Усобица триумвирата

Она затянула странную воющую песнь своим низким, вызывающим в воздухе и по земле вибрации голосом. Полочане подхватили её, поднимая лица к небу, вздымая к нему руки. Потом положили их на плечи друг другу и образовали круг вокруг костра. Это подвижное кольцо, хоровод задвигался по направлению движения солнца, перейдя на более весёлые напевы, вскидывая одновременно то правые, то левые ноги, перебирая ими довольно умело и не сбиваясь. Пришедшие из ближних поселений девушки подхватили и взялись водить хоровод у другого костра. Лиза и Альвхильд присоединились к ним.

– А ты, княгиня? – оказался возле Киликии Всеслав. – Не хочешь сплясать?

– Нет, князь, благодарю.

– Но, может, ты уважишь меня, и прыгнешь со мною через костёр?

– У вас принято через него прыгать?

– Да. Это защищает от злых духов. Прыгнувший через костёр на Купалу не будет знать горя весь год! – Он протянул ей руку, приглашая. Лика не решалась, хотя выдвинулась вперёд на полшага. Всё было таким стремительным, заводным, искромётным! Люди пили и подпевали друг другу, смеялись и выстукивали ритм. Кто-то из людей Всеслава достал музыкальные инструменты: рожок и бубен. В звоне, топоте и задорном насвистывании рожка тело само рвалось участвовать в празднике. Киликия уже подходила к костру, взявшись за руку Всеслава, когда к ней подбежала Альвхильд, оставившая хоровод, и зашептала ей горячо на ухо:

– Княгиня! Вдвоём костёр перепрыгивают лишь те, кто хочет соединиться! – едва произнеся это, она отступила. Жена Святослава ошарашено и резко вырвала свою ладонь из ладони Всеслава и воззрилась на него. Он не мог не знать! Хотел провести её и осрамить перед народом? Все, кто пришёл сюда, знают, наверняка знают, что бы это означало!

– Я зря решила, что ты лишён недоброго умысла! – бросила ему Киликия и, отвернувшись, пошла прочь: - Глеб! Мы возвращаемся домой!

Всеслав указал глазами одному из сородичей на Альвхильд и поспешил за княгиней:

– Лика!

– Не смей обращаться ко мне! – не успев дойти до сына, остановилась она. – Как ты смел, Всеслав?

– Прости меня, княгиня… Я только хотел, чтобы ты присоединилась к нам…

– Присоединилась к тебе! – не дала она ему ввести себя в заблуждение. – Я замужем за твоим родичем! Я бы сказала тебе «побойся Бога!», но раз ты веришь во что-то другое, то уважай хотя бы родство!

– Как мне загладить свою вину?

– Прекрати вести себя подобным образом!

– Как? Свободно? Никому ничего не запрещая? Радуясь жизни и желая того же другим?

Киликия посмотрела в его глаза. Оглядела его гладкое лицо, заметив, что уже привыкла к этому и не видит в отсутствии бороды странности.

– А что, если кому-то нравятся запреты? Что, если я вижу нечто правильное в том, чтобы ограничивать себя? Если мне не нужны твои свободы?

– Не лги мне и себе, - подался он вперёд, но она опять отступила, - ты тяготишься этой жизнью, Лика. Тебе хочется гулять по ночам, смотреть на звёзды и вдыхать дурманящий запах дыма, петь и плясать, снять платок с головы и всей кожей почувствовать ночную прохладу, мягкость травы…

– Прекрати, Всеслав, - снова осадила она его. Да, он говорил правду, он озвучивал её мысли, но даже если она мечтала о подобном, любовь со Святославом была для неё важнее. Её муж и её дети – вот чем дорожила она больше свободы. – Чего бы ты не добивался, у тебя ничего не выйдет. Я верна Святославу.

Сын подошёл к ней, и они прервали разговор. Всеслав улыбнулся мальчику:

– Ну, как тебе наши праздники, княжич?

– Лепо! – восхищенно признал тот, не отрывая глаз от кружащихся у костров людей.

– А ну-ка, что это? – принюхалась Лика.

– Глеб, ты что, браги испил?!

– Я совсем немного!

– Тебе и немного рано! – княгиня с ещё большей злобой воззрилась на Всеслава. Её восьмилетний сын захмелел! – Мы уходим.

– А как же венки…

– Это для девушек занятие, - строго отрезала она и потянула его за руку, - Алов, отвези нас назад!

Воевода поклонился и обернулся, покличив свою дочь. Но Альвхильд не отозвалась, и видно её нигде не было.

– Где ж она? – растерялся отец и загнанно посмотрел на княгиню. Та не стала настаивать:

– Хорошо, давай подождём её.

– Я поищу её, я быстро, - сказал он и двинулся в темноту за костры. Всеслав вздохнул:

– На Купало никому не хочется возвращаться домой до рассвета.

– Да! – согласился Глеб. Киликия дёрнула его, чтоб успокоился:

– Нам хочется.

– У тебя такая строгая мама, княжич!

– Это не строгость, это правильность, - ответила она, глядя, как девушки потянулись к реке, держа в руках венки, сплетённые так, чтобы в центре образовывалась сетка из колосков, на которую клали листья лопухов или подорожников, а поверх ставили маленькие свечки. Целая плеяда огоньков опустилась на воду, и сквозь прибрежный кустарник было видно, как они мигают и сверкают, покачиваясь на Десне и растворяясь постепенно в темноте.

Алов показался из леса, ведущий за руку старшую дочь:

– Кто позволил тебе уходить с мужчиной?! Ты с ума сошла?! Поглядела на праздник и хватит! Ты – не язычница! Ты должна выйти замуж и жить с мужем лишь после венчания! Бесчестья хочешь? – отчитывал он её, озирающуюся назад. Там, на кромке луговины, стоял статный молодой человек с острыми чертами и желтоватыми при отблесках костров глазами.

Княгиня со своими людьми погрузилась в лодки и отчалила от берега. Скрестив руки на груди, Всеслав смотрел им вслед. Закончившая свои обряды Нейола подошла к нему, положив ладонь ему на плечо:

– Не пора ли забыть об этом глупом увлечении, брат, и заняться нашими делами?

– Я ими занимаюсь, не беспокойся. Переплут! – позвал он того, упустившего Альвхильд. – Что это было?

– Прости, Всеслав, но что я мог сделать? Не насилу же её взять? Будь хоть на одну песнь больше времени…

– Ладно! – отмахнулся князь. – Проучим её в любом случае, чтобы не совалась не в свои дела. У тебя будет ещё два-три дня, пока мы здесь.

– За два-три дня, будь спокоен, она за мной уйдёт хоть на край света.

Всеслав ухмыльнулся. В Полоцке он привык, что и за ним любая шла, стоило только захотеть. Он был там единственным господином! Все подчинялись ему. Женщины и девицы были рады разделить с ним ложе, и только с Киликией никак не получалось. Купало тоже заканчивался тем, что все охмелевшие молодые делились на пары и, сбрасывая с себя одежды, сплетались в любовном упоении, взбудораженные, возбуждённые возлияниями и плясками. Скидывающие рубахи разгорячённые девушки прыгали в воду, плескались в ней и, выходя на берег, тотчас оказывались в объятьях жаждущих удовлетворения мужчин. Стоны и сладострастные крики разносились по Святой роще и вдоль Десны, и только хладнокровная Нейола смотрела на это свысока, храня обет вайделотки, да Всеслав, разочарованный очередной неудачей, не имел никакого желания совокупиться с первой попавшейся. Здесь, пока Киликия была так близко, он не мог думать ни о какой другой.