Укрощая шторм

Если бы всё было так легко...

Я поднимаю свой бокал, чтобы выпить, а потом вспоминаю, что он пуст. Бл*дь. Я решаю сходить в уборную, прежде чем заказать другой напиток.

По пути обратно в бар мимо меня проходят какие-то женщины, и я слышу, как из одной них, будто из фонтана, льётся, что Том Картер находится в баре. Думаю, его узнали.

Я чувствую внезапное чувство привилегии в этот момент. Я сплю под той же самой крышей, что и Том. Я видела этого парня, когда он только выходил из душа в одном полотенце. Я разговаривала с ним всё время. Он стал для меня настоящим другом за прошедшую неделю.

Думаю, эти женщины подумают, что мне повезло.

Может, и так, и я просто не ценю это.

Или, может быть, это во мне говорит пиво.

Улыбаясь про себя, я шагаю назад в бар, и вот тогда я вижу Тома, стоящего в баре. И красиво упакованную блондинку с волосами, доходящими до крошечной талии, ногами толщиной с ножку табуретки и большими сиськами, на вид настоящими. И Том в полном удовлетворении смотрит прямо на них.

Она его идеал.

Мной сразу же одолевает буря эмоций. Чувствуя себя глупо, — и, да, я ревную — я решаю не идти в бар, и стискиваю зубы, когда возвращаюсь к нашему столику.

Почему, чёрт возьми, меня беспокоит, что Том разговаривает с блондинкой?

По той же причине, почему меня беспокоило, что он флиртовал с Эшли.

Я смотрю на Эшли, которая, к слову, выглядит серьёзно взбешённой из-за того, что проиграла Тома какой-то цыпочке из бара.

Она ревнует, как и я.

Боже, это было бы смешно, если бы не было так грустно.

— Я взял тебе ещё выпить, — говорит Кейл, протягивая мне новое пиво.

— Спасибо, — я с благодарностью улыбаюсь ему, когда сажусь.

— Ли, — Сонни привлекает моё внимание. — Мы просто хотели сказать, что, похоже, Том отдохнёт сегодня. Я думал, что это будет Эшли, но теперь мне кажется, что это будет та цыпочка из бара. О времени, если вы спросите меня. Он сдерживался, потому что мы были в дороге. Всё это время Том был в игре. Похоже, сегодня ты отдаёшь комнату, — Сонни толкает меня в руку, улыбаясь.

Во мне мгновенно просыпается злость. Смешайте это с ревностью — и получите очень кислую Лилу.

Только через мой труп. Том не будет трахать её на моей кровати ни сегодня, ни когда-либо ещё.

Я уклончиво пожимаю плечами, отворачиваюсь и делаю глоток пива.

— Ещё пять минут, — говорит Ван, — и Том уйдет отсюда и трахнет её. Счастливчик. Она горячая как ад.

— Пять минут? — смеётся Сонни. — Скорее, около двух.

За следующие слова, которые вылетают из моего рта, я виню только пиво.

— Спорим на пятьдесят долларов, что сегодня Том не займётся сексом с этой блондинкой.

Что я делаю? Остановись, Лила. Прекрати сейчас же.

Но я не могу остановиться, потому что уже сказала это, и теперь Сонни смотрит на меня с азартом на лице.

Если и есть вещь, перед которой Сонни не может устоять (кроме женщин), то это спор.

— Сто долларов, — Сонни растягивает слова. — Потому что я чертовски уверен в обратном.

— Договорились, — я протягиваю руку.

Сонни пожимает её.

— Утром ты будешь менять свои простыни, — подстрекает он. — А у меня будет сто баксов.

Он провоцирует меня.

Я говорила, что конкурентоспособна?

Игнорируя его, я поворачиваюсь в кресле, молясь Богу, чтобы Том не ушёл из бара с блондинкой. Я смотрю на него, пока раздумываю над тем, как выиграть это пари.

Он всё ещё здесь и не целует её. Хороший знак.

Но она всё ещё с ним, и он не отталкивает её.

Том смотрит через бар прямо на меня. Я быстро отвожу взгляд.

А затем, выждав несколько секунд, оглядываюсь назад.

Блондинка что-то шепчет ему на ухо. Он смеётся. После этого его рука самым непосредственным образом ложится на её бедро.

Я чувствую себя немного плохо.

Он не может заняться с ней сексом, потому что... потому что...

Мне нельзя проигрывать этот спор. Если я провалюсь, Сонни никогда не перестанет подкалывать меня.

Чака Хан “Никто другой” начинает играть в баре (прим. ред.: Chaka Khan «Ain’t Nobody»). Блондинка, кажется, слишком радуется песне.

Она проскальзывает между ног Тома, седлая его бедра. Она вращается напротив его ноги — ну, скорее толкается, вращаясь. Она всухую трахает его ногу.

Дерьмо.

Том склоняет её над баром — при таком раскладе он будет трахать её уже через пару секунд.

Я закрываю глаза и до боли зажмуриваюсь, размышляя. Мои пальцы впиваются в кожу на ладонях.

И вот причина того, что я делаю дальше. Для начала, я обвиняю Чаку Хан в сухом траханьи ноги, и я придерживаюсь только этого.

Ничего общего с тем, что мне плохо от ревности.

Не-а, ничего подобного, вообще.

Я встаю, подняв своё пиво, и направляюсь прямо к Тому и его блондинке. Я так готова к тому, чтобы прекратить их маленькое представление, что это даже не смешно.

Глаза Тома вспыхивают, когда я подхожу. В его взгляде есть настороженность. Но он улыбается — нет, он усмехается, и это окончательно меня разъяряет.

Ублюдок.

Моя кровь закипает.

— Я просто не могу в это поверить! — говорю я Тому плаксиво.

Из-за моих рыданий блондинка отрывается от него.

— Не могу поверить, что ты поступаешь так со мной, снова! — я толкаю его в руку.

Шок ослабляет черты его лица.

— Ты обещал любить меня! — говорю я плаксивым голосом и издаю удушающие звуки, когда начинаю реветь. Я даже вытираю нос о свой рукав для эффекта.

— Ты обещал, что этого не повторится! После того последнего раза, когда я подхватила от тебя лобковых вшей и должна была пойти со всем этим к врачу, а во всём моём влагалище распространили вонючее лекарство! Я доверяла тебе, когда ты сказал, что этого не повторится! Но вот ты где — снова — с другой поклонницей!