Укрощение Зверя

– Что для этого нужно, владыка?

– Во-первых, ты должен принять православную веру!

– А вот у монголов…

– Ты не у монголов! Да и где они сегодня эти монголы? Тюрки-мусульмане победили их и полностью сменили на всех ключевых постах во всех улусах Большой Орды. Итак, ты примешь православную веру?

– Предположим, приму, что ещё я должен сделать, чтобы стать на вашей доске хотя бы ладьёй, отче?

– Ты должен будешь выполнять мои приказы, казак. Беспрекословно! Таким как ты всегда нужна ясность и понимание конкретной цели, но… Темп жизни очень высок, не всегда есть время и возможность что-то объяснять.

– Это понято. А подумать я могу, владыка?

– До вечернего пира можешь думать. И берегись Бельского.

– Это я уже понял.

– Иди, казак. На пиру все решиться.

Насупленный стражник в сверкающей кирасе проводил Мусу до выхода из патриарших палат. Голова сотника отказывалась в таком темпе принимать всё, что ему пришлось услышать. Он вспомнил слова Ибрахима, которыми тот напутствовал его в Москву: «Митрополит нужный нам человек. Если обратит на тебя внимание, не уклоняйся. Ты у нас неглуп. Будешь ему полезен, значит и всем казарам тоже».

Но поменять веру это же не рубашку поменять?! А, что он собственно поменяет? Священная книга у христиан Библия – Ветхий Завет у хазар Тора – только название разное, а рассказывает об одном и том же. Есть ещё Евангелие, так и оно рассказывает историю о человеке его родной веры. Разные ритуалы? Так Бога – создателя всего сущего, стоящего очень высоко над людскими заботами, эти ритуалы, скорее всего, мало интересуют. Муса и раньше думал над вопросами религии и пришел к заключению, что Бог, скорее всего один, просто разные народы называют его по-разному и служат ему по-разному. И службы эти нужны по большому счету только тем, кто на них зарабатывает. А ещё сильным – желающим управлять всем и вся людям. Слабым тоже нужны ритуалы – это дает им надежду на будущее. Иначе человеческий разум может не выдержать жизненных тягот.

Ему приходилось видеть, как ломаются молодые слабые бойцы от крови, грязи и жестокой правды жизни. Конечно, обдумать бы все это основательно! А Киприан не дал ему на это времени. Но ведь принимая христианство, он не предаст своих родных и друзей! Это ведь все для их блага, а не во вред. Все ли это поймут правильно? С другой стороны многие казаки уже приняли новую веру, это сблизило их с остальными народами Руси.

А Яромир? Славянин, а христианства не принял. Но между верой Яромира и христианством пропасть бо?льшая, чем между христианством и верой хазар. Мучимый этими вопросами Муса добрался до Кремля и княжеских палат. Верный друг Касим ждал его у Красного крыльца и наотрез отказывался без него идти на пир. Увидев Мусу, Касим подбежал к нему, обнял за плечи и так, вместе они зашли в пиршественную комнату.

Длинный стол был накрыт белыми расшитыми скатертями. Все приглашенные, кроме наших друзей, уже сидели на своих местах и ждали. Слуги бегом разносили тарелки, блюда, чары и судки. Наконец пришел князь с княгиней, гости встали и хором поприветствовали хозяина и хозяйку, пожелав им здоровья и долголетия. Никто не упал ниц, никто никому не целовал ноги и руки. Поклоны разной глубины и длительности, вот и вес знаки почитания которыми обменялись присутствующие с князем. Все это очень удивило хана Касима, привыкшего к совсем другому выражению верноподданнических чувств.

По команде дворянина-стольника Евлампия Седова слуги выставили на столы «холодные естьва»: студни мясные и рыбные, грибы отварные с хреном и квасом, грибы соленые с маслом и уксусом, свеклу печенную, печенную же солонину, рыбу вяленную, копченную и соленую. Птицу соленую с квасом, дичь со сливами, почки заячьи в рассоле икрянник, соленые арбузы и лимоны. После двух чар хмельного меда гости почувствовали зверский аппетит, и наступила очередь «второй подачи».

Щи, борщи, уха из речной рыбы и всяческие бульоны лились рекой. К жидким блюдам подавались пироги, оладьи, блины, жаренные на маковом масле. «Третью подачу» составляло жаркое с бульонами, которые называли «взвары». Жарили мясо и рыбу крупными кусками в русской печи или на вертеле, на сковородках, плошках, латках. Особенной популярностью у гостей пользовались гусь с взваром капустным, жареная баранина и курица, налитая яйцами. Хором попросили выйти к гостям повара. Он пришел и долго кланялся, благодарил за честь.

На закуску подавали крупеники и сочни – блюда с творогом. И все это заливалось разного сорта медами, пивом, квасами и киселями. Пьяных не было совсем – Василий Дмитриевич этого не любил.

В разгар пира, Софья Витовтовна, жена князя, встала, поклонилась гостям и попросила разрешения уйти, сославшись на заботу о «малых детушках». Говорила она медленно, с легким литовским акцентом, от которого не смогла избавиться за многое годы жизни в Москве. Гости великодушно разрешили. Когда княгиня ушла, стольник приказал убрать все лишнее со столов и принести князю письменный прибор и саблю из княжеской опочивальни. Гости поняли, что предстоит что-то серьёзное, и замолкли, с интересом наблюдая за князем и его засуетившимися секретарями.

Наконец князь встал, поднял руку и сразу, в зале наступила полная тишина. Слышно было, как в соседней комнате слуги сначала перебранивались в полный голос, а потом замолчали и они. Князь выждал паузу и начал:

– Мы, тут посовещались и решили…! Хан Касим, выйди, покажись людям!

Касим выбрался из-за стола и вышел на середину залы. Князь продолжал:

– Сей ордынский царевич Касим бин Суюргатмыш Марканди Чингизид, пришел под руку нашу от Тимура Царя и помощи попросил. А мы, русские люди в помощи НИКОМУ НИКОГДА не отказывали! И ему, хану Касиму, не откажем и людям его. Если ты хан Касим поклянешься служить нам верно и преданно, всем родом своим, то и я, князь московский в обиду тебя не дам. А всякое причиненное тебе зло, буду считать злом мне причиненным! Клянись, хан!

Касим подошел к столу, принял с поклоном у Василия саблю, вынул её из ножен, поцеловал и сказал на тюрки:

– Клянусь, тебе князь московский, и свидетелями этой клятвы пусть будут все присутствующие бояре и дворяне. Клянусь быть тебе верным и преданным до самой моей смерти. А если не смогу я сдержать этой клятвы, то пусть поразит меня этот клинок как подлую собаку. Омен!

– А клинок то не простой! Сабля это отца моего, Дмитрия Ивановича Донского. Будь верен, хан!

– Умру, а не предам!

– И в подтверждение того, что переходит, сей хан и весь улус его на службу в московское княжество, жалую его землями близ Рязани, что зваться теперь будут Касимовское ханство! Завтра же и отправляйся туда, людей своих скликай. Пусть приходят и трудятся на благо Москвы. Вот тебе на это мой письменный указ.

– Слушаюсь князь.

Глаза Касима горели, правая рука бегала по левому боку искала привычную саблю. Князь Василий оглядел присутствующих, показал Касиму, что можно садиться и поманил рукой Мусу Гирея.

– Выходи казак.

Всего Муса ожидал, но только не того, что князь позовет его. Зачем!? Что это будет честь или бесчестье?! Он вышел в центр комнаты и встал, глядя в глаза Василию Дмитриевичу. Князь увидел замешательство сотника, и оно его насмешило. Улыбнувшись, он выдержал солидную паузу и сказал:

– Князья, бояре ближние и дворяне служилые, прошу любить и жаловать боярина Михаила Киреева. От сего дня назначается он моим указом на службу хану Касиму. Головой отвечает он за жизнь и безопасность хана. Будь Киреев моими руками, которыми хана сего от несчастий заслоняю. Людей от своей станицы может взять, сколько и кого захочешь. Принесите его саблю! Клянись, сотник. Это ты сегодня сотник, а завтра хан тебя воеводой сделает. Сделаешь хан?