В чужом отражении

ОН, увидев продемонстрированный аппарат, прищурился — понял, что эта дешевая модель, а не то, что было отправлено с Пашей, вздрогнул и посмотрел на меня.

Видимо, думал, что я испугаюсь заглянуть ему в глаза. Но сейчас мне было уже всё равно.

«Ты можешь продолжать изображать из себя любящего супруга, но я-то знаю, кто ты на самом деле. Ты монстр».

Он дернулся — будто не ожидал такой реакции от меня, даже немного приподнялся, будто собираясь поменять место … но, тут же передумал, так и оставшись сидеть на своём стуле.

— Расскажете про прием, а – попросила мама, покосившись на бабушку: не устала ли ещё бабуля от нашего разговора, не пора ли перемещаться в другую комнату.

— Что ты хочешь услышать? – спросила я, изображая дружелюбную заинтересованность.

«Да, да, я люблю ходить по приемам и могу рассказать обо всём, что пожелаете, только дайте мне подсказку, что вас интересует».

— Ммм, а там были известные люди? – спросила бабушка.

— Политики были, — кивнула я. – Губернатор, мэр… люди из их администрации.

— А звёзды? – спросила мама. – Столичные звезды были?

— Некоторые, — задумавшись, ответила я и назвала пару фамилий, которые точно присутствовали. Повернулась к НЕМУ и спросила:

— А ты кого видел?

ОН, впиваясь взглядом в моё лицо, фальшиво расслабленно перечислил несколько фамилий, отчего мама и бабушка заохали и решили поискать по телевизору местные новости: а вдруг как нас показали вместе с их любимыми артистами.

Наконец, заметив, что бабуля начала уставать, я, расцеловав обеих родственниц, отправилась восвояси.

К сожалению, ОН покинул палату вслед за мной.

Честно говоря, я предполагала нечто подобное: чудовище всегда любило поиграть со мной, и потому попыталась оторваться, свернув в ближайший коридор.

ОН всё равно меня догнал.

— Яна… Яна, постой!

Меня схватили за руку и развернули к себе.

Я не хотела демонстрировать ему свою слабость, но всё равно невольно поморщилась: он схватил меня как раз в том месте, где уже проступили синяки после вчерашнего. Не ожидая боли, я не смогла «удержать лицо».

— Что…

ОН, кажется, делал вид, будто беспокоится обо мне. Словно это не он вчера трахал меня в машине как куклу, с силой скрутив мои руки.

Как будто это не он уничтожил всё хорошее, что было между нами. Как будто это не он был виновен в моих синяках на руках, бедрах, талии.

Дураком этот монстр никогда не был: ему хватило ума понять, что я не просто так вырядилась в кофту с длинным рукавом в июне месяце. Задрав мой рукав, он увидел синяки…

— Янка… — поражённо прошептал монстр. Так, будто он и невиновен во всех этих синяках. Как будто это была не его вина.

Меня сграбастали в жесткие, нежеланные объятия, начали целовать…

— Прости меня, девочка… Прости! – Его губы искали мои, пальцы ласково трогали синяки на запястье, как будто пытаясь вылечить их лаской. — Я не знаю, что вчера на меня нашло.

Я уклонилась от его поцелуя, максимально (насколько могла в этом положении) отвернув голову в сторону.

— Я как услышал про развод, у меня просто снесло крышу. Янусь, солнышко моё, прости меня…

Он что-то торопливо говорил, что-то шептал, насильно прижав мою голову к своей груди, но мне было всё равно.

Потому что целая я все ещё находилась в машине с его двойником — его неправильным, жестоким отражением, которое хотело причинить мне боль.

— Как ты себя чувствуешь? – спросил монстр. – Может быть, тебе надо показаться врачу… Я не повредил тебя вчера?

Переменив положение, он вынудил меня поднять голову таким образом, что я больше не могла избежать его взгляда.

Обеспокоенные глаза некогда любимого мужа… Глаза монстра.

— Яна, может, тебе нужно к врачу?

И тогда я рассмеялась.

Звонко расхохотавшись на весь коридор, я весело заметила державшему меня в руках монстру:

— Сначала калечим, а потом лечим, да?

И замотала головой, стараясь не обращать внимания на то, как глаза цвета моря стремительно темнеют после моих слов.

А мне было уже всё равно. Половина меня – та, что с чувствами – до сих пор кричала от боли, чувствуя в себе часть этого монстра, и больше всего на свете хотела умереть.

Глава 28

Оказалось, что пустым людям живётся проще. Легче. Спокойней.

Никаких сожалений, никаких переживаний, никаких радостей — одна сплошная пустота.

Наверное, так себя чувствуют пластиковые куклы, что стоят на полках магазинов и безразлично глядят на всё происходящее вокруг них. Их не беспокоят людские радости, им безразличные слезы горя… они просто стоят, безразличные ко всему снаружи и абсолютно пустые внутри.

Но…признаться честно, мне где-то нравилось это состояние. По крайней мере, я стала реже просыпаться от кошмаров, реже видеть себя поломанной игрушкой в его машине, под ним… Вспоминать это все ещё было больно — и я делала всё возможное, чтобы выкинуть эти воспоминания из своей памяти. О том, как он всё уничтожил.

Безразличие на самом деле не убивает. Оно дарит исцеление.

Представив себя безразличной пустой куклой, я вдруг поняла, что мне теперь не надо больше никого бояться… А что бояться, если всё самое ужасное уже произошло?

Я также ни о чем не сожалела — как можно жалеть преступника и монстра, который лишь прикидывался человеком.

Не надо было и горевать о своей любви — у пустых кукол нет чувств, и их не тревожит отсутствие подобного пустяка у других.

Растеряв от боли все свои мысли, я просто жила –продолжала жить– не стараясь больше думать ни о чем серьёзном.

Правда, сам монстр этого не понимал.

Он то и дело появлялся в моей жизни: случайно оказывался рядом с моей работой, когда я вечером выходила на улицу; внезапно стал закупать продукты в Пятёрочке возле моего дома — и именно тогда, когда я там оказывалась. А ещё он, на правах единственного зятя, часто навещал моих родных.

Избежать последнего оказалось самым сложным.

Когда бабушку выписали из больницы, они с мамой вернулись жить в частный дом. Добираться до них из города было не совсем просто: на такси – дорого, на автобусах – долго и неудобно. А ещё, автобусы ходили редко…