Убойная стрела Амура

– Любимый, иди ко мне…

Как зачарованная я потянулась к ней, хотя звали точно не меня. Она легко и плавно спустилась вниз с подоконника, как по ступенькам, – это с полутораметровой-то высоты – и, не опуская рук, поплыла навстречу. Данька с силой рванул меня и бегом, с оглядкой, потащил к запасному выходу. Закрывая за нами дверь на ключ, он явно нервничал – бормотал что-то неразборчивое.

Мы стояли в полной темноте и коротко препирались на тему, было ли «мимолетное виденье» фантомом или ответным розыгрышем какого-нибудь скороспелого режиссера из числа отдыхающих. Лично я была уверена – мы видели покойную Полину. Тут же стали выяснять, к кому был обращен ее призыв. Я наконец-то сообразила, что поторопилась на него откликнуться, поскольку покойница ждала именно Даньку. Я-то ей зачем? Ему это предположение не понравилось. Пришлось привести решающий довод: он мужского рода, молод, красив и пользуется успехом у женщин. Отрицать сказанное мной было равносильно собственному признанию в том, что он горбат, кривоног и вообще редкий урод. Нехотя мой храбрый рыцарь был вынужден признать мою правоту. Как бы в подтверждение этого обстоятельства коридор и лестничный пролет снова осветились мягким светом искусственных канделябров и факелов.

– Страшновато, конечно, но я все же выгляну, – сообщил мне Данька и, щелкнув ключом, высунулся в коридор. – Никого! Куда ж она делась?

– Скорее всего, развеялась в кладовую, – уверенно пояснила я.

– Чушь! Она доплыла за нами почти до лестничного пролета. Мы с тобой базарили тут секунд тридцать. Она не успела бы доплыть обратно в тот конец коридора. Не могла же спуститься на второй этаж или еще ниже по парадной лестнице. Тогда ее наверняка бы заметили – либо Вероника с Натальей, кстати – как ее отчество? Либо Саныч. Если он, конечно, не заснул под телевизор. В любом случае, все двери закрыты.

Данька опять задрал свои черные одежды и, сверкая кроссовками, понесся вниз по лестнице на первый этаж. Я не отставала. А по пути, чтобы не терять даром времени, срывающимся от бега голосом, пыталась выяснить, откуда у него столь совершенные знания последовательности действий в ходе спектакля из жизни местных привидений.

– Так я ж его озвучивал! Не признала мой ангельский голосок?

– Не признала… В реальной жизни ты не стонешь и не воешь. Надо же! Особенно лихо ты косишь под ураганный ветер.

– Он настоящий. Как и вой из печной трубы. А завтра будет другая песня. Слышала, как выпь надрывается?

– И не один раз. В каждом фильме ужасов.

– Завтра еще буду бормотать голосом Черного монаха. – Данька остановился, поднял голову. Из-под клобука выглянуло довольное лицо с явными признаками мании величия. – Почти вся постановочная часть спектакля – моя. После того как мы с Киселем смонтировали запись, я расписал все действия актеров. И я же помогал ему с системой световых эффектов и акустики… Кстати! Надо отключить акустику и…

Он не договорил. Хвастливое выражение на его лице сменилось крайним изумлением с примесью откровенного испуга. Глаза смотрели куда-то вверх. Я не нашла в себе сил посмотреть туда же. Зачем мне лишний раз любоваться на покойницу?

Через минуту стало ясно, что очередной визит Полины закончился. Данька оторвал взгляд от самого верхнего пролета лестницы и вполне осознанно посмотрел на меня. Я ему точно больше нравилась – как мудрая старшая сестра.

– Отк-к-уда…

Дальше у парня что-то не заладилось с языком. Пришлось прийти ему на помощь.

– Насколько я поняла, во дворце должны быть какие-нибудь потайные входы и выходы.

Он согласно кивнул, подумал и сказал:

– Нет! – И тут же сам себя опроверг: – Но дверь же была закрыта! Если только Вероника не оставила…

Не договорив, он ринулся назад. Храбрый, однако, парень. Но повторное восхождение на второй этаж его разочаровало и испугало – дверь со стороны запасной лестницы и там была закрыта. А меня оно окончательно утомило.

– Она поразительно похожа на эту девицу с картины, – убитым голосом произнес Данька.

Я мигом засуетилась, заявила, что нам некогда – нас ждут на прогулку под луной… Если, конечно, есть, кому ждать. Моя краткая речь подстегнула парня к решительным действиям. Мы благополучно спустились на площадку первого этажа, где он, не вполне доверяя своим ощущениям, раз пять подергал ручку стеклянной двери, ведущей в освещенный холл. Было хорошо видно дворецкого. Сидя в кресле, он безмятежно протирал очки, любуясь их прозрачностью, на коленях лежала газета. Увидев нас, улыбнулся. Мы кивнули и вышли на улицу. Про систему акустики Данька так и не вспомнил.

Героини спектакля, поставленного на втором этаже, с нетерпением поджидали нас в беседке, коротая время за приятной беседой о преимуществах материального благополучия и путях его достижения. Наше приближение отметили недовольным «ну вы и застряли!». С насиженных мест обе поднимались нехотя. Наташка ворчала, жалуясь на обильную росу.

– Как прошло действо? – поинтересовался Данька. – Кто-нибудь мешал?

– Всего лишь одна истеричка, требующая у мужа немедленного переселения во флигель, – зевнула Вероника. Следом за ней зевнула и Наташка. – У меня даже возникло желание подсказать, что в административной части есть свободный номер. Потапов не иначе как предвидел ее реакцию и во время его освободил. Посмертно. А так… Представляете, никто даже не высунулся. Там, в основном женское население. Повизжали для приличия, потом посмеялись, передали приветы через закрытые двери – и вся развлекаловка. Дань, а стоит ли нам вообще гулять по территории? Дворецкий говорил, что все отдыхающие на местах. Кого пугать-то? Покружимся около фонтана – ночная программа «для тех, кто не спит» и назад, в родное подземелье. А наши статистки вполне могут идти спать. Дань?! Ты меня, вообще, слышишь? Тебя что, подпоили в номерах?

Данька кивнул, соглашаясь со всем сразу. И заявил, что проводит нас с Наташкой до дверей нашей комнаты, только во дворец пойдем с парадного входа. Костюмы можем вернуть завтра. И забрякал большой связкой ключей.

– А у тебя есть открывалка от кладовой на третьем этаже? – поинтересовалась Наташка.

– Зачем она вам нужна? – Данька снова побрякал ключами. – Ключ от кладовой у Кречетниковой. Если она опять его не потеряла. Ладно, пошли. Вероника, без меня фонтан не покидай.

Наше возвращение в свою комнату прошло без осложнений.

4

В начале седьмого мы с подругой сорвались с кроватей от громкого марша, которым надрывался Наташкин мобильник. Приспичило же ей установить на будильнике такую безумную мелодию! Обеим спросонья показалось, что мы прямо в ночных рубашках присутствуем на показательном смотре в каком-нибудь краснознаменном полку. Из-за отсутствия тумбочки Наталья пристроила телефон прямо на полу и запамятовала, в каком именно месте. Пытаясь нашарить его рукой и заставить заткнуться, шуранула под кровать, откуда он издевательски гремел барабанной дробью.

Через полчаса мы уже сидели в машине, зевая и поеживаясь от утренней прохлады. Довольный нашей дисциплинированностью Вовчик, заставший нас на местах, сыпал анекдотами на разные темы. Честно говоря, в такую рань они плохо воспринимались. И было непонятно, почему так долго прогревается двигатель. Наташка резонно отметила этот факт как перевод дармового бензина, Вовчик с ней согласился и выключил зажигание. Резервных десять минут давно истекли, стало понятно, что ждем особу не королевских кровей, которая может позволить себе задержаться. Точность – вежливость королей. И каково же было наше удивление, когда этой особой оказалась свежая, как это самое майское утро, Настенька! Я пришла в ужас. Рогожинский клетчатый монстр, куда Наташка тщательно упаковала портрет Полины, нагло демонстрировал себя на соседнем сидении как главный предмет перевозки. Насте просто необходимо было проявить к нему интерес – намеренный или нет, не важно. Главное, что она, по моему разумению, тоже входила в число подозреваемых лиц. Да еще эта совместная с нами поездка…