Утерянное Евангелие. Книга 2

Рядом стоял не менее торжественный Варнава, которому было не больше сорока, но даже пепельноволосые старцы внимали его речам, открыв рты, словно малые дети.

– …Только он! – продолжил Павел, подняв руки и развернув ладони к небу. – Только он – Бог. Ни Зевс, ни Гермес… а Бог!

Внимавшие речам Павла греки украдкой переглядывались, будто в каждом соседе видели шпиона, который доложит, куда следует. Такую крамолу не то что слушать, даже представить себе было страшно. Но проповедник продолжал еще громче, еще острее, еще мятежнее:

– Что для вас главное в человеке? Власть? Тяга к справедливости? Разум? Нет, говорю я вам! Любовь!

По толпе прошел удивленный ропот. Варнава подхватил мысль своего товарища:

– Бог есть Любовь! Вы молитесь Зевсу, но разве его можно назвать Богом с большой буквы? Бог – первоначало. Зевс – это первоначало? Нет! Зевс – это всего-навсего потомственный узурпатор.

Слушающие греки не прекращали гудеть. Перед ними стояли двое. Они только что явили чудо – исцелили старого всадника, и он встал на ноги. Но они – не боги! Не Гермес и не Зевс. Кто же они?

– Зевс сверг своего отца Кроноса, – тем временем продолжал убеждать Павел. – Тот сделал то же самое со своим отцом Ураносом… Вы думаете, что всем нашим миром правят тираны и узурпаторы, а я говорю вам, что Иешуа Христос! Не «Хрестос» [2] , а Христос – помазанник, Мессия, Сын Божий и сам Бог.

Эти слова не укладывались в голове ни у одного грека. Они ставили под сомнение все их мировоззрение, все их устои…

– Бог и есть Господь! – увещевал слушателей Варнава. – Тот, кто правит нами, людьми, наш Господин. Призываю вас к Богу живому, который сотворил небо, и землю, и море, и все, что в них…

2

Хрестос (греч.) – полезный, благой.

– Ты лжешь! – послышался одинокий крик из толпы, от которого передернуло всех слушающих.

– Иешуа повешен на дереве и проклят! Он не Христос! – добавил второй голос.

Это к месту проповеди подошли иудеи Иконии, уже несколько минут наблюдавшие за проповедью Павла и Варнавы.

– Тебя нужно наказать, как записано в законе Моисея! – опять выкрикнул первый голос.

Эти активные иудеи не показывались из толпы, а только провоцировали скандал.

Варнава посмотрел на только что исцеленного грека, но тот испуганно отвел глаза в сторону.

– Пойдем, отец, – спокойно сказал один из сыновей старика. – Тебе нужно отдохнуть.

И трое греков затерялись в толпе. Варнава удивленно посмотрел на Павла.

– Не жди благодарности, – спокойно ответил тарсянин. – Не для этого мы сюда пришли.

Шум среди слушателей нарастал. «Он прав!», «Он не прав!», «Он исцелил всадника!», «Он колдун!», «Он – Зевс!», «Они не Зевс и не Гермес. Они обманщики!» – неслось из людской гущи.

– Что ж, – улыбнулся Варнава и окинул взглядом всю толпу. – Отвечу словами Иешуа: «Кто считает, что седого всадника здесь, на ваших глазах исцелил не Господь, пусть первый бросит в меня камень».

В следующий момент несчастному проповеднику было бы впору пожалеть об этих словах. Увесистый окатыш, пущенный из толпы, ударил его в лицо, и Варнава, которого десять минут назад боготворили, заливаясь кровью, закрыл лицо ладонями.

– Варнава, брат мой! – только и успел вскрикнуть Павел, как получил удар камнем в висок и, потеряв сознание, рухнул на тяжелые плиты портика…

Со всех сторон в двух проповедников летели камни. Их кидали даже те, кто только что восхищался двумя последователями Иешуа. Кидали с оглядкой, боясь не кинуть и попасть за это в тюрьму или еще хуже – на крест.

Окровавленный Иосиф Варнава стоял на коленях, прикрыв лицо руками, и кричал:

– Братья! За что ж вы так, без суда?! Как бродячую собаку!

Но тщетно. Несколько иудейских молодчиков, подстрекая толпу, выбрали мишенью безоружного человека. Камень – и правая рука Иосифа повисла плетью, еще камень – и левое плечо окрасилось кровью от раны, нанесенной острым куском гранита…

Варнава понял, что ему не выжить. Из последних сил он обратил свое окровавленное лицо к Небесам:

– Господи, прости им, грешным, ибо не ведают, что творят!

Удар страшной силы поразил проповедника в подбородок, и он без сознания откинулся назад, оставаясь при этом на коленях.

Голые окровавленные тела Павла и Варнавы иудеи вынесли за крепостную стену и бросили там, куда сбрасывали нечистоты, помои и строительный мусор. Греки не стали вмешиваться, ибо по закону иудеи сами разбирались со своими соплеменниками. К тому же проповедники оскорбляли Зевса, так что особо ретивых защитников христиан остановили жрецы. Лишь исцеленный грек с сыновьями дождались темноты, когда иудеи и их соглядатаи ушли. Они положили Павла на носилки и унесли в свой дом.

Павел очнулся от мокрой губки, омывающей рану на его лбу. Над ним хлопотал тот самый исцеленный грек. Тарсянин вопросительно посмотрел на старика.

– Итудис… Меня зовут Итудис, равви, – как бы оправдываясь, сообщил полуживому христианину старик.

– Где моя сума? – спросил Павел, обнаружив, что он раздет и разут.

– Вот твоя сума, успокойся, – ответил исцеленный грек, умывавший Павла.

– А где Варнава? – задал новый вопрос раненый, шаря в суме рукой.

– Твой спутник не выжил, – горестно ответил старик, отводя взгляд.

Павел судорожно шарил в своей полотняной суме. Она была пуста. «Камень мертвых» исчез…

Глава 5 «Веруй и спасешься»

– Меня не интересует причина ваших неудач! Я спрашиваю, почему вы до сих пор не поймали этого негодяя!

Ирод Антипа был взбешен. Мало того, что эти проклятые христиане расплодились по всей округе, как чума, так они еще и выдирают из рядов римлян самых верных служителей. Рав Шаул, член Синедриона, уважаемый человек и преданный служака, которому было поручено важнейшее из заданий – задавить «христианскую гидру в Дамаске» – бросил все и переметнулся на сторону мятежников-сектантов.

Позднее выяснилось, что он подпоил самого старательного и усердного писца, которого пришлось казнить за ротозейство, и сжег все свитки с допросами последнего года. Теперь христиан, которые разбежались, не найти и не осудить за глаза! Потому что нет ни имен, ни доказательств их преступлений против веры.

Слыханное ли это дело, чтобы иудей, дознаватель священного совета и служитель иудейского Храма, совершил такое святотатство?

Никогда его, Антипу, не обманывали так дерзко и нагло. Он буквально сатанел от всего происходящего.