Уйята. Книга 1

— Не все сказки врут, — очень странно посмотрел на нее Влад. — Сказки сказкам рознь, знаешь ли.

— Например? — уточнила Ника, вновь укладываясь на циновку.

— Потом поймешь.

— Всё равно удивительно, — произнесла девушка, прижимаясь к Владу и обнимая его. — Я не понимаю. Поясни. Ты говоришь, что у тебя молодой волк, а у Гуожи — матерый, так?

— Так, — чмокнул Влад Нику в макушку.

— Но разве не логично предположить, что твой волк должен быть старше, он же наверняка пришел к тебе давным-давно.

— Угу. Продолжай мысль, я слежу за ее развитием.

— Та-а-ак… стоп… Подожди, до меня «дошло», — запоздало удивилась Ника. — Сколько лет твой волк с тобой?

— Ну лет 5–6 точно.

— Ты что, впервые потрахался в 16–17, что ли? — ахнула Ника.

— Ну… да. Гон такой гон.

— Вот ты молодой да ранний, конечно…

Влад довольно захихикал.

— Зато вы, блин, поздние цветки. Одной двадцать семь, другому тридцать пять… А я юн и горяч, как Жигунов с Харатьяном в «Гардемаринах». И опытен к вашему счастью, дорогие мои великовозрастные дебилушки. Я вот чем больше думаю про всю эту нашу ситуацию, тем больше убеждаюсь, что природа отлично знает свое дело. Ответь, что бы вы без меня делали? Гуожи бы просто порвал тебя в нашу первую брачную ночь. Жадный до утех капец. Но неопытный. Прям максимально по нулям. Желания и креатива много, понимания мало. Ну не знаю, с и-омегой, может, бы и справился, там особых умений не надо. Они ж безмозглые, но в этом плане удобные, спасибо советским медикам за их разработки. Но с девушкой… да-а-а… была б проблема у нашего дома.

— А если бы мы с тобой пересеклись, но без него?

— Тебе бы было мало, поверь. Я не такой выносливый, как этот крендель. Я б очень старался, выкладывался на все 200 процентов из 100, но всё равно… не, я б один твою течку не вывез, стопудово. И это только первая совместная течка, заметь. Это пока лишь притирались, изучали возможности друг друга. Со второй-третьей треш начнется, там я буду полудохлым к финалу. Вангую, врач понадобится с капельницей. Истощение полное.

— Прям я настолько требовательна?

— Да-м… — задумчиво протянул Влад. — Поэтому, вероятно, нас и трое. Куча предпосылок была для этого, я и про себя говорю. А я, дурак, не придавал значения… Выходит, мама была права.

— Ужас какой… не знала. Слушай… черт, наверное, неудобно с тобой на эту тему говорить…

— Удобно, удобно, — заверил Влад. — Мы ж супруги. Продолжай.

— Так вот. У меня ж всегда течка два дня была. Почти бессимптомная. Ни желаний там, ни боли — ничего. Легкий зуд и чуть-чуть выделений. Я… не понимаю. Ну не было у меня никогда сильного головокружительного влечения или еще чего-то, жила себе и жила… Так почему я так себя повела…

— Ну… поднакопилось, видимо, на бессознательном уровне, — по-доброму рассмеялся Влад. — Вероятно, ты интуитивно понимала, что в месте твоего прежнего проживания подходящих партнеров нет, вот организм временно перешел в «спящий режим». Это даже хорошо. Приятно быть первым, знаешь ли.

— А… так ты…

— Угу-м… Хрена с два я бы этого придурка озабоченного к тебе допустил без должной подготовки. Там такая паника была, что и как с тобой вообще делать… Желания море, урчит, вцепился клыками в глотку, а что дальше — хз. Был бы гон, не сомневался бы, что к чему, ясное дело. Но тебе бы был полный трындец: и травматолог, и гинеколог, и проктолог бы пригодился. И хирург. Ну а так… он понял. Не обиделся. Он вообще нормальный мужик, если с ним по-хорошему. И быстро учится. Адаптабельный малый.

Гуожи хаотично перемещался по комнате, явно сомневаясь, ложиться ему или нет, а если и ложиться, то куда. Влад верно оценил его метания и что-то ему рявкнул, указывая на место рядом с Никой. Тот нервно сглотнул и убежал в туалет, где долго и, видимо, тщательно мылся и брился. Мокрый, сильно пахнущий жасминовым мылом, в свежей футболке и спортивных штанах, вернулся он в комнату, глаза в пол, максимально сконфуженный и нелепый, и выключил свет. Но даже после этого он долго стоял у выключателя и о чем-то размышлял.

— Блин, какой же он стеснительный, это какой-то кошмар, — задумался Влад. — Нет, я понимаю, что для него как для китайца любой контакт с настоящей девушкой сродни чуду, но ё-моё… ты ж уже вроде как бы контактировал, тебя голым со всех ракурсов видели, мог бы расслабиться, я считаю…

— Вообще-то я его тоже стесняюсь, — прошептала Ника на ухо супругу. — Он… какой-то… странный. Ты другой. Может, дело в языке или культурных особенностях, не знаю. Но…

— Расслабься, всё нормально, — вновь чмокнул в макушку девушку Влад. — Он правда хороший. Я его за этот месяц достаточно изучил. Разные были ситуации, поверь. Ты просто всех деталей не помнишь, ясное дело.

Гуожи лег на циновку и нервно задышал. Собрался, задержал дыхание и почти беззвучно залез под одеяло. Немного полежал. Успокоился. Выровнял дыхание. И принялся аккуратно снимать штаны и футболку.

— Да Господи, чего мы там не видели! — вспылил Влад. — Что за хрень ты творишь, твою ж мать!

Гуожи точного перевода, конечно, не знал, но общий посыл фразы понял верно. И вновь запыхтел рассерженным ёжиком, что-то негромко буркнув. Затем вытянулся, как солдатик, даже руки по швам сложил, и замолчал. Но даже и не думал засыпать. Лежал, иногда нервно сглатывая в темноте, цокая и облизывая нижнюю губу, которая у него от природы была почему-то более тонкой, чем верхняя. Цокал и вздыхал, с характерным звуком шлепая своими полными губёшками-пельмешками. У Влада губы более были более тонкими и не такими мягкими, но удивительно изящной формы.

Ника устало прикрыла глаза.

Максимально неловкая ситуация.

Как спать с таким звуковым сопровождением, совершенно неясно.

Это было последнее, о чем она успела подумать в ту ночь перед тем, как Гуожи голодным одичалым зверем накинулся на неё. Кстати, лежал он под общим одеялом, как оказалось, абсолютно голым.

Утром Ника обнаружила, что спала на мягких махровых полотенцах, а не просто на голой циновке. Гуожи нигде не было видно.

* * *

Подобная ситуация с ночевкой продолжалась еще три дня. Гуожи с наступлением вечера дико паниковал и максимально откладывал совместный сон до последнего, даже пытался лечь спать, когда Влад с Никой уже вырубались. Но побороть себя он, по-видимому, не мог: где бы Гуожи ни ложился спать, когда бы он ни ложился спать, как бы он ни ложился спать, итог был один. Через две-три минуты сопений и сомнений он неизменно оказывался сверху Ники абсолютно наг и готов во всех смыслах. Голодный и жадный.

Днем особого разговора между самопровозглашенными супругами не получалось — большую часть дня Гуожи пропадал на работе, а в оставшееся время охотно и долго беседовал с Владом, шутил, играл с ним в настолки или в карты, готовил или убирал, парни даже катались вместе на скейтах, но в отношении Ники дом-альфа вел себя по-прежнему.

Боялся поднять голову.

Боялся прикоснуться, даже случайно.

Боялся сделать что-нибудь не то.

Но под покровом ночи он творил, что хотел, а утром опять сбегал с супружеского ложа. Сбегал потому, что стеснялся и боялся. Будто между ними двумя ничего никогда не было. Как будто тот, ночной Гуожи, совсем другой человек.