Тысяча Имен

Капитан глянул на нее, что–то буркнул и сделал пометку в списке.

— Садись, рядовой.

Винтер села, скрестив ноги, на полу по ту сторону стола. Спиной она чувствовала, как над ней нависает Фиц. Внутренний голос вопил, захлебываясь от крика, что это ловушка, и Винтер пришлось жестко напомнить самой себе, что удариться в бега она все равно не сможет. Не тот случай.

Казалось, капитан ждет, когда она заговорит первой, но Винтер прекрасно понимала, что это впечатление обманчиво. Наконец капитан опять что–то проворчал, запустил руку под стол, пошарил там и извлек наружу небольшой полотняный мешочек. Он бросил его на стол, прямо перед Винтер. Что–то глухо звякнуло.

— Это твое, — сказал капитан. Винтер колебалась, и тогда он нетерпеливо махнул рукой. — Ну, бери же!

Девушка подцепила пальцем шнурок, потянула — и вытряхнула на стол содержимое мешочка. Пару медных булавок с тремя латунными звездочками, которые ей полагалось носить на плечах мундира. Знаки различия старшего сержанта.

Наступило долгое молчание.

— Это, наверное, шутка, — промямлила Винтер и после паузы, спохватившись, добавила: — Сэр.

— Хотел бы я, чтобы это была шутка, — отозвался капитан, то ли не заметив ее промашки, то ли решив не придавать ей значения. — Надевай.

Винтер воззрилась на медные булавки с таким видом, точно это были ядовитые насекомые.

— Со всем почтением, сэр… я не могу принять это предложение.

— Очень жаль, но это не предложение и даже не требование, — жестко ответил капитан. — Это приказ. Сейчас же надень эти чертовы штуки.

Винтер хлопнула ладонью по столу, едва не уколовшись одной из булавок, и яростно замотала головой.

— Я… — начала она и осеклась. Взбунтовавшееся горло сдавило с такой силой, что она едва могла дышать.

Капитан наблюдал за ней без тени раздражения — скорее, с озадаченным интересом. Выждав несколько секунд, он кашлянул.

— Формально, — сказал он, — за такую выходку я должен был бы бросить тебя в гарнизонную тюрьму. Вот только у нас нет гарнизонной тюрьмы, да к тому же тогда мне пришлось бы искать другого сержанта, черт его раздери. А потому позволь кое–что тебе объяснить.

Капитан порылся в бумагах и извлек наружу один из белоснежных листков.

— Солдат, которых доставили сюда корабли, хватит, чтобы пополнить наш полк до начальной численности. Это значит, что к нам прибыло почти три тысячи человек. Едва они причалили, я получил от нового полковника вот эту инструкцию. — Последнее слово он произнес с видимым омерзением. — Инструкция гласит, что он не привез с собой младших офицеров, а потому желает, чтобы я предоставил в его распоряжение людей, знакомых с местностью и здешним населением. И наплевать, что мне не хватает младших офицеров для моих собственных рот. Таким образом, я должен где–то раздобыть тридцать шесть сержантов, не разоряя другие роты, а это означает только одно — повышение в звании в боевой обстановке.

Винтер лишь кивнула, по–прежнему борясь с комком в горле. Капитан неопределенно махнул рукой.

— Поэтому я занялся поисками людей, подходящих для этой цели. Ваш сержант Дэвис предложил твою кандидатуру. Твое личное дело выглядит… — губы его дрогнули, — странновато, но вполне приемлемо. Вот, собственно, и все.

Сержанта хватит удар, если он узнает, что Винтер по его наущению не отправили на верную смерть во вражеские тылы, а повысили в звании. На долю секунды ей и впрямь захотелось стать сержантом. Стоило бы, право слово, — хотя бы для того, чтоб увидеть, как физиономия Дэвиса багровеет от прилившей крови. Чтобы Бугай и Тафт были вынуждены отдавать ей честь. Но…

— Сэр, — упрямо проговорила она вслух, — со всем почтением к вам и сержанту Дэвису… по–моему, это не самое лучшее решение. Я ровным счетом ничего не смыслю в сержантском деле.

— Думаю, в нем нет ничего сложного, — отозвался капитан, — а иначе как бы справлялись с ним сами сержанты?

Он сел чуть вольготнее, явно ожидая, что Винтер усмехнется его шутке, однако лицо ее осталось неподвижным, как камень. Капитан вздохнул.

— Тебе станет легче, если я скажу, что в каждой новой роте есть свой лейтенант? Вряд ли твои обязанности будут столь… всеобъемлющи, как у сержанта Дэвиса.

Нехватка лейтенантов была постоянной проблемой Колониального полка. Порой казалось, что полк предназначен в первую очередь для того, чтобы служить свалкой для тех, кто безвозвратно загубил свою армейскую карьеру, но не зашел настолько далеко, чтобы его с позором выгнали со службы или что похуже. Лейтенанты, которые большей частью происходили из хороших семей и были достаточно молоды, чтобы устроить свою жизнь и вне армии, почти всегда отказывались от назначения. Подавляющим большинством рот управляли сержанты, которых в полку всегда хватало с избытком.

От этого сообщения Винтер и впрямь стало легче, однако не настолько, чтобы изменить свое решение. На протяжении трех лет она изо всех сил старалась держаться подальше от других солдат — по большей части жестоких ублюдков. При мысли о том, что придется стоять перед строем из ста двадцати таких ублюдков и отдавать им приказы, — при одной только мысли об этом Винтер хотелось найти глубокую нору, забиться в нее и больше не высовывать носа наружу.

— Сэр, — начала она чуть охрипшим голосом, — я все же считаю, что…

Терпение капитана Д’Ивуара иссякло.

— Ваши возражения приняты к сведению, сержант, — отрезал он. — А теперь надевай эти чертовы звездочки!

Дрожащей рукой Винтер сгребла булавки и попыталась закрепить их на плечах. Мундир у нее был неуставного образца, без погон, и капитан, понаблюдав с минуту за ее безуспешными стараниями, тяжело вздохнул.

— Ладно, — сказал он, — просто забирай эти штуки и уходи. У тебя есть вечер на устройство личных дел. Рассылать новых сержантов по ротам мы начнем с завтрашнего утра, так что будь наготове, когда услышишь сигнал. — Он окинул взглядом стол, отыскал клочок бумаги и нацарапал на нем несколько слов. — Отнеси это Родсу и скажи, что тебе нужен новый мундир. И ради всего святого, постарайся выглядеть поприличней. Господь свидетель, этот полк и так похож на скопище оборванцев.

— Есть, сэр.

Винтер сунула булавки в карман и встала. Капитан махнул рукой: ступай, мол, — и Фиц, тотчас возникший рядом с ней, проводил ее к двери.

Когда они вышли в коридор, он одарил Винтер очередной улыбкой:

— Примите мои поздравления, сержант!

Винтер молча кивнула и неверным шагом вышла под палящее солнце.

Глава вторая

МАРКУС

Старший капитан Маркус Д’Ивуар сидел за самодельным письменным столом и размышлял о вечных муках.

Церковь утверждала — верней, утверждал Эллевсин Лигаменти, но, поскольку он был святой, это практически одно и то же, — что если после смерти человека груз его грехов перевешивает число богоугодных поступков, то умерший обречен на пребывание в своем личном аду. Там он претерпевает муки, которые воплощают в себе его наихудшие страхи, равно как и характер его беззаконных деяний, — таков замысел Божий во всей его беспощадной насмешке. Маркус не думал, что в его случае Всемогущему придется особенно напрягать воображение. Он сильно подозревал, что его ад окажется до отвращения знакомым.