Убивая любовь
Шрифт:
Помещение для допросов ничем не отличалось от того, где почти девять лет назад Майкла заставили подписать какие-то бумаги о том, что он якобы признает свою вину и соглашается на чистосердечное признание…
Холодные голые бетонные стены будто надвигались на него, грозясь раздавить своей тяжестью.
Мужчину знобило. Внутри все тряслось и дрожало от страха, над губой выступили капельки пота. Он не мог ни о чем думать. Перед глазами стояло лишь бледное лицо Анжелики. В ушах на повторе звучал истошный крик крестной.
Лишь бы с ней ничего не случилось…
Только
Противный скрип массивной металлической двери больно резанул по слуху, проникая вглубь его мыслей и заставляя их разлететься словно стая бабочек от неосторожного дуновения ветра.
Майкл с трудом заставил себя поднять налитые кровью глаза и оторваться от бессмысленного изучения кистей своих рук, на которых, до сих пор, красовались браслеты наручников.
Мужчина внимательно всматривался в лицо детектива, невольно выискивая в нем знакомые черты.
В памяти вмиг возник образ Домингеса, упорно утверждавшего, что он — ничто иное как отброс общества и существо, лишенное права на жизнь в этом мире.
— Ну, что, Фостер? — откуда-то издалека, услышал его хриплый голос. — Может, хватит уже этих игр? Мне порядком надоело твое упрямство. Из-за тебя страдают абсолютно невинные люди, а ты все отпираешься…
Вспоминать об этом и снова чувствовать собственную беспомощность было сродни самой жестокой пытке, какую только мог придумать изощренный человеческий ум.
Сердце в груди сжалось до неимоверно маленьких размеров, перекрывая доступ кислорода в легкие и не давая дышать.
Он уже чувствовал, как холодная рука смерти безжалостно сжимается вокруг горла, запуская обратный отчет для часов жизни.
— Сколько раз человек должен отсидеть в тюрьме, чтобы понять бессмысленность и никчемность своего существования? — спросил Уилл, присаживаясь напротив него. — Неужели годы, проведенные в Райкерсе, не отбили у тебя желания идти против законодательства Соединенных Штатов Америки?
Их взгляды встретились и схлестнулись в безмолвном поединке, победа в котором уже давно была предопределена высшими силами.
— Райкерс лишь дал мне понять, что законы США беспомощны перед желаниями некоторых людей, — с нескрываемым сарказмом и отвращением в голосе, протянул Майкл. Он уже не думал ни о какой субординации. Ему лишь хотелось высказать в лицо этому продажному детективу все, что так долго копилось и хранилось в потрепаной душе. — Люди, подобные тебе, — с ненавистью взглянул на Мэдисона, — не думают ни о законе, ни о правах и свободах человека. Вы всего лишь мелкие шавки, которые готовы прыгать на задних лапах вокруг каждого, кто помашет перед носом пачкой банкнот…
— Как ты смеешь?! — закричал Уилл, вскочив на ноги и стукнув кулаком по столу. — Думаешь, тебе уже нечего терять?! Хочешь показать, какой ты смелый?! Только вот, Фостер, — улыбка хищника коснулась тонких губ мужчины, — не забывайся! Твоя жизнь и судьба теперь полностью в моей власти… Не советую так со мной разговаривать…
— Иначе, что? — Майкл пожал плечами и устало отвернулся в сторону. — Ни один из вас не видит ничего, кроме сфабрикованных улик, за которые вам прилично заплатили.
За прошлым мои арестом и заключением стоял Джонатан Харрис, а кому на этот раз я обязан своим счастьем?Глава 17
Он не хотел верить.
Нет! Всё не может быть так глупо.
Жизнь будто в одночасье превратилась в некое подобие театра абсурда, где за каждым углом их ожидал очередной крутой поворот и новая порция испытаний.
Роберт вышел из полицейского участка и, замерев возле своей машины, изо всех сил пнул по сугробу.
Жидкая смесь из пыли и грязи разлетелась в разные стороны. Прошлогодняя листва раскрошилась от удара, осела тонким слоем пыли на носке ботинка.
Перед мысленным взором мужчины ещё стояла рожа детектива Мэдисона с мерзкой кривой ухмылкой на плоских губах.
Какого черта это должен быть именно он?! Что за тупая комедия здесь разворачивается?!
От злости и гнева он уже не понимал, что делать и каким образом выплеснуть всю ту ненависть, что скопилась внутри. В нём будто бомба замедленного действия тикала.
Мужчина открыл дверцу машины. Постоял секунду и, выплюнув сквозь зубы смачное ругательство, снова захлопнул. накопившуюся ненависть. Автомобиль жалобно качнулся, но легче совсем не стало.
— Сукин сын! — Роберт сорвал с шеи ненавистный галстук и, замахнувшись, бросил его в сторону участка. — А-а-а…
Злость и обида душили его. Сидели поперёк горла ржавыми гвоздями. Хотелось кричат. Выть.
Мэдисон ещё пожалеет, что связался с ним! На этот раз победа будет на стороне Роберта.
Он не позволит истории повториться. Всё сделает ради того, чтобы лишить ублюдка работы. Больше между ними нет пропасти, что зияла глубизность в их прошлую встречу.
Роберт больше не сидит на скамье подсудимых, а Уилл не расследует его дело. В этот раз ему не скрыться! Не спрятаться за полицейским жетоном или стенами участка.
— Землю грызть буду, но заставлю тебя ответить!
Моретти сел в машину и, ударив по газам, рванул с места, оставляя на асфальте чёрные следы.
Внимательно следя за движением попутных автомобилей, Роберт нажал на сенсорную панель управления, открывая телефонную книгу.
Одним из первых номеров в списке важных принадлежал Эндрю.
Ещё одна нехитрая манипуляция, и в салоне раздались длинные гудки.
— Я слушаю, — уже после второго ответил частный детектив.
— Мы опоздали, — без предисловий начал мужчина, заворачивая на главную автостраду. — Майкла арестовали. Я только что был в полицейском участке.
— О, нет…
— Его дело ведет Уилл Мэдисон, — сообщил хрипло, с трудом подавляя желание заговорить матом. — Эта свинья сделает все, чтобы добиться своего.
— С чего такая уверенность? — удивился Эндрю.
В отличие от него, товарищ не знал истинной сущности Мэдисона.
— Эта тварь когда-то приложила немало усилий, чтобы запечь меня за решетку, — выплюнул Моретти, будто вновь оказавшись в допросной. — Он тогда даже не стал прикладывать к делу доказательства того, что тот, которого я пристрелил, изнасиловал мою сестру. Мэдисон сделает всё ради денег. Нужно действовать. Мы должны вытащить Майкла, пока не стало слишком поздно.