У вендетты длинные руки

– То-то, я смотрю, весь день – тишина. Ничего, завтра начнутся разговоры.

– А куда мы, кстати, едем, Полин?

– Кстати, сегодня наш праздник, и мы с тобой едем в кафе отметить его.

Мы нашли более или менее приличное кафе, заказали себе всяких вкусностей, салаты, пиццу, пирожные и сели пировать.

– Рассказывай, как там в магазине обстоят дела, – попросила я подругу.

– Как дела? Обыкновенно. Народ есть, дела идут, деньги в кассу текут. И хорошие деньги, скажу я тебе! Сегодня вот тысяч пятьдесят сделали.

– Сегодня праздничный день. Завтра у вас народу будет поменьше.

– Откуда ты знаешь? И Алена так сказала.

– Удивительно! Неужели женщины так любят побрякушки, что даже в кризис не жалеют на них денег?

– Полин, если лично ты считаешь, что побрякушки, как ты выразилась, женщине носить необязательно, то это вовсе не значит, что и все прочие придерживаются того же мнения… Ой, подожди, а что это?

Алина заметила кулон, подаренный утром дедом.

– Ариша презентовал, в честь Восьмого марта.

– Какая прелесть! Серебро? Классная штучка. Стильная. Носи его обязательно! И вообще, серебро – твой металл.

Я пообещала и подруге – носить кулон.

– Значит, ничего такого особенного тебе узнать не удалось?

– Ну, во-первых, мы с Аленой еще не очень близко подружились. Все времени нет, покупатели идут и идут… Но кое-что интересное я уже заметила. Алена – очень жадная.

– И в чем это выражается?

– Она самым тщательным образом пересчитывает вечером деньги, сверяя кассу, а если не хватает хоть какой-то мелочи, так сокрушается! Вот сегодня у нас недостача – восемь рублей. Казалось бы – такая мелочь для магазина, а она так расстроилась! Я у нее попросила аванс – всего тысячу рублей! Представь, не дала! Говорит, немного погодя, дня через два-три… А у меня в кошельке – сотка! Как мне два-три дня с ней прожить?

– Так, может, дать тебе взаймы до получки?

– Нет, Полин, не надо. Не люблю занимать: берешь чужие на время, а отдаешь свои, и навсегда!

Глава 5

На другой день прямо с утра я поехала в нашу городскую больницу. Там работал главврачом давний приятель моего деда, Петр Васильевич. Мне уже приходилось обращаться к этому милому, добрейшему и интеллигентнейшему человеку, и он тогда помог мне. Вот и теперь я переступила порог его кабинета, поздоровалась и подошла к старому огромному письменному столу.

– А! Старая знакомая! Присаживайтесь. Как там Аристарх Владиленович?

– Вашими молитвами. – Я опустилась на такой же старый стул у стола главврача.

– Ну-с, что вас на этот раз привело в наши пенаты?

– Петр Васильевич, у меня к вам вот такая просьба… Несколько недель тому назад в вашей больнице проходил обследование некто Виноградов Валерий. Ему поставили диагноз «лейкемия».

– Так, так. И что же? Диагноз не подтвердился?

– Молодой человек не стал проходить повторное обследование, он просто… повесился.

– Боже мой! Как это печально! И что же вы теперь хотите?

– Его диагноз вызывает у меня некоторые сомнения.

– А на каком основании, позвольте узнать? У нас хорошие специалисты, и ошибаются они крайне редко.

– Дело в том, Петр Васильевич, что за два месяца до этого случая родной брат несчастного погиб при очень подозрительных обстоятельствах…

– Уж не о Валентине ли Виноградове идет речь?

– Вы догадливы.

– Как же! Слышал. Читал в прессе. Так там, кажется, имел место несчастный случай?

– Или все было подстроено под несчастный случай! А два месяца спустя брат нашего артиста узнал о страшном диагнозе. И не выдержал.

– И вы, милая барышня, считаете, что братьев, того… устранили, как говорят наши доблестные милиционеры?

– Считаю. И поверьте, Петр Васильевич, у меня имеются на то весьма веские причины.

– Никак, в деле замешана любовь?

– Нет, все куда прозаичнее. Наследство.

– Банально. Так что же требуется от меня?

– Мне нужно знать фамилию врача, поставившего диагноз Валерию Виноградову.

Петр Васильевич поднял трубку телефона и сказал кому-то:

– Леночка, посмотрите, пожалуйста, карточку больного Виноградова. Мне нужно знать, кто поставил ему диагноз… Хорошо, жду…

Пару минут мы сидели молча, наконец главврач снова заговорил:

– А на основании чего?.. Анализ крови… Кто делал? Лаборант Ольшанская… Хорошо… Да, я понял. Благодарю. Ну, вот, – обратился ко мне Петр Васильевич, – есть у нас такая лаборантка – Ольшанская Тамара. Она делала анализ, согласно которому врач Тихомирова Галина Андреевна поставила диагноз. Вам этого достаточно?

– Да, спасибо.

– От меня ничего больше не требуется?

– Я думаю, пока нет. А там видно будет.

Я еще раз поблагодарила Петра Васильевича и ушла.

На первом этаже, в вестибюле, висела доска почета. Там красовались фотографии некоторых работников больницы. Как ни странно, я нашла на этой доске фото Ольшанской Тамары. Молодая девушка, несимпатичная, но с умным лицом. Она смотрела в объектив серьезно, чуть прищурив свои маленькие черные глазки. А вот фотографии врача Тихомировой не было. Не удостоилась она чести быть вывешенной на всеобщее обозрение. Плохо работает? На всякий случай я запомнила лицо Ольшанской.

Рядом с доской почета висело объявление: «Отделению экстренной хирургии срочно требуется священник. Обращаться в регистратуру».

Мимо меня прошли мужчина с кислым лицом и врач. Тот, что был с кислым лицом, жаловался:

– Доктор, эта настойка мне совсем не помогает. Пью, пью – и никакого толку!

Человек в белом халате кивнул:

– Возможно. Тем более что ею нужно натираться!

Я усмехнулась и пошла к выходу.

Я приехала к магазину и снова встала недалеко от него, включив прослушку. Я приготовилась сидеть здесь долго и потому купила по дороге пирожки и бутылку сока. Но то ли продавцы вообще не заходили в подсобку, то ли они заходили по одному и молча, только из прослушки не доносилось ни слова.

Следующие два дня я продолжала сидеть в машине и слушать, но это мне опять ничего не дало. Время шло, а у меня ничего так и не сдвинулось с мертвой точки. Алина работала в магазине, но тоже не приносила новостей. По ее словам, они с Аленой говорили исключительно о работе, украшениях, выручке и тому подобном. Должно быть, наши подозреваемые были слишком осторожны и в присутствии постороннего человека молчали о своих личных делах. Как же разговорить этих Дьяченко и узнать хоть что-нибудь? <