Удобная Ри

— Ненавижу… ненавижу ее… — Зашептала она неслышно для посторонних.

Эти слова прозвучали излишне рьяно, как самовнушение. Губы Риты невольно дернулись в горькой усмешке. Неплохая попытка обмануть себя. Ненавидеть — значит, не скорбеть.

Мать принялась, как сумасшедшая, слегка раскачиваться на месте. Пальцы скользнули в волосы под платком, а губы искривились от подступивших рыданий. Вздохнув, Рита попыталась привлечь ее к себе. От мягкого прикосновения мама напряглась всем телом.

— Я всегда была одна! И сейчас тоже! — Выкрикнула она, отталкивая Риту. — Не делай вид, что тебе не наплевать!

Некоторые родственники обернулись на громкие слова. От стыда щеки Риты обдало жаром. На глаза навернулись слезы. «Подумаешь, напиться не дала!» — Со злой обидой подумала она. Рита отступила на пару шагов назад, безотрывно глядя на мать, а затем бросилась прочь. Вслед донеслись перешептывания. Спина почувствовала колючие любопытные взгляды.

Рита побежала мимо могил, не разбирая дороги. Слезы застелили глаза, стекая по щекам. Она на миг сомкнула веки в попытке сморгнуть этот туман. В ту же секунду Рита в кого-то врезалась. Видно, человек только вышел в проход между огороженными могилами.

— Рита?! — Раздался удивленный возглас.

Отскочив на шаг, она постаралась вытереть слезы. А перед ней растерянно замер Павел Аркадьевич.

Глава 54

На несколько секунд и Рита, и Павел Аркадьевич замерли с одинаковым удивлением в глазах. Он опомнился первым. Во взгляде появилось искреннее сопереживание.

— Что ты здесь делаешь? — Заволновался Павел Аркадьевич. — Что случилось?

Рита торопливым движением поправила платок на волосах. Пальцы скользнули по щеке, вновь вытирая слезу.

— Бабушка умерла… похороны сегодня.

Повисло недолгое молчание. Во взгляде Павла Аркадьевича проступила горечь.

— Как мама? — Тихо спросил он.

Посмотрев под ноги, Рита со стыдом призналась:

— Сегодня чуть не напилась.

— Пойдем, — мягко сказал Павел Аркадьевич.

Она глянула на него исподлобья и пробурчала:

— Мы поругались. Я туда не вернусь.

— Нельзя, чтобы это вас разобщило, — осторожно заметил он.

Ее терпение взорвалось. Рита взмахнула рукой в сторону, где осталась мама вместе со своими обидами:

— Да нет никаких «нас»! Она только что разрыдалась и опозорила меня перед всеми!

— Ладно, — вздохнул Павел Аркадьевич. — Постараюсь ее успокоить, а ты вернешься чуть позже. Договорились?

Скрестив руки на груди, Рита недовольно насупилась. Он осторожно коснулся ее плеча, посмотрев с теплом и участием. Добрые голубые глаза, совершенно обезоруживающий взгляд… Еще полминуты сомнений, а потом Рита сдалась и кивнула. Добившись своего, Павел Аркадьевич ушел в указанном направлении.

Она уже немного успокоилась, и мозги снова начали работать. «А что он здесь делал?» — Подумала Рита. Взгляд скользнул по сторонам. Приоткрытая калитка. Черное надгробие с фотографией молодой женщины. Шагнув поближе, Рита посмотрела на надпись, пересекающую могильный камень.

Лапина Лариса Валентиновна.

Умерла всего два года назад. Примерно ровесница Павла Аркадьевича.

В нос ударил сладковатый аромат, и Рита только сейчас обратила внимание на букет цветов. Свежие алые гвоздики.

Вспомнились теплая улыбка Павла Аркадьевича и его терпеливый взгляд. Рита никогда не подумала бы, что он не так давно похоронил близкого человека.

Она внимательнее посмотрела на фотографию Ларисы Лапиной. Острый подбородок, чуть капризная форма губ с опущенными уголками, длинные волосы… Рита заметила сходство со своей матерью, и по спине невольно пробежал холодок.

«Неужели он всегда любил ее? Вот и жену нашел похожую», — пришло в голову. Показалось, что покойная Лапина смотрит слишком пристально. Обняв себя за плечи, Рита вышла и прикрыла за собой калитку.

У бабушкиной могилы почти ничего не изменилось. Все те же слезы-причитания пожилых людей. Только мама успокоилась. Она и Павел Аркадьевич остановились в стороне, негромко о чем-то говоря.

Рита не стала подходить и мешать. Она посмотрела на венки на свежей могиле. «А что, если бы я тогда приехала раньше?» — В голову полезли мысли о бабушке.

Когда Рита снова подняла взгляд, то увидела, что мама снова заплакала. Павел Аркадьевич мягко привлек ее к себе. Его рука почти невесомо скользнула по длинным волосам, стекающим на спину из-под черного платка.

Роясь в психологии ради Славы, Рита читала, что нельзя закрывать в себе эмоции. Вот и Павел Аркадьевич не заставлял успокоиться, а просто давал поддержку. Позволял выплакаться с осознанием, что рядом кто-то есть.

Рите захотелось спросить: «Ну, мам, и где же сейчас твой Олег?» А мысли, в итоге, переметнулись к утренним перепискам со Славой и Димой. Она тряхнула головой, отгоняя сравнение.

По возвращении домой мама призналась:

— Он пригласил меня.

С интересом посмотрев на нее, Рита стянула с головы черный платок.

— Куда?

— Не знаю пока. Просто Паша сказал, что будет неплохо отвлечься, — тон показался неестественно ровным.

Голубые глаза мамы показались стеклянными, кукольными. Хоть она и спряталась за маской ненависти, потеря все равно причинила боль.

— Пойдешь? — Рита затаила дыхание в ожидании ответа.

— Наверно, — мама пожала плечами. — Я с ним поговорила — и вроде бы легче стало.

Из сумочки донесся короткий сигнал смс-ки. Рита достала телефон, быстро читая сообщение.

«Ты как?» — Спросил Дима.

«Уже дома. Все норм, напишу чуть позже», — ответила она.

Держа телефон в руках, Рита вспомнила про Кузнецово. Поездка явно на целый день. Значит, незаметно смотаться туда-обратно не получится. Вздохнув, Рита кивнула:

— Павел Аркадьевич прав. Нужно как-то отвлекаться. Я тут подумала, может, съездить на природу на выходных.

Она неуверенно посмотрела на маму. Та замерла на небольшом табурете возле двери, даже не проходя вглубь квартиры. Голос прозвучал бесцветно: