Усобица триумвирата

Примечания:

[1] Младший класс дворянства в Армении, сыновья и младшие отпрыски в знатных родах, иногда могли быть чем-то вроде рыцарей

[2] Духовное лицо армянской церкви наподобие архимандрита

[3] армянский государственный деятель, поэт, философ, переводчик и популяризатор античной литературы, годы жизни примерно 990 – 1059, т.е. на момент повествования он ещё жив

[4] Древний монастырь в одноимённом селе в Армении

[5] В оригинале летописей, разумеется, с одной «с» - Руськое

[6] Греческое название Чёрного моря – понт Эвксинский (Гостеприимное море)

[7] Князь

[8] Низший слой знати, дословно «свободные», выступали вооружёнными всадниками и наёмниками

[9] С греческого что-то вроде «искусства обогащения», можно сказать, жажда к наживе, предпринимательский дух

Глава двадцать седьмая. «Весна»

– Глеб, держи меч крепче! – напутствовал Святослав, упражняя сына. Его-то самого не отец учил, а дядьки и воеводы, кто придётся. Из-за этого разнообразия менторов, советчиков и тренеров, вероятно, и обрёл он мастерство, с которым редкий противник тягался. – Не так высоко! Ты открываешь свой бок для удара, не стоит этого делать, если не хочешь содержимое своего брюха собирать с земли.

Из дома в сад выглянула служанка. Она увидела сквозь кусты на площадке тренирующихся мужчин и, подойдя к ним, поклонилась:

– Князь, к тебе гость.

– Какой гость? – обернулся Святослав, опуская клинок.

– Ромей, по виду купец.

– Перенег, смени меня, - попросил он друга и, сунув меч в ножны, пошёл за девушкой.

В зале стоял знакомый торговец, с которым ему довелось договориться.

– Анастос? – несколько удивился Ярославич, но любезно приветствовал его: - Доброго дня! Какой удачный случай привёл тебя ко мне?

– Боюсь, что случай как раз не очень удачный, архонт.

Видя по лицу, что намечается что-то серьёзное, Святослав указал ему на скамью:

– Присядешь?

– От таких вестей – невольно! – купец принял приглашение, подождав, чтобы князь всё-таки сел первым.

– Что за вести? И откуда?

– Из Константинополя.

– Как же они пришли? Море ещё неспокойно…

– Сухим путём, через земли абхазов и картвелов.

– Стало быть, новость неотлагательная, раз преодолена такая дорога?

Не оттягивая больше, Анастос произнёс:

– Император скончался.

Святослава сковала секундная растерянность. Как в миг опасности, в бою, бывает, вспоминаешь разом слишком многое, что проносится перед твоим мысленным взором, так и тут поток раздумий, сомнений и опасений сорвался лавиной. Умер Константин, отец Анастасии – их величественная, гарантийная родственная связь с Византией. То, что создавало высокий престиж семье Ярослава в империи. У Константина не осталось более детей, и если не родственники его займут престол, то Анастасия более никто. Всеволод женат на простой девице, ничем не отличной от любой другой гречанки.

– А кто… наследовал ему?

– Феодора, сестра покойной императрицы[1].

– Она собирается замуж? – представить, что править будет женщина, единолично, было невозможным.

– Неизвестно пока, об этом ничего не сказано. Нынче она не замужем.

– Давно случилась эта скорбная потеря?

– Недели через две после Рождества[2].

Подсчитав и прикинув, Святослав озвучил:

– То есть, уже месяц прошёл…

– Да, что-то, вероятно, могло измениться, но об этом мы узнаем так же нескоро.

– Императрица ведь уже не молода?

– Вёсен семьдесят! Стара.

– Не она ли поспособствовала кончине Константина? Он был значительно моложе.

– Кто знает, архонт? Но вряд ли. Император давно мучился со здоровьем, излишки губили его тело, он отекал, едва ходил, а тут, говорят, захворал и слёг. И не поднялся.

Святослав посмотрел на Анастоса. Они были по разные стороны перемены. Русы теряли многое, и понимающие это ромеи могли вновь попытаться выйти из-под их власти. Рискнут ли они развязать конфликт, из-за которого начнётся очередная война? Но купец пришёл известить о смерти Константина, выказывая предусмотрительность и угодливость – страховался на случай любых поворотов. Вдруг Феодора вспомнит о дочери императора и назначит её преемницей? Шанс равен нулю, и всё же.

– Спасибо, что сказал мне об этом, Анастос.

– Я посчитал, что ты должен знать.

Ещё раз поблагодарив мужчину, Святослав пригласил его на обед, но тот отказался, сославшись на дела. Князь посидел некоторое время в тишине, осмысляя и размышляя, потом вернулся к сыну и дружинникам, всё так же машущим клинками кто с большей, кто с меньшей ловкостью. Постояв и посмотрев на них, он чётко и коротко произнёс:

– Император Константин умер.

Движения прекратились и лязг стих.

– Как? Убили, что ли? – наивно и прямо спросил Перенег.

– Да вроде бы нет. Заболел и умер.

– Это отец стрыни[3] Анастасии? – уточнил Глеб, в своих детских заботах пока ещё далёкий от понимания причинно-следственных связей, а потому не интересующийся и не запоминающий без надобности каких-то далёких людей, кем бы они ни были.

– Да, осиротела наша Настасьюшка, - вздохнул Святослав и не стал добавлять, что осиротели без покровительства Константина очень многие.

Улавливая настроение князя, Перенег подошёл к нему и спросил негромко:

– И что теперь будет?

– Вот бы знать!

Дни плавно удлинялись, оставляя позади незаметную зиму. Первые корабли начали преодолевать Понтийское море[4], но сходившие с них не рассказывали ничего нового. Феодора взяла в свои руки власть, опираясь на приближённых евнухов и Льва Параспондила, по чину протосинкелла[5], своего духовного доверенного, взявшегося наводить порядок после разгульной жизни Константина, но никакой речи не шло о существенных переменах в империи. По крайней мере, из прежних дипломатических установлений; мир с русами она не трогала, правда, и о далёкой Анастасии не вспоминала.

– Ты уже словно не здесь, - заметила Татиана, найдя Святослава на террасе за садом. Он смотрел на берег, соприкасающийся с прозрачной водой, как обычно о чём-то рассуждая. – Не терпится уехать?

– Недели две осталось, и тронемся, - улыбнулся князь. – Ты бывала в Чернигове когда-нибудь?

– Полжизни назад, когда умер отец. Уж почти два десятка вёсен отсюда никуда не уезжаю.

– Ты родилась здесь?

– Нет, - покачала она головой, устремляясь взором вдаль, чтобы нарисовать на ней воспоминания, - в Киеве.