Увертюра ветра

Или... Неужели она все-таки не сказала?

– Да, мой лорд. Хотите взглянуть?
– голос - еще отстраненнее, холоднее, чем обычно: за сдержанностью и спокойствием прячутся приведенные в смятение чувства.

– Нет, - излишне торопливо открестился Правитель, не желая лишний раз не то, что прикасаться к мечу - смотреть на него.
– A'shes-tairy вы убили им?

– Именно так, мой лорд.

Этвор молча кивнул, принимая его ответ, но и только.

Поджатые губы, нахмуренный брови, сдержанность эмоций - Правитель выглядел непривычно. Легкости и улыбчивости, которая всегда сквозит в его взгляде, жестах и словах, исчезли, будто и не было их.

Сгустившуюся тишину нарушило резкое, недовольное:

– Лорд-Хранитель!
– вырывая Эрелайн из раздумий.

Он поморщился, прекрасная зная и этот голос, и эти повелительные нотки в глубоком, богатом обертонами голосе, и вскинул голову.

Угадал. Снова. Потому что по лестнице спускалась, звонко чеканя шаг маленькими каблучками, леди Правительница. Подчеркнуто-сдержанная, величественная, с тускло пламенеющим взглядом и печатью скорбной жестокости на лице. "Ни дать ни взять - карающая монархиня", - неожиданно развеселился Эрелайн. Айори вьер Лиин образ жесткой и грозной, беспощадной Правительницы шел, но она так отчаянно переигрывала, что это, увы, воспринималось только игрой. Талантливой, безупречной, почти что естественной, но все равно не настоящей.

– Как вы могли допустить произошедшее?!
– в такт шагам - так же тяжело, чеканно - говорила она, устремив взгляд только на него.

Ах, это выражение скорби на точеном лице! С каким искусством подобран каждый оттенок эмоции! Лоб перечеркнут глубокими морщинами, губы поджаты, вокруг них залегли тревожные тени. Веер стиснут в побелевших пальцах. Твердый шаг, прямая осанка - и перила, за которые она старательно цепляется, будто едва держится на ногах от перенесенных страданий. На лице - выражение скорби, отчаяния, потрясения, горькой утраты, облегчения, ненависти и презрения. Ненависти к нему, разумеется.

О, леди, он в восхищении, браво!

Но - не верит.

– Прошу прощения?
– холодно-любопытное.

– Как вы могли допустить, чтобы кто-то из Сумеречных угрожал нам?! Как вы могли допустить, чтобы хоть кто-то из них вообще смог подобраться к Faerie Nebulis?!

– Моя леди...

– Это ваша вина, ваша ошибка! И даже не смейте надеяться, что..

– Леди, - тихо, едва повышая голос - ровно наcтолько, чтобы он разносился по всему залу - начал Эрелайн. Правительница осеклась и замерла под его неожиданно потяжелевшим взглядом, не дойдя нескольких ступеней. Удостоверившись, что перебивать его не собираются, Эрелайн продолжил, спокойно и сдержанно: - Вы правы, это моя вина. И я приношу вам свои извинения. Ранее подобных инцидентов...

– "Инцидентов"! Моя дочь, наследница правителя Зеленых Долин, едва не погибла, а для вас это всего лишь "инцидент"! Это трагедия!

– Если бы погиб кто-то другой из высоких лордов, надо полагать, это не было бы трагедией?
– в его словах не звенела издевка, не струился яд - только звонкая сталь.

– Да вы... вы просто...
– задохнулась Айори. И выплюнула так, что ее голос дрожал от презрительности и злости: - Бесчувственное чудовище!

Бесстрастное, ничего не выражающее лицо Эрелайна исказилось уродливой маской, но всего на мгновение.

Он поднял взгляд - тяжелый, пронзительный, с грозовыми отблесками в глубинах иссиня-черных бездн - и негромко спросил:

– "Чудовище"?

Спросил, впервые посмев оспорить это ненавистное слово.

Эрелайн не был уверен, что леди Ириенн промолчала и Правитель ни о чем не знает, но хотел в это верить. Потому что это значило бы, что у него есть надежда и глупый, невозможный шанс оправдаться - перед ними, перед собой...

Оправдать - и заставить поверить, что у него все-таки есть душа.

– Позвольте спросить - почему?
– спросил он - холодно, невыразительно, но в напряженном голосе слышалась угроза.

– Ириенн - ваша невеста!

– Верно. И я готов был, презрев себя и свой долг, отдать свою жизнь в обмен на ее. Более того, не просто "был готов", а почти это сделал. Надо полагать, это вы считаете достойным чудовища?

– Вы сказали, что...

– Что для меня смерть любого из рода aelvis одинаково ужасна и неприемлема. Особенно - если происходит по моей вине. И я готов отдать свою жизнь за любого, кто стал бы заложником в руках Сумеречной.

– И это, по-вашему, не бесчувственность?!
– воскликнула она, стукнув веером по ладони и до боли сжав его тонкими пальцами.

– Это, по-моему, благородство, - в тон ей ответил Эрелайн.
– И прежде, чем выдвигать обвинения, будьте любезны ответить на один вопрос. Вы, моя леди, готовы отдать свою жизнь не за свой Дом, не за своих детей - а за человека вам незнакомого. Нет? Досадно! Тогда это вас стоит обвинять в бесчувственности, а не меня.

– Вы наносите мне оскорбление, - чуть не прошипела Правительница, зло и яростно.

– Не большее, чем вы мне, - жестко отчеканил Эрелайн.

Айори побледнела - теперь, наконец, по-настоящему. Губы дрогнули, золотые глаза вспыхнули опасным огнем. Леди была из тех, кого гнев делает только сильнее, никогда не заставляя бежать от сумятицы чувств.

Она больше не играла роль Высочайшей правительницы - она ею стала.

– Правящий Дом потерял к Вам доверие, лорд-Хранитель. Вас отстраняют от командования внутренней стражей в день свадебной церемонии, - унизительно-приказной, нетерпящий возражений тон.

Сказав так, она развернулась на каблуках и неторопливо, с королевским достоинством удалилась из зала.

Злость, раздражение и упрямство, которые заставляли Эрелайна бороться, не отступаться в споре с Правительницей, ушли, и его вновь охватило привычное безразличие, уводя от себя, позволяя забыть и не помнить.

Забыть, что он живой человек, а не орудие долга, не карающий меч Долин... Забыть - и не чувствовать боли, отчаяния, бессилия перед судьбой.

Забыть - и принять. Потому что тому, кто не жил, не жалко умереть.

– Приношу вам свои извинения, лорд, - сухо начал Правитель, вырвав его из размышлений.
– Моя супруга несколько... забылась. Женщины, охваченные горем, часто позволяют себе лишнего. Думаю, вы поймете меня, - с легким нажимом закончил он, недвусмысленно намекая на случившуюся на балу склоку.

Эрелайн слабо улыбнулся.

– Несомненно, мой лорд. Но я вынужден принести ответные извинения. Полагаю, что тоже являюсь виновником этой отвратительной... сцены.

Резкая, невыносимая боль пронзила ногу. Дыхание перехватило, слабость подогнула колени, и Эрелайн пошатнулся, сбившись на середине фразы.