Усобица триумвирата
Шрифт:
– Здравствуй, Свят, - ответил тот ему более учтиво, нежели братанич. Но не удержал язвительности: – Или тебя теперь князем лучше величать? Какими судьбами выбрался ты в наши края? В такую неведомую даль!
«Вот кто науськивает Ростислава, - подумал князь, - не стал бы юноша сам отваживаться на злобу против стрыев! Эх, Вышата, Вышата, а ведь вместе ходили на Царьград! Ты, я, Владимир, царствие ему Небесное! Хотя рыба гниёт с головы и, скорее всего, первым зачинщиком является старик Остромир, которому не дают покоя почести пращуров».
– Не такая уж и даль, - слукавил Святослав, опуская длительность пути, который пришлось преодолеть,
– И что же с того, Свят? Али вы хотели совсем в глушь нас услать?
– То-то и оно, Вышата, что никто не усылал вас. Ростов – славное и богатое место…
– Населённое сплошь чудью[3]! – хмыкнул воевода.
– А чем тебе чудь не люба?
– А ты сам оставайся, поживи бок о бок с этими дикарями.
– Надобно будет – останусь и поживу, - прекратил Святослав угодничать, памятуя, что Вышата уважает только силу, и чем более грозным он сделается, тем скорее они достигнут понимания. – Ростислав, ты уже муж и воин, тебе и престало оборонять неспокойный край, за которым лежит неведомое. Возникнет опасность – и я плечом к плечу с тобой встану и буду здесь столько, сколько потребуется! И ты, Вышата, опытен в боях, потому и доверено вам в этой земле порядок держать.
– Ты, Свят, басен мне не расказывай…
– Я с братаничем приехал говорить, а не с тобой, воевода. Будь же ласков ему дать слово.
Ростислав, растерявшись, посмотрел на дядьку-воспитателя. Потом на другого. Повернулся к стрыю.
– Чего ты хочешь от меня услышать, Святослав Ярославич? Вышата сказал тебе всё.
– Ты недоволен бытием здешним?
– Мне от отца Новгород достался. По какому праву отобран он у меня?
– Да ещё кому отдан! – подлил масла второй дядька. – Ублюдку Изяславову!
– Порей! – шикнул на того Вышата. Святослав напряг память и припомнил это имя. Да, он тоже был воеводой Владимира.
– Ты наше общее право знать должен, - спокойно сказал черниговский князь племяннику, - престолы занимают все по очереди…
– Тогда Новгород должен был занять ты! Или Всеволод. Почему Мстислав? Он младше и… вот именно что, Порей правду сказал…
– Ростислав, пойми же, что мы не обидеть тебя хотели или унизить! Так всем нам будет лучше. Позволь говорить с тобой наедине.
– Что ты ему такого нашептать собрался, князь? – прищурился Порей.
– Ничего. Только смелости хочу ему прибавить без ваших взглядов.
– Они меня не смущают! – защитился Ростислав. Покосился на дядек и, набравшись решимости, указал в дальний угол Святославу: - Отойдём.
– Али ты боишься, что я зло тебе причиню?
– Если вы попытались изгоя сделать из братанича, кто знает, что ещё у вас на уме? – ядовито выдал Порей. «Как они обижены за своё положение! – подумал Святослав. – Им дела нет до положения Ростислава. Ну, может, Вышата любит его, потому как был искренним другом Владимира. Но в Новгороде, конечно, им было лучше, там, при Остромире, они чувствовали себя истинными хозяевами, Ростислав зависел от них, а тут скорее они от него. И тем подтверждается наша с братьями правота, что мы поменяли им место».
Отойдя вдвоём к красному углу, под образа, князья Ярославова рода перекрестились перед иконами. Святослав тихо сказал:
– Так оно вернее будет – под святыми ликами. Не обманем. Веришь?
– Я верю тем,
кого хорошо знаю, - предусмотрительно сказал Ростислав.– Оно мудро. Но, вот что, братанич. Не все люди, что с нами рядом, ближе нам по духу, чем те, кто далеко.
– Чего ты боялся сказать при дядьках? – нетерпеливо напомнил юноша. «Тороплив ещё, не обит жизнью» - подмечал Святослав.
– Того, что не понравится им. Новгородские и киевские бояре друг друга не любят, известно тебе это?
Помолчав и подумав, Ростислав ответил:
– Известно.
– Новгородцы хотят отделиться от Киева, разорвать Русь в угоду своему тщеславию, своей алчности. Сам мне скажи, разве не прав я? Не собиралось в Новгороде вече, чтобы обсудить подобное после смерти кагана? – Святослав не знал наверняка, но успел подсобрать в пути слухов на переправах да во дворах, где останавливались путники и можно было насытиться. Они с Перенегом, стараясь не показывать того, кто они, услышали, что какое-то собрание в Новгороде по весне было. И не приходилось сомневаться, что заведовал им Остромир. Молчание Ростислава подтверждало точность этих сведений. Стало быть, близко всё было к тому, чтобы восстать против Киева, а то и вовсе пойти на него? – Можешь не говорить, - вздохнул Святослав, - нрав новгородских бояр всем известен…
– Как и киевских, - шепнул племянник.
– Никто не спорит. Но не нам с тобой установленное пращурами переделывать! Великий Олег[4] назвал Киев столицей[5], а потому из него правят, а не из Новгорода.
– А пращур Святослав хотел столицей видеть Переяславец[6], что ж теперь? Оттуда приказов ждать будем?
– Прадед Святослав, в чью честь меня назвали, завоевать его не смог, не о чем потому и говорить, и делить шкуру неубитого медведя глупо! – чувствуя, что Ростислава всё же воспитали с почтением к старшим, и он теряется при авторитете стрыя, тот снисходительнее изрёк: - Мы твоя кровная семья, братанич. Все усобицы всегда возникали, когда ладу не было меж братьями. Не позволяй никому навострить себя против нас. Мы не враги тебе, а мною одно только движет – укрепить Русь и сохранить её в мире и согласии! Если мы разорим её войнами и неурядицами, что передадим сыновьям своим, как некогда отцы наши передали нам? Ты юн ещё, тебе того, может, не понять, а у меня четверо будущих мужей растёт. Хочу ли я дать им достойное наследство или вечные проблемы и склоки? Никому я не хочу проблем.
Ростислав покосился на оставшихся в стороне воевод. Приосанился.
– Я уже не так юн, как тебе кажется, стрый. На грядущий год жениться собираюсь.
– Слыхал. Дочь Вышаты невеста твоя?
– Молодой человек кивнул, закусив нижнюю губу. – Хороший выбор, всё же, тоже родичи…
– Не наболтались ещё? – вмешался Порей. Святослав перевёл дыхание, чтобы не разозлиться. Ему уже хотелось обнажить меч и приложить этого аспида на месте. Но силу первым применяет тот, кто менее умён. И он отошёл от братанича, преобразив уста улыбкой.
– В самом деле, успеется! Я ведь не на один день приехал, - откланялся черниговский князь, оставляя бывших соратников, а теперь противников негодовать и пропитываться до удушья гневом. Праведным ли или греховным – рассудит Бог.
На крыльце ждал его Перенег с дружинниками. Мужчины наслаждались погожим деньком, ожидая для полной услады трапезы, сдобренной мёдом. Заметив вышедшего Святослава, его ратный друг слез с перил, восседая на которых разглядывал горожанок и покачивал ногой.
– Ну как?