Убивая любовь
Шрифт:
Горькие слезы ручьями заструились по щекам, обжигая нежную кожу раскаленными углями. Мелоди крепко обхватила себя руками, будто это могло хоть как-то унять ту адскую боль, что сейчас разрывала ей душу. Она была непобедима. Ее невозможно исцелить или утолить при помощи лекарств. Эта боль уже давно стала частью самой Мелоди, впиталась в кровь и распространилась по каждой клеточке тела…
Сильные, тяжелые руки легли ей на плечи, заставляя остановиться и прекратить бесцельное брожение по заснеженной дороге. Вздрогнув сначала от неожиданности, а затем и от злости, она попыталась вырваться из цепких объятий Майкла, но тот был непобедим. Он держал девушку так крепко, что казалось, еще немного, и она окажется вдавлена в него самого. Грудь мужчины, горячая и широкая, согревала ее спину,
— Прости меня, — теплое дыхание Майкла коснулось шеи. Он уткнулся лицом в ложбинку на ключице и все повторял без устали: — Прости меня, ветер… Я не должен был… Не имел права так с тобой разговаривать… Ты — самый светлый и чистый человек из всех, кого я знаю. Каждый раз, когда ты оказываешься рядом, у меня сносит крышу… Я словно начинаю дышать полной грудью и снова ощущаю вкус жизни… Пожалуйста, Мелоди, прости меня…
«Как?! — кричал внутренний голос. — Как ты можешь быть таким двуличным?! Какая из твоих половин настоящая? Та, что так яростно ненавидит меня и делает все, чтобы доказать это? Или вторая, которая сейчас обнимает и пытается успокоить?»
— Мелоди, не молчи, прошу тебя! Только не закрывайся от меня, — взмолился Майкл, аккуратно, чтобы не дать ей сбежать, поворачивая девушку лицом к себе. — Знаю, я — кретин, который постоянно причинает тебе боль, но… — запнулся, прижавшись твёрдыми губами к нежной шее девушки. — Я клянусь тебе, это не специально. Мне уже давно не приходилось просить у кого-то прощения, но для тебя я готов повторять это слово вечно. Прости меня, ветерок… Прости…
— Слова не имеют никакой ценности, М… Чарльз, — с трудом справляясь с собственным голосом и превозмогая жуткий холод, ответила девушка. Сердце ее разрывалось на части, но она обязана была это сказать. — Однажды я поверила словам незнакомца, для которого была лишь незначительным эпизодом в жизни. Я позволила себе поверить, что и меня можно любить. Но, как оказалось, он даже не запомнил меня. А знаешь почему? — вскинув голову так, чтобы их глаза встретились, спросила Мелоди со всей напускной бравадой, на какую только была способна.
Майкл молчал. Мужчина понимал и знал, о ком она говорит. Отчетливо видел боль в глубине прекрасных глаз и не мог себе простить того, что был причиной ее возникновения.
— П… почему? — спросил охрипшим от волнения голосом
— Потому что меня, как таковой, и не существовало! Ты так и не понял, — глаза Мелоди зло сощурились, напоминания безумие. — Я никогда и никому не была нужна. Собственные родители стыдятся меня, сестра всю жизнь старательно скрывала сам факт моего существования и делала все, чтобы никто в ее окружении даже не догадался, что мы — родня… Мне постоянно твердили, что я — ребенок из пробирки. Плод искусственного оплодотворения, который никак не связан с семьей и фамилией Харрис. Мама родила меня только для того, чтобы спасти свою жизнь, когда узнала, что тяжело больна, — с каждой высказанной фразой, с каждым брошенным словом, она будто возвращалась обратно. Туда, в далекое, пропитанное унижениями и одиночеством, прошлое. — Тебе никогда не казалось странным, почему они так холодно ведут себя со мной? Тебе не хотелось спросить, в чем кроется причина такого поведения?
Майкл не мог больше слушать её. Его пугала та Мелоди, что сейчас стояла напротив. Он искренне боялся за ее душевное состояние, но и заставить девушку замолчать был не в силах. Правда, которую мужчина так долго и тщательно искал, сейчас лилась из нее ручьями…
— Спрашивал, я ведь знаю, — странная усмешка отразилась на лице Мелоди. Словно она намекала ему на что-то. Но что? — Тебе, как и всем, была интересна подноготная семейства Харрис, так? Тогда слушай: Джонатану поставили диагноз бесплодие, когда Эмили был год. Он больше не мог иметь детей. А я… Меня зачали в перинатальной клинике за круглую сумму денег и внедрили в тело Аманды. Так что, по сути, я даже не ее дочь. У меня вообще нет родителей. Вот и всё, мистер Уокер, — комично развела руками и залилась громким смехом. — Поздравляю с тем, что ты взял себе в жены существо
неизвестного происхождения, бывшее в многократном употреблении не только Виктора Хейза, но и другого мужчины. Такая у тебя испорченная жена, которая, к тому же, даже не в состоянии записать и прочитать собственное имя с бумаги. Ну, что, Чарльз? Какого это: иметь супругу вроде меня? Не боишься, что тебя все засмеют, как это уже было с Виктором? Все еще хочешь оставаться мужем проститутки?Его расширенные от ужаса глаза были самым исчерпывающим ответом для нее. Мелоди поняла, что попала в цель. А ведь она даже не старалась.
— Что? — никак не могла успокоиться девушка. Весь груз, что она годами тащила на своих хрупких плечах, сейчас на огромной скорости нёсся на Майкла, грозясь раздавить его. — Ты удивился? Думаешь над тем, как избавиться от жены-шлюхи? Давай! Я не стану тебя останавливать. Только скажи, и я навсегда исчезну, ты больше никогда даже не услышишь обо мне.
«Я не могу! — противлось его нутро. — Не могу отказаться от тебя, Мелоди! Вижу, как сильно ты жаждешь свободы, но не могу…»
— Хватит! — сжав плечи девушки, затряс её, словно пытаясь выбить из глупой головы всю эту дурь. — Замолчи! Не смей так называть себя!
— Почему? — короткий вопрос, слетевший с её губ, даже отдаленно не напоминал те крики и безумие, что были до этого. В нём отразилась вся боль разбитого сердца и душевные муки, которые терзали их обоих. — После всего, что он делал со мной… После всей грязи, куда он окунал меня… Кто я, как не грязная шлюха?
— Ох, Мелоди! — простонал мужчина, крепко обняв и прижав её к себе. — Моя маленькая девочка… Ты никогда не была и не будешь грязной. Слышишь меня? Им не удастся убить твой свет, который озаряет всё вокруг, стоит тебе только улыбнуться… Я клянусь, что не позволю этим людям снова причинить тебе боль, даже отдаленно похожую ту, через которую ты уже прошла! Зак никогда не побеспокоит тебя, а твои родители… Они для нас умерли навсегда. Умерли вместе с Эмили…
«Вот, сейчас ты похож на прежнего Майкла, — подметив она про себя. — Даже голос и запах такие же… Я будто снова оказалась в том лифте. Но… Как такое возможно? Твои слова… Они звучат настолько искренне, что мне хочется в них верить… Я хочу увидеть тебя, Майкл. Тебя настоящего, а не безжалостного Чарльза Уокера, чьи слова могут убить своим ядом и исцелить теплом…»
— Пожалуйста, — взмолилась девушка, робко заглядывая ему в глаза, — прошу тебя, отвези меня к Виктору. Я не была даже на его похоронах. Мне… Мне нужно с ним попрощаться…
«Ты всё ещё любишь его, малышка, — ужасная догадка озарила его, прошлась раскаленной кочергой по позвоночнику. — Ему удалось сделать то, на что не способен я. Виктор завладел твоим сердцем… И даже после своей смерти он продолжает жить в твоих мыслях.»
Чувство вины перед Эмили вдруг снова напомнило о себе. Мужчина смотрел на её сестру, а образ самой девушки медленно стирался из памяти, уступая место другому лицу, глазам, улыбке и голосу…
— Хорошо, — согласился Майкл, в то время как сердце его сжималось от обиды, — мы поедем, — на секунду выпустив её из объятий, снял пиджак и набросил на плечи Мелоди. — Но пообещай, что ты больше не будешь сбегать от меня. Хорошо?
Она утвердительно закивала, пытаясь незаметно стереть слёзы, а он… Мужчина снова невольно восхищался своей малышкой, пытаясь убедить себя в том, что ещё помнит о прошлом и не отказался от мести.
На кладбище, куда они приехали через час, в вечернее время уже никого не было. Да и погода не располагала к тому, чтобы посещать подобные места.
Настояв на том, что пойдёт одна, Мелоди лишь согласилась на предложение Майкла ждать её рядом с машиной, всего в паре метров.
Мужчина остался стоять на месте, а сама она медленно двинулась в сторону надгробия, на котором виднелась скупая надпись без каких-либо излишеств:
Майкл долго думал об обстоятельствах его гибели, пытаясь связать все события того дня воедино. Ему постоянно казалось, что Виктор если и не знал, то точно догадывался, что умрёт. Иначе, как можно объяснить его странное поведение и записку, оставленную перед своим исчезновением?