Уродливые небеса

— Что я должен делать? — спрашивает он Ровака.

Ровак идёт в свою спальню и вытаскивает из-под чудовищной кровати деревянное ведро. Ведро имеет огромный шип, указывающий из него.

— Вот, — говорит Ровак. — Я покажу тебе.

Ровак встаёт позади Дерева и ставит ведро между ними. Лосось наблюдает со смешком со стула великана, покачивая ногами в музыкальном ритме.

— Что ты собираешься…

Прежде чем Дерево успевает закончить, Ровак тянет его назад и пронзает деревянным шипом. Дерево пищит, как летучая мышь. Это не больно; это создаёт ощущение, как сидение на сыром яйце. Ровак удерживает Дерево вертикально, и сироп из белых, красных и чёрных завитков вытекает из новой дыры и наполняет ведро. Рот Дерева расширяется от шока. Он чувствует, что его внутренности изменились по сравнению с теми, что были до смерти. Он в основном жидкий внутри. Как насекомое. Он уверен, что в прошлой жизни у него были толстые внутренние органы.

После того, как сироп перестаёт течь, Ровак зашивает новое отверстие чёрной ниткой и вытирает жидкость с ног и промежности старой тряпкой. Запах персиков, смешанный с мёртвыми уховёртками, забивает комнату, пока Ровак не высыпает содержимое ведра в окно и не прячет его под кроватью.

— Ты должен делать это каждый раз, — говорит Ровак Дереву, усаживая его на стог сена в углу. — Дыра затянется сама через час, поэтому её нужно снова проколоть. Обязательно зашивай её каждый раз, иначе она не заживёт должным образом, и у тебя будет течь по ногам.

Испуганное лицо Дерева смотрит на Лосося, которого, похоже, совершенно не беспокоит его представление в туалете.

— Ты привыкнешь, — говорит Ровак, похлопывая Дерево по плечу.

* * *

Путь находится под землёй. Ровак открывает люк под столом-гигантом и ведёт двух новичков в крошечное подполье в земле. Один за другим они бредут сквозь грязную тьму на четвереньках. Они не разговаривают, только тяжёлое дыхание наполняет туннель. Дерево может слышать текстуры и формы в своём дыхании. Он может ощутить вкус звука, который он издаёт.

Дерево ищет в своём сознании какие-то воспоминания. В темноте его мысли немного яснее. Его не роят чуждые видения и новые краски. Он пытается поймать вещи, всплывающие в его голове, и удержать их крепко. Вещи, которые он может уловить, тривиальны, но он концентрируется на них, как будто это самые важные воспоминания.

Он помнит, как женщина громко смеётся, почти как мужчина, и пьёт скотч. Она также курит. Он не считает, что это был кто-то важный в его жизни. Точно не мама и не любимая. Может быть, дальняя тётя или соседка. Возможно, она была просто персонажем из телешоу. Он помнит телевизионные шоу, но не может сказать, как они назывались. Просто безликие ситкомы со смехом и странными персонажами. Люди, разговаривающие с женщиной в этом воспоминании, нечёткие и ещё менее знакомые. Память на самом деле не идёт дальше этого. Когда женщина пьёт скотч, её язык находится в жидкости. Её сигаретный дым, опутанный паутиной в воздухе, — единственный запах в комнате.

Дерево накрывает другое воспоминание. Оно о том, как он ехал по улице поздним утром. Дома все одинаковые и утешительно знакомые. Он не уверен, ведёт ли он машину или просто пассажир, но он знает, что направляется туда, куда ему не хочется ехать. Котята ползают и обнимаются у него на коленях.

Он переходит к другому воспоминанию. Он отрезает себе пальцы выкидным ножом. Вместо крови из них выползают красные черви и корчатся о столешницу. Это должно быть из сна или фильма. Это не могло случиться с ним на самом деле. На самом деле, все эти воспоминания больше похожи на сны, которые он когда-то видел. Или, возможно, это просто то, что его подсознание придумало за него на месте.

Ему больно думать о прошлом.

* * *

Туннель привёл в небольшую комнату с кирпичными стенами, покрытую грязью и древними следами. Стопки старой одежды лежат по углам. В воздухе витает запах горелой бумаги и жевательной резинки.

Слева есть зажжённая плита, готовящая кофе. Но никого не видно. На самом деле, кажется, что здесь уже месяцы или годы никого не было.

— Иди наверх, — говорит Ровак Дереву, указывая на ржавую лестницу, ведущую к люку в потолке.

Дерево смотрит на ржавую лестницу.

— А как насчёт тех вещей?

Ровак толкает его.

— Там безопасно. Река сдерживает тени.

Дерево поднимается на несколько ступеней и затем останавливается.

Лосось наливает кофе в металлические чашки. В старом сапоге под печкой он находит сероватый сахар.

— Двигайся, — говорит Ровак, и Дерево продолжает подниматься по лестнице.

* * *

Они выходят на поле белых цветов в форме черепах, растущих зигзагообразными узорами. За ними широкая, но неглубокая река, окрашенная в розовый цвет из-за содержания червей.

— У тебя всё ещё есть твоя тень, — говорит Дерево Роваку. — Её не отрезали?

— Прошло много времени с тех пор, как отрезали тени, — говорит Ровак. — Технология давно забыта.

— Расскажи ему о многочисленных тенях, — говорит Лосось.

Ровак кивает Лососю со стальными зубами и говорит Дереву:

— Важно никогда не позволять одной из блуждающих теней цепляться за тебя. Они прикрепятся к твоей душе и станут частью тебя. Тогда у тебя будут две тёмные стороны. Твоя и чужая.

— И нет предела тому, сколько теней может прицепиться к тебе, — вставляет Лосось.

— Глубоко в подполье есть несколько запертых, которые соединены с двадцатками теней. Их души пропитаны злом столь многих людей, что они обезумели от ненависти и отчаяния. Никто из новичков не знает, как отрезать тени, поэтому мы должны запереть прочь эти заблудшие души и забыть их.

— Есть ли кто-нибудь без тени? — спрашивает Дерево.

— Ни один из новых, — говорит Ровак. — У древних была технология отрезания теней. Древних не осталось.

— Древние? — спрашивает Дерево.

— Древние — это те, кто жил до падения Небес. Мы называем себя новыми.

— Должен быть кто-то, кто знает о древних, — говорит Дерево.

— Древние исчезли задолго до появления новых, — говорит Ровак.

— А как насчёт Бога? — говорит Дерево. — Он тоже исчез?

— Конечно, Бог не исчез, — говорит Ровак. — Он же Бог.

— Тогда почему бы тебе не попросить Его научить тебя технологиям древних? — спрашивает Дерево.

Ровак только смеётся и трясёт локтем.

— Дети…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Город похож на груду грязных старых ботинок вдалеке. Он выглядит ветхим и мёртвым, тихим и неподвижным, как картина. Даже тонкие струйки дыма из кривых труб кажутся замершими.

В другом направлении по деревьям ползают золотые крабоподобные существа высотой с дом. Чтобы лучше разглядеть, Лосось взбирается на холм из колёс телеги, ставших частью почвы, проливая себе на бёдра капли горячего кофе. Вид этих существ вызывает у Дерева неприятные ощущения в спине.