Убийство с хеппи-эндом

«Ах ты, хамелеон вшивый», – подумала я.

– А теперь я бы хотел узнать обстоятельства смерти моего сына, – продолжал Прохор.

– Боюсь, что не смогу быть вам полезной, так как не знаю, как он умер, – сказала я.

– Тогда расскажите все, начиная с момента вашего знакомства.

– Ну, мы познакомились примерно неделю назад в ночном клубе «Смерч», он отвез меня домой, сказал, что зовут его Владимир, вот, в принципе, и все.

– А вчера он зашел к вам, и вы по какой-то причине его убили.

– Вы с ума сошли, я вообще не могу понять, почему и вы, и Мефи… этот Стас говорите об убийстве, ведь очевидно, что это несчастный случай.

– Значит, вы постарались обставить все, как несчастный случай? – Прохор гнул свою линию.

– Да что вы несете, я знать не знала вашего сына, он вообще мне не понравился, безбашенный какой-то, психованный, извините, конечно. Зачем мне было его убивать, да и с чего вы взяли, что он убит, может просто упал с лестницы. – Мое негодование было неподдельным.

– Да, мой мальчик действительно был слегка не уравновешен. – Легкая тень пробежала по лицу Прохора. – Но это не повод для убийства.

– Да, не повод, поэтому я его и не убивала.

– Вы уверены? – спросил он.

– Я пока в состоянии отвечать за свои слова.

– Но может, вы ненадолго потеряли контроль над собой? – продолжал он изводить меня вопросами.

– Ну вы, похоже, тоже ненормальный. – Я окончательно вышла из себя. Стас угрожающе привстал, но Прохор осадил его жестом. – Вы хоть слышите, о чем я говорю. Я его не убивала! У меня не было никаких причин для этого! Сумасшедший дом какой-то!

От гнева мое лицо пылало.

– Я прекрасно слышу, только почему же на его лице обнаружены следы ногтей?

– Откуда мне знать! – продолжала я кипятиться. – Судя по характеру вашего сына, следы ногтей – это не самое страшное, что с ним могло приключиться, он постоянно нарывался на неприятности и вел себя нагло. Может, какая-нибудь девица и не выдержала.

– Да, это возможно, но как показала экспертиза, эти следы появились незадолго до смерти, если точнее, где-то за полчаса, – спокойно сказал Прохор.

– Ну, я не знаю, я не могу вам сказать, откуда они взялись. А ногти чьи, мужские или женские? – вдруг осенило меня.

– Это определить трудно, хотя, скорее всего, следы от женских ногтей. Сейчас сюда придет эксперт и возьмет соскобы из-под ваших ногтей. Вы не против? – Он пристально посмотрел на меня.

– Я только за. Может, тогда вы поймете, что я не убивала вашего сына. И все равно мне не понятно, почему вы думаете, что его убили, от царапин еще никто не умирал.

– Потому что перед смертью он с кем-то дрался, у него в руках был волос, оторвана пуговица на пиджаке, но самое главное, что перила на лестнице тщательно протерты, никаких отпечатков пальцев на них нет, а это говорит о попытке скрыть следы.

– А может, он с кем-то пришел и с ним подрался, а этот кто-то потом убежал.

– Все возможно, даже то, что это были вы.

– Да ну вас, делайте что хотите, с вами невозможно разговаривать, у вас точно проблемы со слухом, – равнодушно сказала я, на что Прохор слегка улыбнулся.

Пришел дяденька в белом халате и с каким-то ящичком, поковырялся у меня под ногтями, едва не испортив маникюр, любовно сделанный Бони, и, гад такой, вырвал у меня волосок из головы. Я стойко пережила увечья и вообще делала вид, что мне наплевать на окружающих, но краем глаза наблюдала за Прохором, а он с усмешкой поглядывал на меня.

«Для человека, недавно потерявшего сына, что-то уж очень он веселый», – подумала я, а вслух произнесла:

– Вы, я вижу, не очень опечалены смертью сына?

Стас аж побелел от злости и сцепил руки. Наверное, ему хотелось меня придушить и он с трудом себя сдерживал. Прохор показал ему глазами на дверь. Красавчик нехотя подчинился, его взгляд в мою сторону не предвещал ничего хорошего. Когда мы остались одни, Прохор сказал:

– Я очень любил сына, кроме него, у меня не было близких, но Володя не оправдал моих надежд, я подозревал, что он плохо кончит, поэтому подсознательно был готов к его ранней смерти. Ему недавно исполнилось тридцать три года. А может быть, я еще не до конца осознал, что его больше нет.

Я удивилась, не ожидала от этого человека подобной искренности. Тут зазвонил сотовый телефон. Прохор выслушал сказанное и отключил его.

– Сейчас мне сообщили результаты анализа. Это не ваши волосы и не ваши ногти.

– А я что говорила! Значит, я свободна? – обрадовалась я.

– Думаю, вам следует задержаться здесь до окончания следствия, я все же не до конца снимаю с вас подозрение. И еще, вы – та девушка, которую мой сын хотел видеть в последнюю минуту своей жизни. Думаю, вы останетесь на похороны.

– Похоже, выбора у меня нет. Если вам от этого будет легче, я конечно останусь. А когда вы снимете с меня свои подозрения?

– Тогда, милая, когда будет известно, как мой сын провел свой последний день, что с ним произошло ночью и будет доподлинно известен убийца. Чтобы ускорить поиски, можете сами заняться расследованием.

– Да вы что, я ведь не детектив, я не умею искать убийц, собирать улики и тому подобные вещи. Я только все испорчу, убийца, если таковой был, успеет замести следы.

– Я думаю, у вас получится, у вас ведь тоже сын, – тихо сказал Прохор, а у меня от его слов побежали мурашки.

– Как вы смеете? Навязались на мою голову, еще и пугаете. В чем я виновата? Только в том, что имела неосторожность познакомиться с вашим сыном!

– Послушай, девочка, я тебя вовсе не пугаю, но думаю, если ты хорошо постараешься, сможешь выяснить причины смерти моего мальчика, – перешел он на «ты». – Кто бы ни был убийца, он должен понести наказание. Если окажется, что это не ты, я тебя отпущу, иначе готовься к худшему.