Уберегу тебя от жизни

— Кооость, какая охота? О чём ты должен мне рассказать? — забыла о недавнем возмущение Инга, совсем запутавшись в намёках мужчин.

— Не здесь. Поедем домой, — сипло произнёс Кас, кладя руку на поясницу и подталкивая её на выход. Он волновался. Очень. Предстояло признаться во всём, в том числе и об убийстве её ребёнка.

— А как же Лара? Я должна её проведать, — тормознула Инга, поворачиваясь к Стасу, вяло подпирающему косяк.

— Раньше, чем завтра к ней не пустят, — оторвался от опоры Долгов и поплёлся в сторону реанимации. — Если что, я позвоню.

По дороге к дому в машине стояла хрустальная тишина. Тронешь пальцами, и она зазвенит. Радио не издавало ни звука, качественная звукоизоляция глушила уличный гул, сидящие в салоне, кажется, забывали дышать. Ингу сморило после нервной и бессонной ночи, Рамиэль погрузился в тяжёлые воспоминания, Кассиэль ушёл в себя, просчитывая варианты.

Войдя в квартиру, Кассу захотелось повторить подвиг Стаса и присосаться к бутылке, но Рам проводил его таким укоризненным взглядом, что вкус не выпитого вискаря зострял поперёк горла. Жаль, что воображаемый напиток не снизил функционал мозга и не придал лёгкое отупение.

— Ин, помнишь, тебе снились сны? Ну там, где ангелы бьются на мечах, где маленькие карапузы летают, часто-часто взмахивая крылышками, — невнятно начал подводить к основному рассказу Кассиэль, так и не подобрав безопасные слова, способные смягчить правду.

— Да, это было так реалистично. У меня сложилось ощущение, что я нахожусь посреди этого сражения, — оживлённо закивала Инга, вновь возвращаясь в памяти туда.

— Ты конечно не поверишь, но твои сны действительно реальны, — продолжил Кас, внимательно следя за эмоциями на её лице. — Мой мир, Небария, и в нём все жители умеют летать.

— Шутишь? — криво улыбнулась Инга и спрятала руку за спиной, чтобы не покрутить пальцем у виска. — Достаточно было сказать, что ты находишься под впечатлением от нападения на Лару и беспокоишься обо мне.

— Я беспокоюсь, — вкрадчиво произнёс Кассиэль. — О тебе и о нашем малыше.

— У нас с тобой нет малыша, — свела брови Инга и зажмурилась, скрывая подступающие слёзы. Она не ожидала такой жестокости от Ангелова. Напоминать о потерянном и заставлять снова окунуться в ту боль.

— Уже есть, только ты его ещё не чувствуешь, — шагнул к ней Кас и коснулся ладонью живота, делясь своим теплом. — В Небарии наш ребёнок имеет определённую ценность, из-за которой Совет пойдёт на всё, в том числе на подлость. Я уверен, что без белых не обошлось случившееся с Ларисой. Её собирались жестоко убить, чтобы припадать нам очередной урок.

— Если ты говоришь правду, то твой мир населён беспринципными тварями, — всхлипнула Машкова, накрывая сверху своей ладонью его. — Даже не хочу спрашивать, зачем им наш малыш.

Кассиэль шумно вдохнул, с шипением выпустил воздух и подвёл Ингу к дивану, присаживаясь в кресло напротив. Сейчас, во время повествования, он не имел права дотрагиваться до своей любимой. Скорее всего, выслушав, она возненавидит Касса и перестанет быть его женщиной.

Рамиэль заботливо принёс Инге стакан воды, захватив с кухни бумажные полотенца, и предупредительно встал в проёме из гостиной, увеличивая дистанцию и на всякий случай перекрывая выход.

Кас начал издалека, не спеша подводя к финалу. Рассказал о навязанной иерархии внутри, о вранье, поддерживающемся веками, о судьбе полукровок, рождённых землянками, о метках, означающих клеймо обречённых.

— Восемь лет назад меня послали устранить жену Долгова, и это я толкнул тебя под машину, — закончил выговариваться Кас, уставившись на мысы своих ботинок. Он не мог набраться смелости и поднять глаза на Ингу.

— Мне нужно побыть одной, — неуверенно поднялась она с дивана и качнулась на ослабевших ногах. — Я пока не готова находиться с тобой в одной комнате.

Глава 37

Очнувшись, Лара рвано вздохнула от ноющей боли, опоясывающей всё тело. Жгло лицо, грудь, живот, спину. Казалось, на ней не осталось живого места после игр ублюдков. Она помнила всё. Каждый порез, скользяще распарывающий кожу, каждый прокол, с лёгкостью рассекающий плоть, словно лезвие входило в подтаявшее масло.

Сложно было представить более извращённые издевательства, коснувшиеся её. По роду работы Лариса видела многое. Избитых, изнасилованных женщин, заживающие переломы рёбер и конечностей, но жестокость, с которой столкнулась она, не имела конкуренции.

Странно, ей ещё не ничего не сказали о последствиях нападения, но она уже знала, что потеряла своего малыша. Вместе с болью внутри разворачивалась пустота, которой не хватало в груди места. Чёрная, зияющая дыра, оставленная куда большим орудием, чем нож.

— Как ты себя чувствуешь, Лар? — склонился над ней Стас, всё это время ожидающий её просыпания.

Смена давно закончилась, алкогольные пары выветрились, первый шок после знакомства с крылатым отцом прошёл, а в остатке его ждала пустая квартира, которая будто покрылась толстым слоем пыли без Ларисы, и сама Лара, перемотанная бинтами после операции.

Сейчас Бойцова совсем не соответствовала своей фамилии. Не было сил биться за выживание, не было желания что-либо говорить. Она закрыла глаза, сглотнула песчаную сухость во рту, дёрнула ресницами, смахнув одинокую слезу. Хотелось забиться в раковину, заплакать, разрыдаться, завыть, но пустота настолько заполонила собой пространство, что полностью выместила живые чувства.

— Попей, — поднёс Стас стакан к отёчным губам, испещрённым трещинками с запёкшейся кровью. — Станет легче.

А станет? Когда-нибудь конечно, но не сейчас. Сколько не всасывай в себя воду, истерзанному телу не будет легче. Лара всё же обхватила трубочку, сделала пару мизерных глотков и ощутила тошноту, так похожую на токсикоз, что уже не придёт с утренним кофе.

— Прости, я не смог спасти нашего ребёнка, — опустился на колени Стас и уткнулся лбом в ледяную руку. — Но мне удалось сохранить важные органы, так что у нас будут другие дети.

Другие… В данный момент это определение ассоциировалось с предательством и безразличием. Потом Лара обязательно поблагодарит за шанс Станислава, но в эту минуту по венам пронеслась злость. Злость на себя, что засиделась до ночи и попала в ловушку, злость на тех мразей, что развлекись за её счёт, злость на Долгова за его мастерство и жалость.

— И шрамы мы все уберём, чтобы тебе ничего не напоминало о случившемся, — зачем-то добавил он, сминая пальцы и прикасаясь к ним губами. — Ты только поправляйся, Лар, и возвращайся ко мне. Не представляешь, чего я пережил, когда Костя привёз тебя.

Крик застрял в глотке, стремясь наружу, зацепился за наждак и завис в невысказанном возмущение. Лариса не представляла, что он пережил, потому что пережитое ей напрочь стирало все переживания окружающих. Подумаешь. Испугался, испытал дискомфортный страх, на мгновение окунулся в состояние бессилия. Всего лишь то, что накрыло её в первые минуты злополучной встречи.