что четверых.