Уйти, не оставив следов

– Ладно, согласна с тобой, муж не хотел лишних трат. Но почему мне ничего не сказал? И куда дел вещи своей матери?

– Наверное, скажет потом, когда вернется из Ниццы, – предположила я. – Просто после всего перенесенного тобой Майк не желал лишний раз поднимать тему смерти Мари. Он ведь видел, как ты страдаешь, как напугана. А вещи мог сдать для хранения на специальный склад. И людей посторонних нанял для работы, потому что ему тяжело было делать это самому. А тебя он берег и не хотел лишний раз нервировать.

– Может, ты, Женя, и права. По крайней мере, доводы звучат логично. Но на душе у меня кошки скребут. Так не должно быть в семье. Это неправильно!

– Что именно?

– Когда у мужа и жены тайны друг от друга!

– Э-э-э, – немного замялась я.

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Я тоже не безгрешна, но поверь, все эти годы скрывала от Майка тайну моей семьи, оберегая его. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я была готова все рассказать мужу. Но в последний момент, взвесив «за» и «против», решала повременить. И все равно мечтаю, что рано или поздно этот кошмар закончится.

– И ты сможешь покончить с тайнами.

– Да. Ни секретов, ни постоянного страха больше не станет. И я наконец обрету свободу. Буду просто жить, радоваться солнцу, дождю, цветку, пестрой бабочке. Просто любить мужа и детей и ничего не бояться. Женька, ты не представляешь, как тяжело постоянно оглядываться в поисках врагов. Засыпать и просыпаться с одной только мыслью: «Что, если сегодня нас найдут? И мне не уберечь своих близких от беды?»

Я слушала Олю и понимала: у подруги начинается истерика. Если пару недель назад она радовалась моему вмешательству и верила в возможность благополучного исхода, то сейчас значительно пала духом. Расследование за эти дни не продвинулось. Здоровье Оли ухудшилось, эти приступы странные участились, будь они неладны. И никакие слова утешения тут не помогут.

Поэтому, как только мы сняли номер в гостинице, я приготовила подруге горячую ванну с душистой пеной. Заказала в соседнем баре травяной чай. Даже была готова предложить Ольге несколько глотков крепкого алкоголя, но потом отказалась от этой идеи. Пусть будет пока только чай.

И разумеется, все время повторяла ободряющие слова:

– Все будет хорошо. Помни, что ты больше не одна. А вместе мы преодолеем любые трудности и сможем победить всех врагов.

* * *

Утром по дороге на прием к доктору Смиту Оля была задумчива и молчалива. Вчера вечером мне удалось успокоить подругу, она перестала стенать о разбитой жизни. Вскоре заснула и крепко спала всю ночь, а поутру выглядела свежей, отдохнувшей. Когда я ловила на себе ее взгляд, то ободряюще кивала и улыбалась. Но мысли мои были не слишком радостны. Хакер по-прежнему не торопился сообщать полезную информацию. Обычно он работал быстро и очень продуктивно. Видимо, поставленная задача оказалась слишком сложной.

Мне не удалось подтвердить или опровергнуть свои догадки по поводу смерти Мари. И мысль, что некто вездесущий, но мною пока не замеченный, снова опередил и не оставил даже малейшей зацепки, не давала покоя. Обсуждать это с Олей я не торопилась. Во-первых, доказательств нет – одни догадки. Во-вторых, наваливать их все на подругу просто не честно, ей и так сейчас слишком тяжело.

Радовало только одно обстоятельство: слежки по-прежнему не наблюдалось. Или у наших противников ограниченные ресурсы за границей, или принятые меры все же помогли, и некоторое время мы будем пребывать в относительной безопасности.

Мистер Смит встретил нас радостной, но какой-то неуверенной улыбкой. После взаимных приветствий он заявил, что проанализировал результаты вчерашних исследований. И предложил Ольге, не теряя времени, заполнить еще несколько тестов.

Пока подруга трудилась над заданием, я осторожно попыталась уточнить, какие именно выводы сделал Генри. Но он вежливо и довольно виртуозно уклонился от ответа. А поразмыслив, попросил дать ему чуть больше материала для исследований и еще немного времени. Я не стала настаивать, по крайней мере пока.

Потом Генри с помощью специальных лекал подсчитывал результаты, сверялся с таблицами и диаграммами. Продолжал улыбаться – еще неуверенней. И снова предлагал пройти несколько тестов. Мое терпение начинало понемногу истощаться. Даже возникла крамольная мысль, что результаты готовы и они отнюдь не радужные, Генри это тщательно скрывает, а при выходе из кабинета нас будут поджидать полдюжины крепких санитаров. Оля тоже уловила идущие от доктора флюиды неуверенности и начала нервничать. Я ей молча ободряюще подмигивала, одновременно прикидывая, что при правильном сочетании везения и наглости вдвоем мы справимся и с большим количеством санитаров. Так что задержать Ольгу силой в этом заведении или другом не получится.

Пока я размышляла, мистер Смит предложил Оле пройти еще один тест, для выявления личностной тревожности, на сей раз устный. Генри предупредил, что будет задавать вопросы, на первый взгляд никак между собой не связанные. Ей нужно отвечать быстро, особо не раздумывая и, разумеется, честно.

Они начали опрос. Немного послушав, я поняла, что Генри решил применить разновидность теста со скрытыми вопросами. Для выявления психических проблем. Когда доктор получает представление о состоянии пациента, опираясь на основной костяк вопросов, который маскируется пачками вопросов, никак с постановкой диагноза не связанных.

Растянулся процесс надолго, и у меня возникло ощущение, что Генри просто тянет время. Поэтому я тихонько, чтобы не мешать и не привлекать к себе внимания, выскользнула из комнаты. Прошла рабочий кабинет мистера Смита и вышла в приемную. Попросила у секретарши стакан воды, а когда она удалилась в небольшую подсобку, находящуюся справа от входа и, видимо, выполняющую функцию кухни, просочилась в коридор. Потом спустилась вниз, стараясь не привлекать особо внимания, быстренько обследовала местность, осмотрела парочку выходов из офисного центра. Подозрительных личностей поблизости не наблюдалось, медицинских или санитарных машин тоже. Похоже, мое воображение действительно разгулялось, думала я, возвращаясь в офис мистера Смита. Там меня поджидала растерянная секретарша со стаканом воды. Я поблагодарила девушку, взяла воду и, снова пройдя через кабинет, вернулась в комнату, где Генри уже заканчивал с последним тестом.

– Устала? А я тебе водички принесла, – ответила я на недоумевающий взгляд подруги.

– Спасибо. Пить действительно хочется ужасно. Как ты догадалась?

– Проявляю зачатки телепатии, – легкомысленно хихикнула я в ответ. – Например, сейчас мне кажется, мистер Смит желает нам что-то сообщить.

– Что? – оторвался Генри от созерцания блокнота. – Да, леди, еще немного терпения, пожалуйста.

– Конечно, – ответила за нас обеих Оля.

Наконец мистер Смит закончил расчеты, нервно повертел в руках ручку.

– Должен сказать, что я в тупике, – огорошил нас доктор.

– Результаты плохие? Я сумасшедшая?! – нервно встрепенулась подружка.

– Успокойтесь, миссис Ландри. Сумасшедшей вас нельзя назвать, и тем не менее я нахожу в вашей психике серьезные отклонения от нормы. Они базируются в глубинных зонах сознания или даже подсознания, и мне непонятен механизм, благодаря которому эти отклонения возникли.

Мы с Олей переглянулись.

– И что вы, Генри, можете порекомендовать?

– Как вообще лечить подобное?