Удар. Кикбоксинг для чайников

– А че музыка так тихо? – спросил Тончжу, уже порядком осоловев, и выкрутил звук на максимум. Музыкальный центр – самая дорогая вещь в нашем доме – показал всю свою мощь.

«Monkey, monkey, monkey, monkey magic! Monkey, monkey, monkey, monkey magic!»

– Какая тварь врубила эту хрень?! Ночь на дворе! Ща я те башку снесу! Твоим monkey!

Это снова сосед из дома напротив. Тончжу высунул голову за дверь и проорал в ответ:

– Вандыги срочно нужен monkey! Тогда его папа сможет работать!

Если он имел в виду monkey spanner, который гаечный ключ, то у нас он есть. Хотя к папиной работе гаечные ключи не имеют никакого отношения – огурцерезки, он продает огурцерезки, тупица. На этом Тончжу смущенно распрощался с отцом и наконец свалил.

– Кто телегу накатал, спрашиваю?!

Классный был в бешенстве. На сайте школы появилось анонимное сообщение о том, что на каждом своем уроке он болтает на посторонние темы и не проводит как полагается дополнительные занятия.

– Зачем вам какая-то школка? Вы все крутые! Хагвон [4] подавай, и подороже! Бахнем в детсаду программу началки! Вот веселуха! А в старших классах – сразу первый курс универа, чего мелочиться!

– А я не хожу в хагвон, – ляпнул придурок Хёкчу и сразу же пожалел об этом.

– Я знаю, что ты дебил! По оценкам видно. Ты накатал? Что, в универ хочешь?

– Не откажусь.

– Встань и спой третий куплет гимна.

Хёкчу поднялся, со скрежетом отодвинув стул, и промямлил:

4

Частное учебное заведение в Корее, обычно имеется в виду подготовительная школа. – Прим. пер.

– Ну, третий как раз не помню…

– Вот и поступай! Туда, где доплачивают, если друга с собой приведешь… С ногами и руками оторвут!

Все стали ржать и стучать по партам.

– Так, кто у нас первый по успеваемости? А, Чон Юнха!

Она, кстати, ничего, эта Юнха. И учится на отлично.

– Ну-ка, продемонстрируй. Давай с первого по четвертый куплет, – обратился к ней классный.

Юнха даже не шелохнулась. Видно, что гордая.

– Слов не знаешь или петь не умеешь?

Девчонка все так же молчала.

– Вот ты, Юнха, поступай в Сеульский. Там все умники и зазнайки.

Сзади я увидел, что Юнха подняла голову и смотрит на классного. Готов поспорить, это был взгляд, полный ненависти.

– С этого момента все, кто будет прогуливать дополнительные занятия или дрыхнуть, пеняйте на себя! Начнем урок. Итак, глобальная потребность в деятельности ООН возрастает, но бюджет организации невелик. Для разрешения этой ситуации Генеральный секретарь Пан Гимун избрал тактику многосторонней дипломатии, получившую положительную оценку международного сообщества. По сравнению с прошлым, вопросы «мягкой силы», с которыми сталкивается ООН сейчас…

О-о, Тончжу-у… Так-то, может, и сойдешь за препода. Но у меня вопрос: как теперь не заснуть от скуки?

– Тридцать. Тридцать один. Тридцать два. Тридцать три… – отсчитывал удары Тончжу.

Я свалил с дополнительных занятий и, конечно, попался классному: он тусовался на первом этаже. Мой испытательный срок еще не закончился, поэтому назначенное наказание было тут же приведено в исполнение. Тончжу – низкий ему поклон – разделил девяносто девять ударов на три месяца. Я вроде ясно выразился: поступать в универ не собираюсь. Значит, все, что мне остается делать на дополнительных занятиях, – это дремать, скорчившись на неудобном стуле. Ну почему, скажите на милость, я должен каждый день упражняться в умении спать на стуле?

– Велел же не прогуливать, зараза такая. Что, если Говнюк – такая у меня кликуха? – перестанет подкидывать халявную жратву? А? Куда побежишь? Пойдешь огурцерезками торговать вместе с отцом?

Из класса раздался сдавленный смешок.

– Кто там ржет? Продавать огурцерезки – это, между прочим, тяжкий труд! И лучше так, чем дома в потолок плевать. Болваны, да что вы понимаете!

На самом деле Тончжу говорит правду. Это действительно тяжелый труд. Но от этой правды меня, мягко сказать, воротит. А он, раскрывая чужой секрет, будто заявляет: «Я же не вру, какие претензии?» Самоутверждается за мой счет. Когда нужно промолчать, обязательно что-нибудь ляпнет, а потом еще и повторит для надежности, сделав меня посмешищем. Бессовестный учителишка, зачем он унижает отца? Ведь это мой косяк… Ай, ой, больно-то как!

– Сегодня опять накатаете? Или сразу в полицию сдадите? За избиение? На большее-то мозгов не хватает…

Тончжу закончил порку и, отшвырнув указку, вышел вон.

– Эй, Вандыги! Твой папаша, это… и швец, и жнец, и огурцерезок продавец? То-то у тебя не лицо, а попка младенца. Огурец на морду – вот и весь секрет!

Ну все, хана тебе. В такие моменты тело реагирует быстрее, чем голова.

Один хороший пинок, и Хёкчу отлетел к ящикам для вещей. Это значит: хватить болтать. Такие сопляки, как он, учились драться у пацанов на районе, а я – у реальных вышибал. Разница колоссальная.

Хёкчу хотел отбиваться, но мне удалось схватить его палец и как следует вывернуть. На сегодня достаточно. А если будет опять паясничать, могу и щиколотку сломать. Под аккомпанемент его визга я развернулся и направился к выходу.

Уже в метро набрал номер дяди:

– Вы где?

– Тре… Тре… Третья линия.

– Где именно?

– От Гу… Гу… Гупхабаль до Тэ… Тэ… Тэхва…

– Катаетесь по кругу?

– Ага.

– О’кей.

Я поехал на станцию Гупхабаль.

– Стопроцентная гарантия возврата! Такие плотные, что не рвутся даже от острого гвоздя! Экстраэластичные, экстраэластичные чулки! Пять пар за тысячу вон! Отличный подарок маме, сестре! Первоклассные чулки – отличный подарок!

Сегодня, значит, уже чулки. Но людям было плевать, пусть чулки и первоклассные. Пассажиры старались не смотреть на отца, который был ростом с сидящего человека. Прятали глаза. Косились исподтишка. А папа просто светился – таким я видел его в кабаре и вот теперь здесь, в метро. Когда он зазывал людей на шоу, его хмурое лицо озарялось лучезарной улыбкой. В детстве я радовался ей, думал, что она настоящая. Дядя ходил туда-сюда, держа в руке связку из пяти пар первоклассных чулок. Но вдруг папа быстро запихал все в коробку. Напарник последовал его примеру.

Как только поезд остановился, отец первым выскочил из вагона.

– Беги! – закричал он.

Схватив коробку, дядя бросился наутек. Папа спешил за ним что есть мочи, но оторваться от погони не смог. И те двое, что вышли следом из поезда, схватили его.

– Этот карлик не понимает, что ли, по-человечески… Сказали же: не шататься здесь!

Они стали избивать папу. Мы с дядей рванули к нему с двух сторон. Каждому досталось по противнику. Дядя бросился защищать, а я просто был взбешен. Из-за Тончжу, из-за того, что папе досталось. Мы никого не трогаем, какого черта все к нам цепляются?!