В барханах песочных часов. Экстремальный роман

Ирина Николаевна вздрогнула и оглянулась.

– Доча, ты? Пришла?
– как-то отрешенно спросила она, и у Леночки больно сжалось сердце от этой маминой внутренней усталости и от чувства собственной вины за это ее состояние.

– Как видишь, мамулька. Ты совсем глухая стала. Не слышишь, кто в дом входит.

На телеэкране замелькали широкие листья субтропических растений. Ирина Николаевна, вдруг вспомнив что-то, сказала:

– Да, знаешь, у Боба в Африке дед обнаружился. Покойный. Наследство оставил, несколько тысяч долларов. А ему ведь эти доллары не нужны, и он позвонил из Парижа, чтобы деньги перевели в фонд мира.

– Он прав, конечно, - отозвалась Леночка.
– А у него что, дед негритос?
– удивилась она.

– Да нет, он там на какой-то государственной службе от России находился. Не приведи Господь этих негритосов, страсть какая, - вздохнула Ирина Николаевна, - лучше б их к нам не пускали, такие жуткие истории про них рассказывают...

Слова матери не на шутку встревожили Леночку. Она забеспокоилась за подруг. Воображение стало рисовать ей картины самые невероятные.

– Ма, у меня голова разболелась, пойду прогуляюсь перед сном, а ночевать к вам приду. Где па?

– Он на заседании Верховного Совета, интервьюирует какого-то деятеля. Вечером явится. Он по тебе тоже соскучился.

Леночка вышла на улицу и чуть не бегом пустилась к Янкиному подъезду, сжимая в руках свою «малютку» и мысленно уже вызывая милицию.

На лестничной площадке ее боевой дух несколько угас.

«А вдруг у них там все о’кей, а я нарисуюсь без шампанского?» - подумала она, но все ж решила заглянуть. Она и не подумала сначала, что может произойти какая- нибудь неприятность. Просто ей давно хотелось отплатить Янке и Пончику за ту противную историю с ее нижним бельем в новогоднюю ночь, и за все, что она тогда перечувствовала, и за Влада, ведь с тех пор ее преследовала мысль, что у него с Янкой что-то было. Ей хотелось подстроить подобную шутку, маленький смешной прикол. Она открыла дверь подругиными ключами и вошла. Не раздеваясь, она направилась к открытым дверям комнаты, где был накрыт стол. То, что она увидела в следующий миг, привело ее в шок. Спиной к ней стоял один из черных парней. Он был совершенно голый. Его лоснящийся от пота торс судорожно обвивали Янкины руки, ее светлые длинные волосы резко вздрагивали, обволакивая черные потные бедра мужчины. Чуть далее стоял другой афроамериканец и держал Янку за талию на весу… Ее ноги, согнутые в коленях, дрыгались за его спиной. Она глухо постанывала… Мужчины сопели как два жеребца… Увидев Леночку, тот парень, что был лицом к ней, от неожиданности и возбуждения выпучил глаза и издал дикий сладострастный вопль. Его друг принялся рычать, оседая на пол.

Леночку охватил такой ужас, что она не могла сдвинуться с места. Стояла, как парализованная, ничего не соображая. Из ступора ее вывели вскрики Ларисы в смежной комнате. Оттуда доносились тупые звуки, словно что-то громоздкое передвигали по полу с места на место.

Не помня себя от страха, Леночка проскочила на кухню, в панике нажала клавишу магнитофона – (подруга часто хвасталась этой «экстремальной кассетой» для непредвиденных ситуаций). Резкий вой милицейской сирены затопил квартиру… Суровый бас четко выговаривал, пробиваясь сквозь этот шум: «Подъезд номер три, квартира семнадцать... блокировать район... Пострадавшие, держитесь, через три минуты будем у вас...», и вновь приглушенная было голосом милиции сирена взвыла с яростной силой...

Дальнейшие события проходили перед глазами Леночки, как замедленные кинокадры: в проеме кухонной двери вдруг возникла полуобнаженная черная фигура, пытающаяся ногой попасть в штанину. Не снятый впопыхах презерватив болтался и раскачивался во все стороны. Потом возня в прихожей, звон разбитого стекла и мощный удар захлопнувшейся двери.

Магнитофонная пленка давно кончилась, в квартире воцарилась гробовая тишина. Леночка боялась выходить из кухни. Сидела и ждала чего-то.

Вскоре в гостиной послышалось движение.

– Эй, милиция, проходи в комнату, что ты там сидишь?
– раздался Янкин голос.

Леночка встала и быстро прошла в комнату. Подруга уже одетая сидела за столом и курила, бессмысленно глядя на пустую бутылку из-под шампанского и стряхивая в ее горлышко пепел.

– Ты что, товарищ милиционер, у нас клиентов отшибаешь, - кисло сострила она.
– Я только вошла в образ… А где вино? Ты же за вином ходила, Саламандра?!

– Хватит вам, напились на всю жизнь, - бросила Леночка и ушла в смежную комнату. Там, забившись в угол, хныкала толстушка.

– Надо в милицию позвонить, - сказала Леночка.

– Ой, не надо, ради бога не надо, Саламандра!
– заскулила Лариса.

– Как это не надо, мало того, что эти черти вас истерзали, так еще и трюмо грохнули!

Вслед за Леночкой в комнату, пошатываясь, поплелась Янка.

– Не хнычь, Пончик, - сказала она, пытаясь придать голосу бесшабашность.
– Благодаря Саламандре плакала твоя персональная выставка в Испании, но поверь мне: на Испании свет клином не сошелся.

– Пошла ты к черту, вместе с Испанией!
– всхлипнула Лариса, вставая и оправляя грязную измятую юбку.

Психотропное оружие сработало четко: черные кавалеры ретировались столь поспешно, что забыли часть своих шмоток. В джинсовке Пита оказалось портмоне с несколькими стодолларовыми купюрами. Мигель забыл свой пушистый черный свитер огромного размера.

– Что будем делать с трофеями?
– спросила Янка.

– Девочки! Они же за ними вернутся!
– в панике залепетала Лариса.

– Не вернутся, - успокоила ее Янка.
– Во-первых, дорогу не найдут, а во-вторых они от страха уже до Америки домчались, наверное. Короче, деньги пропить, тряпки продать, и позабыть об этом приключении. Вы как знаете, а я хочу ванну принять, - добавила она и, покачиваясь ушла мыться.

– Да, события, - сказала Леночка, рассматривая свитер Мигеля.
– Надо поглядеть, не напялил ли он со страху Янкину норковую шубу.

Она сходила в прихожую и убедилась, что шуба на месте.

– Надо же, такую шубу презентовали нашей принцессе огорошенной!

– Какое там, к чертям собачьим, презентовали!
– раздраженно воскликнула Лариса.
– От покойницы мамы наследство осталось: шуба эта, да еще колечко золотое с топазом. Она уже, конечно, успела тебе лапши на уши навешать про благородного рыцаря, одарившего ее за чудную красоту по-царски. Так ведь?

– Примерно так, - улыбнулась Леночка.

Глава 8

Леночка, как и обещала, пошла ночевать к родителям. Дождались отца и сели пить чай втроем на кухне, заставленной цветами. Куда ни посмотришь - везде в ящиках, в горшках, банках цветы, цветы... От тесноты повернуться некуда, но все равно замечательно. От политой земли пахнет настоящим летом...

– Ну как, Леночка, без мамы с папой живется?
– спросил Трошин и, не дожидаясь ответа, заговорил на совершенно другую тему.
– Представляешь, что они пишут о Горбачеве?! Ну и дела-а! Все возвращается на круги своя.

Он развернул газету и громко прочитал: «... Когда Михаил Сергеевич произносил с трибуны приветствие, тучи на миг разверзлись, показалось солнце, и прозрачный яркий луч осветил...»

– Ха-ха, - невесело всхохотнула мама, - я же тебя предупреждала, Саша, что Россию перестроить невозможно, и зря ты с этими демократами связался. Боб тебе то же самое говорил.

– Я не связался, а это мои убеждения, Ирочка, а Боб неисправимый «совок». Я его тоже люблю, но иногда меня просто коробит от его прокоммунистических прожектов. Сначала - коммунизм только лишь для партийной верхушки, а теперь и демократия только лишь для них? Нет, на сей раз дудки, хлопчики! Народ в дерьме, и вы пожалуйте туда же, уважаемые руководители страны.