Убитая пирамида

– Вы обвиняете в недобросовестности высшего судью Мемфиса?

– У меня такое чувство, что борьба с темными силами его уже не слишком привлекает. В силу своего опыта он предвидит столько нежелательных последствий, что предпочитает оставаться в стороне и не ступать на опасную территорию.

– Суждение крайне суровое. Вы считаете, что он подкуплен?

– Просто связан с влиятельными людьми и не хочет вызывать их недовольство.

– Это не слишком вяжется с правосудием.

– Я действительно представляю себе его иначе.

– Если полководец Ашер будет осужден, он подаст апелляцию.

– Это его право.

– Каким бы ни был вердикт, старший судья царского портика не отстранит вас от этого дела и попросит продолжать расследование невыясненных обстоятельств.

– Позвольте мне в этом усомниться.

– Напрасно, ибо я дам ему такой приказ. Я хочу добиться полной ясности в этом деле, судья Пазаир.

***

– Сути вернулся вчера вечером, – сообщил Пазаиру Кем.

Судья был поражен.

– Почему он не пришел сюда?

– Он под стражей, в казарме.

– Это противозаконно!

Пазаир кинулся в центральную казарму, где его принял писец, возглавлявший отряд.

– Я требую объяснений.

– Мы отправились на место происшествия. Офицер Сути узнал место, но тела мы там не нашли. Я счел нужным арестовать офицера Сути.

– Это решение незаконно, пока не завершился текущий процесс.

Писец признал правоту судьи. Сути был сразу же освобожден.

Друзья обнялись.

– Как с тобой обращались?

– Отлично. Мои спутники были убеждены в виновности Ашера, провал операции привел их в отчаяние. Всю пещеру разнесли, лишь бы замести следы.

– А ведь мы держали все в тайне.

– Ашер и его сторонники приняли меры предосторожности. Я так же наивен, как и ты, Пазаир. Вдвоем нам их не одолеть.

– Во-первых, процесс еще не проигран, а во-вторых, мне дана полная свобода действий.

***

Процесс возобновился на следующий день.

Пазаир вызвал Сути.

– Расскажите об экспедиции на место преступления.

– В присутствии свидетелей, находившихся под присягой, я констатировал исчезновение тела. Инженерные войска перевернули там все вверх дном.

– Смех, да и только, – отреагировал Ашер. – Офицер сочинил сказку, а теперь ищет себе оправдания.

– Вы настаиваете на своих обвинениях, офицер Сути?

– Я видел, как полководец Ашер истязал и убил египтянина.

– И где же тело? – язвительно спросил обвиняемый.

– Вы позаботились, чтобы оно исчезло!

– Чтобы я, полководец, стоящий во главе азиатского отряда египетского войска, действовал как последний разбойник?! Да кто в это поверит? Может, все как раз наоборот: это вы в заговоре с бедуинами прикончили своего колесничего? Что, если преступник – вы и вам понадобилось обвинить другого, чтобы выгородить себя? В отсутствие доказательств дело оборачивается против того, кто его затеял. Поэтому я требую, чтобы вы понесли наказание.

Сути сжал кулаки.

– Вы виновны, и вы это знаете. Как вы смеете выступать наставником лучших наших бойцов, если вы расправились с одним из ваших людей и отправили собственных солдат во вражескую западню?

Ашер заговорил вкрадчиво.

– Присяжные не преминут заметить, что измышления час от часу становятся все более вопиющими. Скоро меня обвинят в истреблении египетского войска!

Насмешливая улыбка полководца покорила аудиторию.

– Сути выступает под присягой, – напомнил Пазаир, – а вы признали его воинские заслуги.

– Победы вскружили ему в голову.

– Исчезновение тела не отменяет свидетельских показаний офицера.

– Но согласитесь, судья Пазаир, значительно снижает их весомость! Я тоже даю показания под присягой. Неужели мое слово значит меньше, чем слово Сути? Может, он и стал очевидцем убийства, но насчет убийцы ошибся. Если он согласится сей же час при всех принести мне свои извинения, я согласен забыть о его умопомрачении.

Судья обратился к обвинителю.

– Офицер Сути, вы принимаете это предложение?

– Выйдя из переделки, где я чуть не расстался с жизнью, я поклялся добиться осуждения гнуснейшего из людей. Ашер хитер, знает, как посеять сомнения, вызвать недоверие к суду. Теперь он предлагает мне отречься! До последнего вздоха я буду во всеуслышание говорить правду.

– Перед лицом слепой непримиримости утратившего разум воина я, полководец и правый царский знаменосец, заявляю о своей невиновности.

Сути готов был броситься на полководца и придушить его. Выразительный взгляд Пазаира заставил его одуматься.

– Кто-нибудь из присутствующих хочет взять слово?

Все молчали.

– Раз так, предлагаю присяжным приступить к совещанию.

***

Присяжные заседали в одном из залов дворца, судья председательствовал на совещании, но не имел права вмешиваться, поддерживая ту или иную сторону. Его роль сводилась к тому, чтобы предоставлять слово, предотвращать столкновения и следить за соблюдением порядка.

Монтумес выступил первым объективно и сдержанно. Потом было внесено несколько уточнений, но в целом его выводы были утверждены без особых изменений. Менее двух часов спустя Пазаир зачитал вердикт, а Ярти зафиксировал его в письменной форме.

– Зубной лекарь Кадаш признан виновным в лжесвидетельстве. Учитывая незначительный характер произнесенной лжи, его высокие профессиональные заслуги и возраст, Кадаш приговаривается к уплате одного тучного быка в пользу храма и ста мешков зерна в пользу казармы ветеранов, чей покой он потревожил своим неуместным появлением.

Зубной лекарь с облегчением стукнул себя по колену.

– Признает ли зубной лекарь Кадаш этот приговор или желает подать апелляцию?

Лекарь встал.

– Признаю, судья Пазаир.