Утонувшие надежды

– Ну да, конечно, - ответил тот, пожимая плечами. - Как всегда. Ты сама знаешь.

– Ты не задержишься у нас?

– Э-ээ... - произнес Дортмундер, прочищая горло. - Мы, собственно, приехали затем, чтобы увезти вас отсюда.

Мамуля обратила к нему нахмуренное лицо.

– Куда увезти? В город? - осведомилась она голосом, в котором послышалась нотка былой сварливости. - В Нью-Йорк со всеми его гавайскими бродягами и прочей нечистью?

– Именно туда, - подтвердил Дортмундер.

Мамуля приставила к его носу корявый палец.

– А знаешь ли ты, - спросила она с дрожью в голосе, - что делают местные жители, когда ты включаешь сигнал поворота?

– Не знаю, - ответил Дортмундер.

– Они уступают тебе дорогу, чтобы ты мог свернуть!

– Очень мило с их стороны, - сказал Дортмундер.

Мамуля уперла ноги в пол, а кулаки в бока и, выпятив челюсть в сторону Дортмундера, осведомилась:

– А что может предложить взамен Нью-Йорк?

– Да хотя бы то, что его не затопят.

Мамуля медленно, многозначительно кивнула.

– А вот уж это - твоя забота, Джон, - сказала она.

В ответ Дортмундер лишь вздохнул.

Мэй, которая с тревогой наблюдала за ним в течение всего разговора, вскочила и спросила:

– Вы, наверное, очень устали с дороги?

– Уж кто-кто, а я вконец измотан, - признался Стэн.

– У меня заварен чай, - сказала Мэй и направилась к двери.

– Чай?! - в один голос воскликнули Дортмундер и Стэн.

Мэй остановилась в дверях и, оглянувшись, удивленно вскинула брови.

– Честно говоря, я только и думал о том, как бы мне хлебнуть пивка, робко произнес Стэн.

В ответ женщины покачали головами. Наконец мамуля сказала:

– Тебе нельзя пить пиво, если ты собираешься сегодня садиться за руль.

– Но я-то не собираюсь, - заметил Дортмундер.

Стэн бросил на него недружелюбный взгляд, и в этот миг в разговор вмешалась Мэй.

– Это было бы нечестно с твоей стороны, Джон, - сказала она. - Уж лучше я принесу чай. Он уже готов. - И вышла на кухню.

В отсутствие Мэй Стэн попытался уговорить мамулю бросить эту дурацкую затею и вернуться домой. Он привел множество доводов, которые с точки зрения Дортмундера звучали весьма убедительно. Стэн утверждал, что:

1) мамуле вскоре надоест этот отпуск, и она начнет тосковать по суматошной городской жизни;

2) чем дольше она пробудет в этой глуши, тем труднее ей будет восстановить боевые навыки, без которых в Нью-Йорке не проживешь;

3) уже в самом ближайшем будущем этот дом начнет действовать ей на нервы и доведет ее до бешенства, поскольку ничто здесь не напоминает о той прекрасной квартире над гаражом в Бруклине, где они со Стэном так счастливо жили все эти годы;

4) в захолустье на такси нипочем на заработать тех денег, которые имеют нью-йоркские извозчики;

5) Том Джимсон собирается взорвать дамбу.

– Это по части Джона, - неизменно отвечала мамуля на все попытки Стэна привлечь ее внимание к последнему доводу. На первые четыре она лишь пожимала плечами, не вступая в спор.

В комнату вошла Мэй, неся на круглом подносе кружки с чаем. Дортмундер облегченно отметил, что до крохотных чайных чашечек и миниатюрных бутербродов с липнущей к зубам коркой дело не дошло, так что некоторая надежда еще сохранялась.

А может быть, и нет. Они расселись по комнате с кружками в руках, словно участники постановки о бедности в "Театре шедевра", и Мэй сказала:

– Если вы действительно готовы сюда переехать, Джон, то в вашем распоряжении несколько комнат. Для тебя и для Стэна.

– Тебе нужно подышать свежим воздухом, - добавила мамуля, обращаясь к сыну.

– У меня в жизни не было столько свободного места, Джон, - продолжала Мэй оживленным тоном, который едва не взбесил Дортмундера. - Здесь полно комнат - и на первом этаже, и на втором. И все они обставлены прекрасной мебелью.

– И все это стоит сущие пустяки по сравнению с городом, - подхватила мамуля.

– Мамуля, - с жалобной ноткой в голосе произнес Стэн, - я не хочу жить в Дадсон-Сентр. Ну что я буду здесь делать?

– Работать на пару с Джоном, - сказала мамуля. - Доставать деньги этого ублюдка Джимсона.

Дортмундер вздохнул.

– Надеюсь, Джон, ты не считаешь, будто я совершаю подлость по отношению к тебе, - заговорила Мэй. - Все, что я делаю, я делаю не только для себя, но и ради тебя.

– Как это мило, - заметил Дортмундер.

– Если Том взорвет дамбу...

– А он обязательно ее взорвет.

– ...то сознание того, что ты мог предотвратить несчастье, но не сделал этого, будет терзать тебя до конца жизни.

– Я все равно не пойду больше под воду, - ответил Дортмундер. - Даже ради тебя, Мэй. Уж лучше я буду мучиться всю жизнь, но ни за что не соглашусь провести на дне озера еще хотя бы минуту.

– В таком случае найдется какой-то иной путь, - сказала Мэй.

– Ты хочешь сказать, найдется другой человек, - уточнил Дортмундер. - Я не пойду. Энди тоже не пойдет. - Он обернулся к Стэну и спросил: - Может быть, ты попробуешь?

– Я - пас, - объявил Стэн.

– Это на тебя не похоже, Стэнли, - нахмурилась мамуля.

– Наоборот, похоже, - ответил тот. - И даже очень. Лично я узнал сам себя в тот самый миг, когда открыл рот. Джон и Энди рассказали мне, как там, под водой. И я видел, в каком состоянии они оттуда выходили.

– Нельзя ли достать деньги, не входя в озеро? - спросила Мэй.

– Конечно, - ответил Дортмундер. - На этот счет у Уолли есть идеи. Гигантские магниты, лазерное испарение воды. И уж конечно, самый перл космический корабль с планеты Зог.

– Я не говорю об идеях Уолли, - терпеливо отозвалась Мэй. - Его компьютерные мысли меня не интересуют. Я спрашиваю о твоих планах.

– Мой план состоит в том, чтобы держаться подальше от этого водохранилища и как можно быстрее отсюда смыться, - объяснил Дортмундер и, оглянувшись, еще раз посмотрел на серую стену среди далеких холмов. - Том взорвет плотину не позже чем через неделю. А то и раньше. И его нипочем не переубедить.