У ночи длинная тень. Экстремальный роман

– А знаешь, Димочка, пожалуй, ты меня любишь.

– Я? – удивился он. – А пожалуй, да.

– Тогда мы, пожалуй, поженимся.

– Я, пожалуй, подумаю, - ответил он, все так же пошучивая.

– Думай, Дима, - сказала она уходя и, оглянувшись, добавила: - Думай!

А через день он подарил ей котенка и сделал предложение. В юности он вообще думал мало. А теперь уже, пожалуй, поздновато передумывать. Конечно, он мог бы сообразить тогда, что дело не в яркой внешности, не в умении производить эффект, Вика это может! – а в другом. Впрочем, что он тогда понимал, мальчишка? Ничего он не понимал. А все же, в чем вся соль? Может, в том, что любовь так просто не дается?.. Любовь – это когда двоим есть о чем говорить друг с другом и о чем молчать друг с другом… Вот Вика и Лиза, одна у них профессия, в чем-то даже похожи. Правда, разница есть. Та умеет себя подать, а эта – нет… Но с этой ему хорошо. А с той – так себе, никак.

Дмитрий Юрьевич вдруг усмехнулся. «Выходит, я вроде бы любитель машинисток: Вика, Лиза… Но что делать, раз это такая распространенная специальность. Думай, Дима… Это она тогда верно сказала. А что тут можно придумать?..»

И вдруг ему представилось: вот сейчас придет он на работу, вызовет машинистку… Откроется дверь, и войдет другая женщина, не Лиза… «А где же?..» - спросит он, уже чувствуя противный мятный холодок внутри (вот она, приснившаяся неприятность!)

«Кто? – переспросит машинистка. – Она? Уволилась. Еще вчера». Вот это будет номер! Значит, он никогда больше ее не увидит? Что тогда сделает он, Дмитрий Юрьевич, такой нерешительный, зануда, каким считают его многие, вечный раб обстоятельств?

Автобус подкатил к остановке на площади. Вон сбоку и здание министерства… Продвигаясь к двери, он уже знал, что, если ее нет, он работать сегодня не сможет. И вообще, на что ему эта работа! – вдруг ожгла его мысль. Думай, думай, Дима, раб обстоятельств… Если она так поступит, сделает такой шаг, то и он… Где, на какой улице, дай бог памяти, она живет?

Автобус остановился. Водитель в микрофон объявил остановку... «Граждане пассажиры, оплачивайте проезд…»

Закончив историю очередной жизни, Фитк встал и молча пошел меж огразками, я двинулась за ним. Мы снова прогулялись по тропе между рядами, и я заинтересовалась мраморным памятником с фотографией парнишки.

– А, это Серега, - сказал Фитк так, словно это был его сосед по этажу или приятель. – Прикольный чувак, решил выпендриться перед девчонкой и спрыгнул с крыши на самодельном парашюте. С восьмого этажа. Разбился, конечно. Хочешь посмотреть его?

– Да, - сказала я.

– Ну, слушай:

Лилька потянула его за рукав.

– Приглашаю на танец, - сказала протяжным, с хрипотцой, от курения, голосом.

Виктор даже не шелохнулся. Танцевать не хотелось.

– Нет, Лиль, знаешь, башка гудит, - соврал он.

Лилька капризно повела плечом и повторила требовательнее:

– Приглашаю!

Пришлось подчиниться. Дурацкое настроение было у него сегодня. В магнитофоне взвизгивал и скрежетал джаз. Виктор, сутулясь, уныло переминался с ноги на ногу, Лилькина спина ритмично извивалась под его ладонями.

А вокруг вопили и бесновались. Длинный Валерка бряцал на гитаре и старался переорать магнитофон. А коротышка Юзик, которого все звали Юз, перебирал кассеты в тщетных поисках Высоцкого.

Подошел Сергей, под белой водолазкой лениво перекатывались мускулы. От него здорово несло водкой. Взглянул мрачновато, исподлобья:

– Слушай, Витек. Да плюнь ты на нее! Не пришла, ну и черт с ней. Хочешь, я ей завтра пару теплых выдам?

– О чем ты?
– нахмурился Виктор.

– Ну... Я же вижу, переживаешь. Виктор разозлился.

– Чего ты, Серый? Иди, тебя Лилька ждет.

Качнув плечом, повернулся и вышел из комнаты. Проходя мимо зеркала, покосился - да, выглядел сегодня Виктор модерново! Еще бы, потрудиться над своей "оболочкой" пришлось немало. Он все обдумал заранее. Вытащил старые самодельные джинсы, собственноручно их расклешил, симметрично насажал заплат, и штанины внизу искусно обил мебельными гвоздями-бляхами. Да, пришлось-таки попотеть! На заднем кармане масляными красками изобразил битла с гитарой. Шикарного такого битла - с карикатуры из журнала "Америка" перевел. Потом выкрасил свою рваную водолазку в черный цвет, а на спине, тоже масляными красками, вывел FATUM. На правом рукаве нарисовал боевую эмблему в ромбе - кривой желтый бумеранг.

Вообще-то, вид его произвел впечатление. Девчонки глаз не сводили, на некоторое время оказался в центре внимания. Но потом все привыкли, и он стушевался, как всегда...

Виктор толкнул ногой дверь - из кухни повалил табачный дым. Накурили, черти! На столе скопилась целая груда грязной посуды, в недоеденный салат натыканы окурки, все засыпано пеплом.

Да, ничего не получилось. И все из-за Инги. Не прийти в такой день, в день его рождения! Да если бы знал, что Инга способна на такое, лучше бы уж Маринку пригласил. Ма¬ринка простая девчонка, свойская, живо прибежит, не откажется… Не позвал, не хотел смешивать компании - ведь сегодня здесь все были только из его девятого "б... Девчонок маловато, да еще обещался прийти Коляна, ну тот, новенький, радио-гений, как называет его физик, тогда уж вообще будет перебор с ребятами. А уж он придет, раз обещал, он такой аккуратист, этот стриженый, - раздраженно подумал Виктор. Везет же на новичков их классу! поляна появился незадолго до Инги... Виктор вспомнил, что этот Коляна Вострышев приехал с отцом в середине года откуда-то из-за Заполярья. Жуткий тип! Увлекается радиоделом и уже, дескать, большой спец. По школе пронесся слух, что не то отец, не то дед Коляны был другом Кренкеля, на одной льдине плавали. А может, не Кренкеля, а Отто Юьевича Шмидта? Вроде бы и такая была версия... В общем, это у него наследственное.

Ну ладно, придет, так придет, как получится, - вздохнул Виктор. А пока не мешало бы еще раз Инге позвонить.

В коридоре было полутемно, на вешалке теснились шубы. Виктор схватил трубку, набрал номер. Инги дома не было... Идти к ребятам не хотелось, ведь все видели, что он ее ждал, то и дело к телефону бегал. Ему и сейчас не верилось, что Инга не придет, может, просто опоздала?.. Даже сейчас он втайне надеялся, что вот позвонят в дверь, и на пороге возникнет Инга в своем модном пальто, с лакированной сумочкой через плечо... Но как она могла его подвести?! Нет, конечно, ему плевать на эту девчонку, но ведь она знала, что приглашена! Ведь он на нее рассчитывал...

До сих пор она ничего такого с ним себе не позволяла, правда, когда она впервые заявилась к ним в класс, выглядела очень уж недоступно. Было это полгода назад, Инга перевелась к ним, потому что семья переехала в этот район.

Как-то на перемене в класс вошла незнакомая девчонка. Опросила:

– Это девятый "б"?

– Да, а что?
– тут же обернулась Лилька.

Но девчонка молча села на свободную парту и рядом портфель поставила. Сидит себе и невозмутимо читает книжку. На все вопросы односложно отвечает. Потом – звонок, приходит Елена Николаевна, исторична. Новенькая встает, захлопывает книжку и деловым шагом направляется к столу, Что-то сообщила учительнице, вернулась на место. По классу пробежал шепот: "Кто такая?" Какая-то отреченность и спокойная уверенность почувствовались сразу же в ней, Виктор не мог это оформить в мысли, слова, но заметил лишь, что отличается она от других девчонок, что у нее особая, легкая походка (при ходьбе чуть прогибалась в талии), ему понравилось ее розовое, своенравное лицо и лохматые подкрашенные ресницы, неожиданно торчащие из-под светлой кипени волос. Весь урок ребята посматривали на Ингу Василькову, делились впечатлениями.

– Секретарша, - шепнул вдруг длинный Валера.
– Это... это моя личная секретарша.

Он глупо захихикал. А Снегов Алик откровенно уставился на нее своими синими телячьими глазами. Кто-то запустил в нее скомканной бумажкой - Инга даже не обернулась.

Она нравилась ребятам, каждый старался быть поближе к ней. Когда Инга вдруг стала дружить с Виктором, это было для многих ударом. Но она была такая, со странностями.

Его отношения с Васильковой стали предметом разговоров, престиж - так ему казалось - сразу возрос. Дело в том, что Виктор ничем особенно не блистал - не остроумием или каким-нибудь увлечением необычным, не философским складом ума, как толстяк Саша Карасев, авторитет в их классе, ни актерскими данными, как некоторые двоечники - те всегда дурака валяют и выкидывают у доски разные смешные коленца. Ну не было у Виктора такой комедийной жилки. Да и внешность у него была весьма заурядная, на роль героя-любовника не годился. Он был обычен, как урок, как портфель... И все же попытал счастья - пригласил Ингу в кино. И вдруг - удача! В кино пойти согласилась. А на другой день на химии села с ним за один стол. Ребята буквально умирали от зависти, а Виктор сиял.

Скучноватые будни вспыхнули праздничными огоньками, как новогодняя елка, даже усталые пришибленные лица родителей, поздно вернувшихся с очередного производственного совещания или профсоюзного собрания, казались другими, будто смотришь кинофильм, а в дурацких телефильмах про военные подвиги и ударников труда видится другой, необычный и романтический смысл...

И сам он стал не тот. С ролью победителя освоился. Походка уверенная, в голосе - требовательные, даже резкие нотки... Приятно, и страшно потерять вдруг все это. Поэтому с Ингой держался по-разному: почтительно и робко, когда вокруг никого, и развязно, даже - повелительно при других.