В барханах песочных часов. Экстремальный роман

– И пусть, и правильно взирает, а то ведь без его сурового надзору черт знает до чего дожиться можно, палки-колеса, - сказал Абасов, словно речь шла не о Боге, а о вышестоящем начальстве.

– Ну и артист же ты, Леня, - прыснула Виолетта, - где ты только так болтать научился на любые темы.

– Ветка, цить, палки-колеса, - погрозил жене пальцем Абасов, - я серьезно говорю.
– Мне сон недавно приснился, будто я на охоте споткнулся о камень, пригляделся, а это самородок с лошадиную голову. Я золото всю жизнь в земле роясь ищу, да на драгах мою, а оно на поверхности меня поджидало. И тут со мной что-то необыкновенное стало твориться: смех напал сильный, остановиться не могу. Смотрю на самородок и хохочу, как сумасшедший. Глаза отвел, и смех как сдуло. На золото поглядел, опять от смеха весь затрясся. Вот, думаю, какую власть золото над человеком имеет. Только я это подумал, как все вокруг осветилось оранжевым светом, и передо мной явился сам Иисус Христос, ну в точности, как его на иконах изображают.

– Неверно ты, Леонид, подумал про власть золота над человеком, - говорит мне так спокойно. Тут я смекнул, что Он не наказывать меня явился, и осмелел, палки-колеса, говорю: «Господи! А как же я должен был рассудить, чтобы правильно вышло?»

– Я - твоя высшая власть, Абасов, а ты передо мной простой червь, - сказал он мне и добавил, - плачь, говорю тебе, грешник несчастный, горькими слезами!

И только Он это произнес, как слезы ручьями брызнули из моих глаз и такая тоска навалилась на меня, что жить стало не в радость.

А Он руку поднял и говорит:

– А теперь смейся, Абасов, рабска твоя душа, смейся, как никогда раньше не смеялся!

Засмеялся я, друзья мои, именно таким смехом, как Он мне повелел. И такую радость испытал, что и наяву по сей день об этом прекрасном чувстве вспоминаю и с нетерпением жду, когда мне Бог опять приснится.

– А голос какой у него был?
– просто спросил Туркин.

Абасов удивленно уставился на него и расстерянно пробормотал:

– Не припомню, палки-колеса... Не до того было...

– Так вот я тебе помогу его вспомнить, - заулыбался Туркин, - когда в следующий раз будешь по телефону с Генеральным директором Лензолота разговаривать, слухай внимательно, каким голосом он твою фамилию говорить будет…

Все дружно засмеялись. Абасов пытался как-то отшутится, но у него ничего не получилось. Он только рукой махнул.

– Потягайся с молодыми в красноречии, - сказал он, кивнув на Влада с Виктором.
– Они тебя быстро за пояс заткнут.

– А что, и потягаюсь, - сощурил и без того узкие глаза Туркин.
– И тема есть достойная… Меня, ребятки, все-таки очень интересует история таинственного исчезновения из кабинета вашего начальника пакета документов по закрытому Ольховскому руднику, как говорится, не за праздничным столом будет сказано: это не просто мое любопытство, а моя работа…

– Все понятно, - ничуть не смутившись, сказал Влад, - Федя, ну я снова повторю тебе то же самое, что я тебе уже сто раз говорил: давай я тебе восстановлю отчет о проверке рудника по буковке и сделаю новую расшифровку запроса, который мы делали в Лензолото по этому руднику. Ничего более добавить я не в силах. В конце концов, Федя, копия ответа Лензолота у тебя есть. Прикладывай к нему мой отчет, обосновываый свой криминал, добивайся создания новой комиссии, и находите на этом заброшенном Богом и людьми руднике то, что вы там хотите найти. Вот и все проблемы, Федя!
– уверенно произнес Влад, потягивая брусничный морс из хрустального стакана и подмигивая Леночке.

– Ты, Влад, этот морс словно мою кровушку сосешь, давай лучше по рюмке водочки выпьем, - сменил тему Туркин.

Наконец, праздничный обед закончился, и Леночка с Владом, поблагодарив хозяев, вернулись к себе. Леночку утомило это застолье с постоянными, как ей казалось, двусмысленными разговорами и полунамеками на какие-то неизвестные ей обстоятельства. И вообще, она чувствовала себя у Абасовых несколько не в своей тарелке. Влад успокоил ее, сказав, что это от непривычки к новому уровню общения, обычное дело… Встречи с людьми другого круга по-первости всегда утомляют.

Они решили прогуляться перед сном по берегу Витима. Взяли с собой Норда, и вышли в блекнущий день. Они шли по каменистому берегу, вдыхая терпкий запах хвои и любуясь видом окутанных вечерней дымкой сопок.

– Через пару недель тайга зацветет, вот тогда ты ощутишь настоящий аромат ее шкуры. Между прочим, очень сексуальный дух весной от тайги исходит. Я читал где-то, что подобное бывает весной в березовом лесу, но тайга возбуждает гораздо сильнее, - сказал Влад.

– Сильнее всего возбуждает любовь, - вставила Леночка, - впрочем, даже эротические сцены, я не имею в виду всякие там «мурзилки» по видаку, а сцены из живой жизни.

И Леночка рассказала мужу, как она апрельским прохладным вечером гуляла в сквере возле московской квартиры и заметила на декоративной лавке без спинки влюбленную парочку, сидящую в странной позе. Сначала она очень удивилась, увидев, что из-под черной накидки у девицы выглядывают явно мужские ноги в ботинках и брюках. Но, подойдя ближе, увидела, что парень сидит на торце лавки, а она у него на коленях. Ее сапожки белели у парня за спиной. Накидка все скрывала, но по их подергиваниям Леночка догадалась, чем они заняты. Когда она с ними поравнялась, парень совсем втянул голову в плечи, и на лавке осталось теперь лишь одно четвероногое плавно вздымающееся и опускающееся существо с красивой женской головкой. Пройдя мимо них, Леночка оглянулась и встретилась глазами с девицей, издавшей в это время тихий стон. Через мгновение девица развела в стороны над головой парня свои изящные ручки и кокетливо улыбнулась, как бы давая понять: «Ну что же поделаешь, раз ему так хочется!». Леночка улыбнулась ей в ответ и пошла дальше с каким-то легким, светлым чувством на душе. Вроде бы и то и се, и пятое, и десятое, как говорится, а вот не было никакой пошлости в этом, а красота была. Вот что такое настоящая любовь.

Влад с любопытством выслушал рассказ Леночки и весело предложил:

– А давай и мы попробуем так?

– Ну что ты, любимый, здесь таких скамеек нет, как в Москве, а камни холодные.

– Нет, я хочу по-московски, - завелся Влад.

Он взял Леночку за руку и подвел к большому кубообразоному валуну с гладкой как у стола поверхностью. Бросил на валун свою куртку, и через мгновение Леночка уже сидела у него на коленях в той же позе, о которой только что рассказывала так красочно. Норд носился вокруг них кругами и заливисто лаял, топя их сладострастные стоны в своем собачьем восторге.

Вдруг она заметила, что на площадку портового крана, стоящего метрах в ста впереди, вышел парень и с любопытством стал наблюдать за ними. Леночка сделала ему приветственный жест руками, вскинув их высоко вверх над головой Влада. Парень в ответ поднял вверх большой палец, как бы сигналя: о’кей, молодцы, - и скрылся в башне крана.

– Кому это ты там знаки подаешь?
– поинтересовался Влад.

– Нашей любви, дорогой, - игриво ответила она, натянув белые лосины.
– Пошли скорее домой, я замерзла немножко, чаю хочу, - добавила, нарочито застучав зубами, - Бр-ры-ры, холодно.

Влад подхватил ее на руки и всю дорогу нес, словно сокровище, бережно и крепко прижимая к себе. Спустил жену на землю он лишь возле дома.

Потом был романтический ужин при свечах и под пение магнитолы, с шампанским и местными деликатесами, после чего они плескались в ванне, наполненной душистой импортной пенкой, были бесконечные поцелуи и восторги любви, и бесконечные разговоры и рассказы взахлеб, и снова поцелуи и восторги. И так долго-долго тянулась эта восхитительная ночь. Прижимаясь к мужу в постели и нежно водя пальчиком по его бороде, Леночка разговорилась о его друзьях: