Удар ниже пояса

— А вот сейчас подойдем, покажу.

Когда они подошли к домику, Ходунов показал наверх:

— Вон, посмотрите, вот здесь и надо проверить.

Домик был квадратный, совсем небольшой, но зато крыша была, как у китайской пагоды, с очень большими свесами. Снизу свесы были зашиты досками, которые от старости кое-где прогнулись и отстали.

— Ну, вот, тут мы сейчас и поглядим.

Ходунов встал на выступ фундамента, который шел по периметру домика, и, отогнув отошедшую доску, сунул руку в образовавшуюся широкую щель. Пошарив там, он отрицательно покачал головой.

— Нет, здесь нет.

Вытащив руку, Ходунов стряхнул с нее пыль и спрыгнул с выступа.

— Ладно, смотрим дальше.

Они внимательно осмотрели домик со всех сторон. Ходунов обследовал еще две щели, до которых можно было дотянуться с выступа.

— Вон ту бы доску еще проверить, — показал, задрав голову, Друзин. — Только с выступа, пожалуй, не дотянуться.

— Не увлекайтесь, — усмехнулся Ходунов. — Если я не дотягиваюсь, как же Шутиков-то дотягивался? Или, вы думаете, его кто-то на себе держал?

Друзин тоже усмехнулся:

— Ладно, вычеркивайте этот пункт.

— Сначала руки надо вымыть. Спуститесь или здесь подождёте?

— Здесь подожду.

Ходунов по каменной лестнице спустился к воде и, присев на корточки, тщательно вымыл руки. Потом он посмотрел на часы. Без пяти десять.

«Да, если в таком темпе, мы сегодня все точки осмотрим, — подумал он. — Адальше? Ачто же дальше?»

Так и не ответив себе на этот вопрос, Ходунов с тоской оглядел хорошо знакомую картину озера. Чайки, несколько парусников, от Женевы неторопливо шел старинный прогулочный пароход. Ходунов тяжело вздохнул и пошел наверх к ожидавшему его Друзину.

Обследование следующего домика заняло существенно больше времени. Тут было уже достаточно людно и надо было выбирать момент, когда поблизости никого не было. Результат был тот же. Только когда Ходунов потянул очередную доску, она неожиданно с треском отвалилась. Ходунов, потеряв равновесие, едва не брякнулся о землю, не слишком удачно соскочив с выступа фундамента. Сверху на него посыпались пыль, птичий помет, какие-то ветки и листья.

— Да, — без улыбки глядя на Ходунова и покачивая головой, сказал Друзин. — Тут просто так не вымоешь. Снимайте рубашку и стряхните.

— Ладно, слава богу, приземлился относительно благополучно.

— Я уж думал, вы чего-нибудь себе сломаете. Вы берегите себя.

— Трогательная забота. Ну, опять надо спускаться. Пойдете со мной?

— Пошли. Вы тут так напылили, что и мне бы надо умыться. Вы только доску-то эту бросьте в кусты. А то ведь заметят и заберут нас с вами.

«Это было бы совсем неплохо», — подумал Ходунов, засовывая злополучную доску в глубину большого куста.

* * *

Когда через несколько минут они снова поднялись на набережную, там было неожиданно много народа.

— Откуда они? — удивился Друзин. — Не было ни кого, а теперь…

— Я думаю, это перерыв в каком-нибудь заседании. Тут рядом навалом разных международных организаций, просто за деревьями не видно.

Огибая по боковой дорожке плотную шумную группу, заполнившую всю набережную, Ходунов вдруг услышал сзади:

— О, Александр Петрович!

Ходунов оглянулся. Тут же оглянулся и остановился Друзин.

«Вот чёрт, — ругнулся про себя Ходунов. — Кто угодно, только не этот».

Это был Сорокин. Он стоял с какой-то ярко накрашенной, довольно пожилой дамой и приторно улыбался Ходунову. Увидев, что Ходунов остановился, он, не переставая так же улыбаться, что-то сказал даме, поклонился и тут же направился к Ходунову. Дама, бросив заинтересованный взгляд на Ходунова и еще более заинтересованный — на Друзина, повернулась и, некрасиво виляя бедрами, пошла по дорожке вверх.

— Александр Петрович! — еще не дойдя до Ходунова, радостно и немного удивленно воскликнул Сорокин, поднимая руки. Можно было подумать, что он долгие месяцы провел в ожидании этой встречи, и вот наконец-то она состоялась. — Откуда, какими судьбами?

— Да все по делам, — холодно ответил Ходунов, на шаг отойдя от нахмурившегося Друзина и неохотно пожимая протянутую ему руку.

— А надолго? — Сорокин так искательно смотрел в глаза Ходунова, что тот сразу понял, что ему что-то от него надо. — Сколько здесь будете? А я что-то не помню, чтобы по вашему комитету на этой неделе что-то было. Или вы по другой линии?

— По другой, — кивнул Ходунов и посмотрел на Друзина.

Друзин сумрачно молчал, переводя взгляд с Сорокина на Ходунова и обратно. Не замечая явной индифферентности Ходунова и почти неприкрытой враждебности Друзина, Сорокин не отставал:

— Просьба у меня, Александр Петрович. Уж не в службу, а в дружбу, а? Посылочку надо отправить, со всем небольшую. Очень нужно.

Ходунов снова взглянул на Друзина, который стал как будто еще мрачнее.

— Лекарства? — спросил Ходунов.

— Н-нет, — после некоторого колебания ответил Сорокин. — Сервизик, совсем маленький. Кофейный.

Ходунов отрицательно покачал головой:

— Нет, Александр Евгеньевич, извините, но не могу.

— Да, Александр Петрович, я вам в любое место подвезу. Это очень, важно, понимаете? Надо, чтоб на той неделе он был в Москве. Очень важно.

— Да понимаю я, — криво усмехнулся Ходунов. Он заметил, что люди, стоявшие на набережной, дружно устремились по нескольким дорожкам вверх. — Понимаю, но не могу. Вы не опоздаете? Что это там за сборище?

— А, общественный совет по координации. Чуть-чуть и опоздаю, ничего страшного. Так, Александр Петрович, я подвезу, а? Вы где живете-то?

Ходунов снова посмотрел на Друзина. И тут по выражению его глаз, ставших совершенно пустыми и холодными, Ходунов внезапно понял, что сейчас может произойти что-то ужасное. Ужасное и непоправимое.

Он посмотрел по сторонам. Последние из стоявших на набережной уже поднимались по тропинкам парка, скрываясь за большими кустами и деревьями. Через минуту здесь уже никого не будет. И тогда…

И тут Ходунов заметил, что Друзин с равнодушным видом уже заходит за спину Сорокина. Они стояли на пересечении двух дорожек. И дорожка, которая шла параллельно набережной, была совершенно пустынной. Вот сейчас скроются за высокими кустами последние поднимающиеся вверх, и…

Ходунов физически, всем существом, ощутил реальную угрозу для этого человека. Никчемного, мелкого и подлого. Но человека. Ходунов почувствовал, как мелко, противно задрожали разом ослабевшие ноги. Так было с ним, когда он увидел лежавшего на красивой брусчатке Якова с простреленной головой. Но тогда это уже случилось. А сейчас это должно случиться. Прямо сейчас. В следующие секунды.

И, не осознавая до конца, что он делает, Ходунов не очень вежливо вклинился между Сорокиным и Друзи-ным и, разворачивая Сорокина вверх по дорожке, торопливо заговорил: