Ультраглаз (сборник)

Теперь Костю можно было, наконец, положить на пол. На миг глаза Кости открылись, в них промелькнуло удивление и еще что-то, губы усиленно зашевелились, но он тут же снова впал в забытье.

Теперь следовало найти конец антенны, впаянной в тело башни. Как раз вдоль балкона располагались вводы кабеля. Шервуд бросился к ближайшей розетке и подключил свой блок-универсал.

Руки его тряслись. Вдруг блок откажет в работе! Но упругая пластмасса, из которой состоял его корпус, и гибкая, прочная начинка, не содержавшая ни одного твердого предмета, выдержали все испытания, которые перенес Шервуд. Едва была нажата кнопка «прием», как послышался тревожный голос.

— Шервуд!.. Вы слышите? Шервуд! Вы слышите?

— Слышу, — ответил Шервуд и он так много, видимо, вложил в это короткое слово, что голос сразу замолк. Впрочем, это могло произойти и от неожиданности.

— Шервуд? — обрадованно закричал вызывавший. — Где вы находитесь? В башне? Или где-нибудь образовалось отверстие и вы им воспользовались?

— В башне! На уровне третьего этажа. На балконе.

— Уфф!.. — радиоволны донесли радостный вздох оттуда, из внешнего мира. Вероятно, говоривший утирал лоб.

— Считайте, что вам повезло. Мак-Кинли подобрали едва живого. Ваш практикант, этот юноша, пропал! Его видели с Мак-Кинли за минуту до того, как все началось, — собеседник Шервуда говорил торопливо, спеша сообщить все, что считал нужным сказать.

— Он здесь, — произнес Шервуд ослабевшим вдруг голосом. — Со мной.

Он навалился на стену башни — и не потому, что крен был силен, Шервуд почувствовал, что не может стоять на ногах.

Все стало вращаться вокруг. Шервуд закрыл глаза. Но вращение продолжалось.

— Держитесь! — крикнули ему. Видимо, там, откуда с ним разговаривали, почувствовали, что он падает в обморок, хотя Шервуд и забыл включить экран, — следовательно, его не могли видеть. — Мы выхватим вас, как только чуть стихнет. Вихрелеты не могут войти в зону.

— Закрепки… — сказал или подумал Шервуд.

Толчок отбросил его, шнур лопнул, голос из внешнего мира оборвался.

Шервуд несколько секунд с удивлением рассматривал уходящий вверх купол башни (он не мог сообразить, почему очутился на спине), потом сознание покинуло его.

6.

— Башня рассыпается… — Гаскар тронул рукоятку и Дэвис увидел то, что первым заметил француз. Нижняя половина станции давно исчезла с экрана. Сейчас перед глазами Дэвиса проплывала, как диковинная рыба в аквариуме, верхняя часть. В нее входили центральное здание, башня и какие-то ответвления, напоминающие шлейф. Миг — и она повернулась к Дэвису головой, башней, похожей на вертикально поставленное яйцо. Гаскар прибавил увеличение, и башня, сильно вытянутая, теперь напоминала палец, она заняла весь экран. Палец как-то стаивал сверху… От него отлетали ошметки, кружились и исчезали. Он укорачивался на глазах.

— Ну, теперь конец? — высказал предположение Дэвис. Он взял в руки микрофон.

— Как раз, когда Шервуд откликнулся! — Гаскар был вне себя.

— Подводным лодкам — внимание! — скомандовал Дэвис. — Он падает.

«Палец» на экране стал распадаться на волокна. Одни отлетали, точно ими выстреливали, другие полого планировали.

— Ведите вниз, — распорядился Дэвис.

На экране все поползло вверх. Стало темнее, прибавилось пыли. Потом в клубах тумана показались кипящие волны. Белая пена просвечивала даже в полумраке.

— Все, что мы можем сделать, — сказал Дэвис, как бы оправдываясь, Подлодки идут с ураганом, они держатся его оси. Включите воду!

Гаскар протянул руку. Экран на мгновение погас и тут же вспыхнул. Вихри, клубы — все исчезло. Теперь это и правда был аквариум. Гигантский аквариум, именуемый океаном. Спокойная глубина, равнодушная ко всем волнениям там на поверхности. Ровный зеленоватый фон, слабо светящийся. Но вот выдвинулось что-то длинное и остроносое. Вдали показалась такая же, только уменьшенная и не столь ясная тень. Еще дальше, в глубине, угадывалась третья.

— Сколько их? — спросил Гаскар.

— Пятьдесят.

Француз сманипулировал рукояткой, и на экране вдруг возникло много туманных теней. Как стая рыб, медленная и молчаливая.

— Идут строем!

— Непохоже, чтобы сверху что-нибудь падало.

— Пластилит не тонет.

— Может быть, они удержатся на нем?

— А для этого пловучесть пластилита недостаточна. Если бы башня уцелела, конечно, она плыла бы как пузырь. Там все двери сами задраиваются и много всяких переборок. Но не выдержали закрепки… Вот что-то или кто-то!

Гаскар прибавил резкости. Предмет или человек походил на длинную соринку. Он не делал никаких самостоятельных движений. Выше появилась еще соринка. Она медленно опускалась в вертикальном положении. В стае «рыб» произошло изменение: там, видимо, заметили странные предметы. Две тени метнулись к соринкам и поглотили их, словно склевали.

— Мы подобрали их, — раздался громкий голос через минуту. — Но оба в отчаянном положении.

— Выходите из зоны урагана, — распорядился Дэвис, — и немедленно всплывайте. Воздушную помощь высылаю.

Гаскар, не дожидаясь указаний, начал передавать координаты вихрелетам.

7.

— Ну, вот, — сказал спокойно доктор здоровья, — вам разрешается первое свидание.

Сидевший в кресле, забинтованный так, что виднелись одни глаза, видел перед собой полверанды, часть баллюстрады и дерево, усыпанное яркими розовыми цветами. Сбоку за пределами видимости слышался шум прибоя. Он хотел повернуть туда голову, но кресло, словно понимая, что это ему трудно, само повернулось в ту сторону и подкатилось на своих бесшумных колесах к самому краю, обращенному к морю. Волны шли и шли из-за горизонта и накатывались, шурша галькой: брызги долетали до каменного пола.

— А диета? — спросил Шервуд и не узнал своего голоса. — Я имею в виду диету впечатлений. Можно мне, наконец, узнать, что делается на белом свете? — закончил он уже почти твердым голосом.

— Постепенно, — улыбнулся доктор. Его улыбка относилась к тону голоса Шервуда. Он неслышно удалился.

Минут пять Шервуд пробыл наедине с морем. Потом ему почудилось, что позади кто-то есть. Он не успел ничего подумать, как рядом с его креслом очутилось второе. В нем сидел совершенно не забинтованный, укрытый только пледом, с вытянутой неподвижной ногой Костя. На лице его Шервуд различил множество светлых пятен — следов синяков и кровоподтеков. Но голубые глаза Кости сияли, и Шервуду показалось, что и розовость, хотя и несколько ослабленная, коснулась заново его щек.