Усобица триумвирата

– А всё же, тут лучше будет перезимовать, - сказал Перенег потягиваясь, пока спускался по сходням, - благодать-то какая!

Святослав промолчал, выискивая глазами встречающих или людей, заведующих делами Тмутаракани. Но любопытствующие, видневшиеся ещё издалека, оказались любопытствующими в принципе, а не конкретно ими. Портово-торговый город жил постоянно приплывающими и отбывающими суднами, и для его жителей было в порядке вещей наблюдать за этой кровеносной системой общества. Купцы толпились на берегу, обсчитывая свои мешки, амфоры и сундуки, раскрывая их, проверяя товары. Никому не было дела до мужчины, выглядящего не самым дорого одетым, совсем не так, как князь, а вот его дружина, состоявшая в том числе и из норманнов, привлекала взгляды, но и не вызывала опасения, как в былые времена – мало ли, в Царьград наниматься плывут? Крупно досаждавшие Риму, у некоторых византийцев они вызывали нынче дружелюбие.

Путники поднялись по вытесанным в скале ступеням, и с каждым шагом вверх обзор на море делался прекраснее. Горизонт ликовал искрами золота в голубой воде, неслись по ней судёнышки побольше и поменьше. Белые чайки, распахнув крылья, ныряли в волны или перекрикивались над ними. Спешащие туда-сюда люди толкались и задевали прибывших, так что один дружинник чуть не схватился за меч, чтобы расчистить князю путь. Но Святослав остановил его. В Новгороде жили надменные бояре и гордый народ, но и те замирали, останавливались, чтобы отметить появление князя, здесь же о нём ровно никто не знал.

Мощённые улицы поражали Глеба, распахнувшего рот и шаркающего ступнёй по плиткам. Идя по ним, он не выдержал и подёргал отца за рукав:

– Тятя, они что, на улицах живут? Почему пол даже под открытым небом?

– Это для удобства, Глеб. Так грязи меньше, когда дожди пройдут.

Преодолев несколько саженей, мальчишка почесал затылок:

– А почему у нас тогда так не сделано?

– У нас – это где? – повёл бровью Святослав.

– Ну… в Чернигове. Или Киеве.

– Тмутаракань – это тоже у нас.

– И всё же…

– Не всему всюду быть одинакову. Хорошо выстланные дороги приводят не только добрых людей, Глеб, но татей, врагов и злодеев.

– Больше грязи – шире морда, - взлохматил волосы княжича Перенег, смеясь, - чистые помыслы не всегда в чистой одёжке. Сам же с братьями любишь по лужам прыгать!

– Да, но лужи ведь и за городом можно найти.

Сориентировавшись по направлениям, Святослав со своими спутниками вышел на оживлённую площадь. Оглядываясь, попытался понять, куда идти дальше, к кому обратиться? Не взобраться же на стену и не закричать: «Я ваш князь! Приехал к вам!». Крепкие каменные дома были похожи друг на друга и, в отличие от Киева, Новгорода или Чернигова, где безошибочно угадаешь княжеские терема, тут было непонятно, где обитают главные? И кто они в отсутствие князя? Где жил стрый Мстислав? Неподалёку, на углу, стояло двое явно знатных мужчин. Они беседовали о чём-то, и Святослав решил поинтересоваться о том, что искал.

– Здравствуйте, добрые мужи!

Разговор смолк. Две пары глаз устремились на него. Один покачал головой, разводя руками.

– Как не вежливо не отвечать… - процедил Перенег, сам уже готовый схватиться за оружие. Но вдруг мужчина сказал что-то, да на другом языке. Явно спросив о чём-то. Теперь пришла пора Святославу покачать головой и развести руками.

– На каком же они говорят? – удивился дружинник за княжьей спиной.

– Не знаю, Харлунд, не успел разобрать.

– Вы говорите по-гречески? – спросил второй из беседовавших на нём же.

– О! Да, немного, - отозвался Ярославич, благодаря в мыслях жену, научившую его своей родной речи.

– В таком случае, лучше говорите на нём, - посоветовали ему, - большинство поймёт вас скорее так.

– Тогда не подскажите, где я могу найти… главного в городе?

– Главного в городе? – мужчины переглянулись. – Главного по торговой части или военной? – видя специфику свиты Святослава, уточнил горожанин.

– Вообще. Кто отвечает за всё?

– Вы имеете в виду архонта?

Святослав знал, что под этим званием по-гречески может подразумеваться и князь.

– Да, что-то вроде.

– Здесь нет одного такого человека. Есть главы торговых сообществ: греческой, хазарской, русинов, армянской. Мы принадлежим к последней. Есть так же старейшины касожских общин, они держатся архонтессы Татианы…

– Архонтессы Татианы? – удивился Ярославич. – Кто это?

– Дочь покойного архонта Мстислава.

– Она ещё жива?![4] – изумился Святослав. Почему столько лет о ней не было ничего слышно? С одной стороны ясно – она женщина, и не могла наследовать отцу, с другой – почему не приехала к родичам в Киев, под защиту? Или она вышла здесь снова замуж? – Где я могу её найти?

Армянские торговцы указали ему направление, объяснив, как именно пройти к её жилищу.

– Перенег, ступай, - подтолкнул воеводу князь, - предупреди о моём прибытии! Надобно повидать сестрицу…

Жилище оказалось небольшим дворцом с мраморными колоннами, белоснежными ступенями, барельефами и орнаментами. Пол в главной зале, где их приняли, украшала мозаика – виноградная лоза с гроздями спелых ягод вилась вокруг изображения какого-то языческого бога. Сама Татиана Мстиславовна представляла собой статную женщину под пятьдесят лет, носящую византийские одежды, но покрывающую голову по традиции русов.

– Я удивлена, что-то кто-то из Киева добрался сюда, - произнесла она после приветствий, оглядев хорошенько приезжих.

– Я удивлён не меньше тому, - поклонился Святослав, - что все эти годы мы ничего о тебе не знали!

– А что вы хотели обо мне знать? – женщина опустилась на каменную скамью, напомнившую Ярославичу царьградские триклинии. Указала на соседнюю, разрешая присесть и ему. Он воспользовался приглашением, оставив остальных стоять. – Твой сын? – указав на Глеба, спросила княгиня.

– Да, старший.

– Похож.

– Я не имел в виду некие сведения о тебе, но то, что сама твоя жизнь окружена нашим неведением – вот что нелепо! – однако хотя бы то, что Татиана говорила не на греческом, а на языке русов, его несколько успокаивало. – Отец знал о том, что ты здесь?

– Думаю, что да. До своей смерти мой отец упоминал меня, когда они обменивались вестями. А после мне никто не присылал сообщений и писем. Когда вы ходили в поход на Византию, то сюда никто не заглянул, если не считать Ярославовых людей, требовавших денег на содержание войска и кораблей. Не показавшись тут ни разу, он демонстрировал, что чувствует себя хозяином и властелином Тмутаракани…

– Но он им и являлся после смерти стрыя Мстислава, - напомнил Святослав.

Татиана на него долго смотрела, не то ища в глазах слабину, не то излишнюю дерзость, не то пытаясь своими донести что-то.

– Ты прибыл править Тмутараканью? – задала она прямой вопрос.

– По праву князя Черниговского.

– Чернигов отделился от нас сразу же после отцовой смерти. Стрый Ярослав повыгонял оттуда многих приближённых отца, верного ему воеводу – все они бежали сюда, те, кто не перешёл служить кагану, - язвительно произнесла это слово женщина.