Улыбнись, мой ангел

– Надеюсь раздобыть больше информации. Но что-то подсказывает мне, что настоящий Брэд давно уже на том свете.

Дженна побледнела.

– Ты хочешь сказать, что Брэд отнял у него не только удостоверение личности, но и жизнь?

– Я могу ошибаться.

– Но, может, и нет. Келли наверняка что-то выяснила. Иначе зачем ей было готовиться к бегству?

– Вполне возможно, что настоящий Брэд жив. Именно он пришел к ней и рассказал ей правду. Либо это мог быть кто-то еще, – рассуждал Рид. – Тот, кто точно знал, что Брэд не тот, за кого он себя выдает. Мы с тобой понятия не имеем, от какого прошлого пытался убежать твой деверь. Если кто-то увидел в газете его фото и знал, что здесь что-то нечисто, этот человек вполне мог обратиться к Келли, а не к Брэду. Думаю, как только у нас появится новая информация, мы найдем ответ и на этот вопрос.

Дженна пристально посмотрела на него.

– У тебя все?

– Нет. Есть еще несколько вопросов к тебе.

– Разумеется, – вздохнула она.

– Что думает твой отец по поводу того, где ты сейчас? Мол, лечишься в клинике для наркоманов?

В ее глазах промелькнуло разочарование.

– Мой отец знает, что я не употребляю наркотики. Он уверен, что я сейчас отдыхаю на каком-нибудь Карибском острове. У моих знакомых есть дом на Антигуа.

Ее ответ напомнил ей, что они происходят из совершенно разных миров.

– У знакомых, говоришь. Это он или она?

Дженна вопросительно выгнула бровь.

– Это так важно?

– Просто мне интересно, почему ты никому не позвонила, не попросила помощи. Красивая, знаменитая пианистка. Неужели у тебя нет друга?

– У меня ни с кем не было серьезных отношений. Только с роялем, – зачерпнув пригоршню песка, она дала песчинкам просыпаться сквозь пальцы. – Музыка была смыслом всей моей жизни. С трех лет и до недавнего времени. Два месяца назад я рассталась с ней.

– Ты сказала, что ты пережила кризис. Что случилось?

– Я рухнула прямо на сцене. Не могу сказать, почему. Переутомление, депрессия, тревога, паника… По отдельности или все вместе. Я не высыпалась и почти ничего не ела.

Я была на гастролях по городам Европы. График был изматывающий: каждую неделю новый город. Усталость копилась годами. Это постоянное стремление к совершенству, увы, недостижимому. Я так и не достигла тех вершин, к которым стремилась. Концерты выматывали. Каждый раз, выходя на сцену, я цепенела от ужаса. Или, наоборот, тряслась.

В конечном итоге я поняла, что больше не могу. Я выбрала трусливый способ уйти. Я рухнула прямо на сцене, лишь бы только не говорить отцу, что я перегорела.

Рид был под впечатлением от ее самоанализа. Впрочем, ничего удивительного, если вспомнить, какую высокую планку она себе задала.

– Именно поэтому ты смогла просто взять и бросить. Боялась, что отец тебя не поймет?

– Не только это. Также из-за музыки. Я люблю ее. Она всякий раз уносит меня в другой мир. С ней я выплескиваю себя, обретаю радость. Она – это я. Но есть и обратная стороны. Концерты. Жесткий график гастролей. Критические отзывы. Дирижеры, зрители и… мой отец. Мне требовался отдых, но я не могла выкроить на него время. Отец настаивал, чтобы я и дальше гастролировала, пока я на пике популярности. Что нельзя допустить, чтобы мое имя забыли. Что если я перестану давать концерты, то выпаду из обоймы звезд, и на моей карьере можно будет поставить крест. Мне так не хотелось его расстраивать. Я была продолжением его собственного успеха. Он сотворил меня.

– Неправда, – возразил Рид. – Ты сотворила себя сама.

– Он был моим учителем.

– Но на клавиши нажимала ты. Это твое собственное достижение.

– Умом я это понимаю, но что касается сердца, все гораздо сложнее, – сказала она, глядя ему в глаза. – После того, и мама умерла, у меня остался только отец. Он видел во мне мою мать. Когда я играла, я чувствовала ее присутствие. Во мне звучал ее голос. Прекрати я играть, и эта невидимая связь была бы утрачена. Но с ней я бы утратила и отца. И осталась бы совсем одна. – Дженна посмотрела на языки костра. Их отблески плясали по ее лицу. – Печально и то, что мне никогда не было страшно потерять Келли. Я принимала ее присутствие в моей жизни как должное. Мне казалось, что она всегда будет рядом. Увы, я ошибалась. Впрочем, не только в этом, но и во многом другом.

Рид с трудом подавил в себе порыв заключить ее в объятия. Он знал, что такое одиночество. Ему казалось, будто он один на всем белом свете. Рид провел долгие годы, пытаясь стать частью семей, которым он был не нужен. И в конце концов понял: если не хочешь разочарования, лучше поддерживать дистанцию. В отличие от него Дженна знала, что такое любовь, и в ее жизни до сих пор оставались двое близких людей. Отец и Лекси.

– Ты еще увидишься с отцом. Может, он и сердит на тебя, но, готов спорить на что угодно, он не вычеркнул тебя из своего сердца. А еще у тебя есть Лекси.

– Ты прав. А еще с тобой легко вести беседы, – сказала Дженна с грустной улыбкой. – Последние два месяца я никого не подпускала близко к себе. Когда же появился ты, я тотчас выложила тебе все.

Рид улыбнулся ей в ответ.

– Я умею слушать. Твой отец наверняка слышал, что твоя сестра стала жертвой убийства. Он был на ее похоронах? Пытался встретиться с тобой? Даже если в газетах писали, что ты в клинике, он наверняка знал, что это не так.

– На следующий день после убийства Келли я позвонила отцу из уличного автомата. Он уже знал об этом, но, к сожалению, не мог отменить назначенные встречи, чтобы приехать на похороны. Поэтому попросил меня представлять на похоронах всю нашу семью. А также держать его в курсе событий в том, что касается поисков убийцы. Сначала я не хотела ему звонить, но потом подумала, что если совсем исчезну из вида, он переполошится и начнет меня искать. В общем, я оставила ему несколько сообщений, а также звонила, когда точно знала, что его не будет дома. При этом я всегда пользовалась уличными автоматами, чтобы никто не мог проследить, откуда сделан звонок.

Рид поморщился и покачал головой.

– Похоже, твой папаша полный болван. Его дочь убили. А ему, видите ли, некогда прилететь домой, чтобы проводить ее в последний путь? А внучка? Она что, для него вообще не существует?

Его слова задели Дженну за живое.

– Мой отец отпустил Келли от себя уже давно. Музыкального таланта у нее не было. Пока он возил меня по всему миру, она находилась на попечении нянь и экономок. Его даже не было на ее свадьбе, а Лекси он видел от силы пару раз.

– Нет, он и впрямь болван.

– Он образованный, умный, талантливый. Но ты прав, при этом он полный болван. Но что касается Келли, то я и сама не лучше. Я тоже отпустила ее от себя. Наверно, в это трудно поверить, ведь у меня было гораздо больше всего, чем у нее, но я ей завидовала. Она была свободна, отец не давил на нее. Над ней не висел постоянный страх разочаровать его. Ей не нужно было постоянно ублажать отца. Она могла делать все, что ей вздумается. Думаю, сама она смотрела на это иначе. Скорее всего, она ощущала себя покинутой – и им, и мной.

Дженна подняла на него взгляд. В ее глазах застыла вина.

– Ты даже не представляешь, как я жалею о том, что между нами возникла эта пропасть. Будь я к ней ближе, то наверняка бы заметила, что она попала в беду. Или она пришла бы ко мне раньше, когда ей еще можно было помочь. Быть может, быть может, быть может, – задумчиво повторила Дженна, чеканя каждое слово. – Как жаль, что уже ничего нельзя изменить.

Это чувство было Риду хорошо знакомо.

– Зато сейчас ты ей помогаешь. Ты оберегаешь Лекси. Ты пожертвовала ради нее своей карьерой.