Убийство в «Долине царей»

Взгляд Черепова обежал помещение и замер на столе. Что за дрянь там валяется вторые сутки кучей?.. А-а-а! Порванные Чеймберсом бумажки — улики против него. Кое-каких клочков недоставало, видно, детектив растерял их, когда кувыркался в холле на зеркальном полу. Но и без клочков было ясно, что фантаст разодрал собственные наброски к роли Рошфора. В конце этот дубина рассчитывал пришить д’Артаньяна из бластера. Вот уж дубина стоеросовая и инопланетная!

Черепов осмотрел себя в зеркало: все ли уцелело после ночной схватки с невидимками? Вроде все, только физиономия выглядела не уставшей от алкоголизма, как в остальные дни, а притомившейся, да вот гардероб порядком поизносился, пока детектив ползал в кустах. «Много чистого белья осталось от Чернилова», — подсказал спинной мозг.

Детектив спустился вниз и спросил у Чуждой:

— Не могли бы вы отпустить мне его вещи?

— Что же вы не поехали со всеми? — спросила вместо ответа Чуждая.

— Куда мне ехать! Я еле ползаю.

— К историческому месту — озеру Плевок Дракона, — объяснила администратор. — Это такая романтическая лужа в горах. Какой-то герой утонул в ней от плевка дракона, когда приехал сражаться за царевну.

Черепов махнул рукой на безнадежную дуру, вернулся в номер и надел костюм Чернилова без спроса. Тут же, никак не предупредив, у детектива отвалилась челюсть и возвращаться на место ни за что не хотела. Черепов подвязал ее последним носовым платком из чемодана Чернилова.

Впереди высвечивались два экстренных дела: надо было, воспользовавшись отсутствием подозреваемых, осмотреть их номера — это три. А восемь — срочно отрастить бороду и стать неузнаваемым в среде преступников. Детектив интуитивно определил, что восьмое — более важно, и прилег на кровать. Борода не подвела и в считанные секунды выросла такая длинная, что конец ее Черепов заправил в штаны. Тут он заметил, что муки осталось на одну присыпку. Значит, поневоле придется идти в город. Или занять на кухне и не вернуть? Или вернуть и не занимать? Или занять кого-нибудь беседой и вернуть ему должное? Черепов запер дверь на семь оборотов и задумался: чей номер обыскать первым? Чей — последним? А кого приберечь на серединку? Чеймберс, Чеймберс! — стучало в позвонках и било по ушам. «Пожалуй, — согласился со спиной детектив. — Он — наиболее вероятный рецидивист.

А почему? А по кочану! Зря, что ль, у него руки трясутся!..»

Черепов сделал шаг к лифту, другой, поскользнулся на ровном месте и набил шишку на затылке. «Хватит с меня, дудки!» — решил он, поднимаясь враскоряку, и к лифту подкатил, будто не в чешках, а на коньках фигурного катания.

Вдруг, откуда ни возьмись, вышел Ф. Р. Сковородкин и сказал:

Что-то вы мне, батенька, положительно не нравитесь.

— Вы мне тоже, только отрицательно, — нагрубил Черепов.

— И все-таки не нравитесь, — решил доктор. — А это плохо.

Черепов показал ему язык, спрятался в лифте и долго-долго, большую часть суток, ехал на шестой этаж.

Номер Чеймберса он открыл своим ключом и тремя отмычками. Фантаст укладывал чемоданы и, увидев Черепова в дверях, совершенно растерялся:

Бог мой!.. Вы!.. Такой подарок! Входите же, садитесь! Вот сюда, или сюда… помягче. Суетился он чересчур подозрительно, и Черепов насторожился. — Как хорошо, что вы зашли. Я, право, сам бы не решился, а ведь преклоняюсь перед вашим разумом. Расскажите, сделайте милость и одолжение, как там у вас?

— Обычно у нас, — любезно рассказал Черепов, — без работы паразиты не оставляют.

— Работа, работы, да-да. Ну а вообще вот, как?

Зависит от конкретного задания. В последнее время много рутины.

— А нельзя ли мне как-то поучаствовать?

Черепов снисходительно усмехнулся, потом посерьезнел:

— Нельзя, у меня уже есть помощник из местных, и к тому же я вас подозреваю.

Чеймберс совершенно расстроился таким ответом и принял вид оплеванного, наиболее шедший его лицу.

— Я понимаю, догадлив и гадлив. Вы не хотите делиться со мной. Вы свято храните галактическую тайну. Что ж, жаль, несмотря на мою гадливость. Контакт опять не состоялся, ха-ха-ха. До свидания. — Чеймберс подхватил чемоданы, на балконе взял в зубы авоську со стеклотарой и, взмахнув чемоданами, как крыльями, полетел на север.

Детектив помахал ему вслед платком Чернилова, вытер скупую слезу и тут же заметил, что, пролетая над моргом, фантаст растворился, а чемоданы полетели дальше, без хозяина.

Прыгая через три ступеньки и норовя свернуть себе шею, Черепов пулей вылетел из Дома творчества и, никого не убив, промахнувшись, пулей же полетел к моргу. Внезапно скончалась зима. Крестьянин перестал торжествовать и растопил дровнями печь. Но Черепов и этого не заметил. Что-то больно ударило в зад, он обернулся и увидел Павлика, строившего наглые рожи из черт лица и поигрывавшего рогаткой.

— Ты что, паршивец, дяденьку не узнал? — закричал Черепов.

— Извини, дяденька, не узнал. Больно здорово ты бородой замаскировался.

Детектив сказал:

— При встрече со мной ты должен отдавать честь и докладывать о случившемся.

— А ты сам что ж пост покинул, меня не дождавшись? — упрекнул ребенок Черепова.

— Ноги затекли вместе с соплями. А вот почему ты тут шляешься, почему не в засаде? Без грамоты хочешь остаться? Туда только что бандит с неба упал!

— Я сам бандит, — ответил Павлик гордо.

Черепов внимательно посмотрел в лицо Павлика и понял, что перед ним карликовый Чеймберс.

Фантаст тоже понял, что не обманул детектива обличьем ребенка, и юркнул в кусты. Мощно оттолкнувшись чешками, Черепов прыгнул за ним, в самую гущу кустарника. Но карлик оказался ловчей и увертливей. Когда детектив разжал ладони, в них, вместо карлика, лежал окаменелый след снежного человека, а Павлик Корчажкин — Чеймберс уже мелькал в чаще парка на недосягаемом расстоянии. Черепов лишь заметил, как он бросил в урну то ли бумажку, то ли еще что и сел выковыривать иголки шиповника из тела.

Так как детектив не рассмотрел точно, что выкинул фантаст-оборотень, то взял всю урну и понес в свой номер.

Чуждая прошептала ему, округляя и выпучивая глаза:

— Сковородкин вызвал вашу жену самолетом.

— Вы бы лучше голые ноги в каморке прикрыли какой-нибудь хламидкой! — закричал на нее Черепов.

Номер он запер изнутри на восемь оборотов, заткнул замочную скважину носовым платком и тогда уже вывалил содержимое урны на ковер. Чего только в ней не было! И чего хочешь могло быть в руках мерзкого Чеймберса. Только спинного мозга не хватало на дедуктивное решение. Подготавливая логически-интуитивный всплеск сознания, Черепов включил голову ненадолго. Но голова молчала или мычала, как горничная, лишь при ходьбе на одном месте в ней щекотно перезванивались таинственные бубенцы и служебные телефоны. И неудивительно — на голове уж давно живого клочка без шишек и надолбов не оставалось, и разнесло ее, бедную, до размеров воздушного шарика, и западала она от сквозняков набок, и, если б не могучая натренированная шея, давно бы улетела голова с попутным ветром.