В чужом обличье
Шрифт:
Но затем Реймонд припомнил слухи в Нуандише и отказался от такой идеи.
– Пока ещё неясно, — сдержанно произнес он, — хотя факт колдовства не подлежит сомнению.
– Да я…
– Погодите, Вылинас, — вскинул руку Реймонд.
До поездки и учёбы в университете он вряд ли смог бы так небрежно останавливать князей, разыгрывая роль деда. Но в Вагранте он повидал всякого и мог воспринимать князей без особого пиетета.
– Пока цто неизвестно, кто колдовал, когда и зацем, а знацит, всё надо сохранять втайне. Если те, кто колдовал, услышат об этом, они могут добраться до вас, вашей семьи и клана. Я знаю, цто вы бесстрашны и готовы сразиться
– Намрийцы, — пробормотал с презрением князь, держа руку на кинжале.
– Сейцас я поставил защиту, но когда меня не будет, враги могут подслушать ваши разговоры, так цто луце вообще ницего не говорить. Даже жене и детям, советникам, самым верным людям — никому!
– Думаете, предательство? — помрачнел князь. — Моих людей околдовали?
– Вряд ли, — покачал головой Реймонд. — Ну, подумайте, зацем околдовывать ваших людей, когда можно околдовать лицно вас?
Князь вспыхнул, вскочил, пылая гневом. Реймонду на мгновение стало страшно, но он напомнил себе, что князь гневается на колдунов, и вообще, надо сохранять спокойствие, иначе «игра в деда» рухнет.
– И будь вы околдованы, Вылинас, вы бы тоцно не стали бы беспокоиться из-за происшествий, закрыли бы на них глаза или даже не думали о них. Не стали бы говорить мне. Так цто вы не околдованы.
Князь выдохнул, сел, придвинулся к Реймонду, глядя в упор:
– Любая помощь, магистр! Любая! Только скажите!
Реймонд вспомнил о знахарке, хотел посоветовать перенести её в замок князя. Потом вспомнил, что та встает через раз, то ли от старости, то ли от болезни. В любом случае толку немного, а чтобы толк был — надо лечить, а значит, звать Светлу Тарниш. И зачем ему, что Реймонду, что образу Агостона, такой огромный геморрой на ровном месте?
– Молците об этом разговоре, все будут думать, цто мы беседовали о месторождении серебра неподалеку от того завала, цто я убрал.
Ну, не совсем он, но какая разница?
– Вы делали вид, что ищете серебро и чините склон, а сами искали следы колдовства, — сделал вывод князь, подкрутил ус и заметил с одобрением. — Хитро!
– Сохраняйте бдительность, вдруг кто-то поведёт себя необыцно? Слухи и происшествия, если бы вы собрали незаметно, не привлекая внимания, всю информацию о них, было бы замецательно, — медленно заговорил Реймонд. — Нужно будет объехать долину, поискать следы в других местах, просто осмотреться, вдруг цто-то да бросится в глаза? Сейцас оцень трудно утверждать цто-то наверняка, кроме того, цто тот склон не сам съехал вниз. Возможно, готовится цто-то масштабное, а может, просто кто-то балуется, не зная, как скрывать следы.
– Балуется! За такое баловство положена казнь!
– Перпетолису нужны маги, — заметил негромко Реймонд, словно невзначай. — Уверен, король Гарриш обрадуется, если мы найдем нового мага, выделит деньги на стипендию и обуцение.
Он незаметно поглядывал на Вылинаса. Так себе проверка, конечно, но что поделать, не учился Реймонд на шпиона. Вообще не учился, чего уж там. Князь задумался, рука снова потянулась к усу.
– То, конечно, дело доброе, полезное, — неохотно признал Вылинас.
– Вот еще прицина не торопиться, внацале присмотреться и понять. А то спугнем, убежит через горы… к тем же намрийцам, — поддал жара Реймонд.
– Такого предателя, способного сбежать к намрийцам, нам не надо! Сам зарежу такую подлую змею!
– Это лишь предположение, — постарался успокоить его Реймонд. — Мы,
маги, вынуждены уцитывать все варианты, цтобы не натворить дел.– Нелегкая у вас, магов, жизнь, — с искренним сочувствием вздохнул Вылинас, и по тону его чувствовалось, что местами с «магистром Хатчетом» он точно не поменялся бы.
Задумка Реймонда была простой, он подсмотрел её у доньи Августины. Посетить все места «порчи», поколдовать с формулами, отмечая на самодельной карте направления, затем попробовать найти перекрытие. Именно так донья в долине Понс искала перманет драконис, правда, так ничего и не нашла, но это уже такое: трудно найти то, чего нет и никогда там не было.
– И давно это у неё? — спросил Реймонд.
– Дык эта, шестой день ужо, уважаемый магистр, — почтительным тоном отозвался пожилой пастух, мнущий в руках высокую шапку. — И эта, Денька, только первой была, затем Искорка и Рада тоже заболели.
Реймонд посмотрел на указанных коз и чуть покачал головой. Впалые глаза, пожелтевшая, падающая шерсть, язык в странных пятнах. Отравление или порча? Не настолько он разбирался в козах, чтобы с ходу разобраться.
Вышеозначенная Денька уже даже не двигалась - лежала на боку и тяжело дышала, вывалив язык, словно собака, а не коза. Преданно смотрела на пастуха Боромила и жалобно, тоненько мемекала. Реймонд потер подбородок, затем спросил:
– У других пастухов кто-то заболел?
– А как же! — воскликнул Боромил и начал перечислять, загибая морщинистые, узловатые пальцы. — Сам Вандис заболел и три козы, а также корова его свояченицы, да у тёщи моей четвёртый день зуб болит - злая, как грых, а у Богумила на подворье третьего дня половина курей передохла, а у соседей его…
Реймонд слушал его, не стараясь запоминать имена, просто поглядывая в записи, собранные людьми князя Вылинаса. Там ничего не было о болезнях коз и прочего домашнего скота. Не сочли порчей? Слишком мелковат уровень для людей князя? А если бы заболевших коз прирезали и привезли, как подать, князю? Если это порча, то могла ли она передаваться через мясо?
Столько вопросов и ни одного ответа.
– А лекарь козий наш, ну, старый Горонул, тот только руками разводит, — продолжал степенно вещать Боромил, глядя на «магистра Хатчета», — да с ног сбивается: все к нему идут, надеются, что он вылечит. Да, ещё…
Он замялся.
— Ну, не томи, цего ещё-то? — проворчал Реймонд.
— Даргас Остраниш, племянник троюродный князя, в последнее время сам не свой, — неохотно поделился с ним Боромил. — Раньше-то ни одной юбки, охальник, не пропускал, речи сладкие девкам сказывал да на сеновал зазывал. И мужним жёнам проходу не давал, кобель! Виданное ли дело, даже тёщу мою, уж на что страшная, и то по заднице прилюдно хлопнул! Нет, за тёщу-то мне не обидно, чего ей, грых её, сделается? А вот за девок-то его шибко не любят наши…
— Так цего не побьют тогда? — поинтересовался Реймонд. — Али князь заступается?
— Да не, Спаситель с тобой! — Боромил замахал руками. — Наш князь — человек понимающий, по обычаям живёт, народ не забижает. Если побьют его племяша за дело — не скажет слова дурного. Да только видали вы того Даргаса? Он сам кого хошь в бараний рог согнёт! Так и ходил, девок портил, кобель неугомонный!
— И цто же?
— Да в последнее время — как отрезало! Ходит Даргас Остраниш хмурый, пьёт, любой юбки сторонится, — с нескрываемым удовлетворением поведал Боромил. — Бабы шепчутся: отнялось у него там всё, услышал Спаситель наши молитвы.