В чужом теле

Зашуршали купюры еще одна роспись, и я с удивлением смотрела на толстую пачку купюр, наверно я столько никогда не видела. Но обольщаться слишком не стоило. Часть денег пойдет на оплату ипотеки родителей Леры. Об этом мне вчера рассказала Аня, строго настрого предупредив какой размер суммы я должна отправлять им каждый месяц. По ее словам, Лера надеялась, поработать в Японии и закрыть долг полностью, но учитывая некоторые изменившиеся обстоятельства, произойдет это явно нескоро. Конечно, мне хотелось поскорее помочь брату, но я не имела оставлять других людей без жилья, как не имела права нарушать правила чужой жизни. Но хотя бы пять-десять тысяч я собиралась отложить для Вани и как нибудь передать маме. Какую-то сумму придется отдать педагогам я не знала, да поддержание Леринной красоты обойдется в кругленькую сумму, учитывая на какое обилие процедур меня записала Аня в различные салоны Москвы, со словами «Внешность требует инвестиций». Впрочем, я и сама это понимала. За один день показа Лера получала больше чем я за месяц в больнице, учитывая подработки. Просто непривычно было тратить на себя, и предчувствуя будущие рассходы, меня не покидало чувство вины.

Только я вышла из банка, как позвонил Андрей и сообщил что задержится. Я попыталась сказать, что расстроилась, наверно так и должна вести себя любящая невеста, но собственный голос казался пропитанным фальшью. Положив трубку, выдохнула с облегчением. Значит, в запасе был еще один день. Но расслабляться не стоило, впереди меня еще дали уроки, организованные Аней.

Нужно было торопиться в модельное агентство, где Аня и решила организовать мне уроки. И только сейчас поймала себя на мысли, что банально не знаю, где оно находится. Пришлось звонить менеджеру и уточнять. Аня подобному вопросу удивилась и даже несколько растерялась, но ответила, явно думая о том, как я могу не знать подобных мелочей. Что ж нужно как следует сегодня ее расспросить обо всем в рабочей жизни Леры. Эх, еще бы мне кто о личной рассказал.

При агентстве находилась и модельная школа, Аня тут же провела меня в один из учебных классов и представила преподавателю, высокому мужчине в черном, и судя по его удивленной реакции, Леру он знал.

— Смену ращу, — пояснила Аня. — У девочки как раз типаж Литвински. Собственно мне и нужна фирменная походка Леры

Ложь давалась ей на удивление легко. А мужчина внимательно оглядывал меня со стороны.

— Надеюсь, смену потом никто не съест, — нехотя выдавил и подошел ближе ко мне. И начался урок.

Как ни странно, обучение модельной походки началось с того что меня учили правильно стоять, постоянно поправляя, и комментируя малейшее шевеление. И только потом преподаватель перешел к самому дефиле, и после первого же прохода обрушил на меня море критики. Я молча стояла и слушала и кивала. Было обидно выслушать столько негатива о себе, но пришлось напомнить, что это нужно для того, чтобы работать. Более того, я заплатила за это деньги, и обязана научиться.

Впрочем, каких-то результатов я все-таки добилась. Преподаватель меня все-таки похвалил, и протягивая конспекты (кто бы мог подумать что есть конспекты по дефиле) сказал:

— Не забывай, ты не Прет-а-порте, ты — кутюр. И должна вести себя как кутюр.

Что ж, похоже, это не последнее с ним занятие, и учитывая их стоимость, мне следует надеяться что научусь я быстро. У меня было подозрение, что Анна специально выбрала преподавателя с высоким ценником, чтобы у меня была дополнительная мотивация для скоро обучения.

Как только, преподаватель скрылся за дверью, Аня сказала:

— Тебя сожрут на первом показе.

В ее голосе не было злости. Она просто констатировала факт.

— Плохо, Лера плохо.

— Алена, — поправила я машинально.

— Лера, и только Лера, другого имени у тебя нет.

В ожидании другого преподавателя женщина предложила мне изучить портфолио Леры, обратить внимание на позы и попытаться запомнить выгодные ракурсы. Последующий урок как раз касался фотосъемки.

Правда, и это оказалось не таким легким. Я никак не могла расслабиться. Нужно было застывать в различных позах, и постоянно искать более выгодный контролировать лицо, улыбку, постановку рук и ног, при этом без устали улыбаться либо показывать нужные эмоции. Особенно убивала загадочная фраза " улыбайся глазами", которую я никак не могла понять.

Мы занимались до самого позднего вечера. Ноги гудели от усталости, глаза слипались, хотелось уже банально спать. В конце, когда я уже валилась с ног, Аня, просматривая результаты наших совместных трудов, сказала:

— Неплохо. — Казалось, уголки ее губ дрогнули, как будто промелькнула улыбка. — Ни Лера, — покачала она головой, — Но работать ты можешь.

Мне показалось, или меня действительно похвалили?

— А значит завтра вместо Ники отправишься на съемку.

— На съемку? — Похоже, я ослышалась. Не собирается же она после одного занятия отправит меня уже работать.

Очевидно, она заметила мой испуг и пояснила:

— Попрактикуешься, заодно и подзаработаешь. Или у Андрея деньги будешь просить? — мягко поинтересовалась она.

Я покачала головой. Она права, чем раньше я начну зарабатывать, тем лучше для Вани.

На следующий день я отправилась на место съемок. Кожу покрывали мурашки, я чувствовала как предательски дрожат коленки. Слова Ани, что фотограф не слишком известный, меня никак не успокаивали.

Встретили меня весьма вежливо. Аня сообщила, что Ева, выбранная для съемок, заболела. И агентство дабы не портить свою репутацию готова отправить на съемки меня, дабы не портить свою репутацию. Естественно, никакой болезни не было, а Аня, как всегда, солгала. И что-то мне подсказывало, что в модельном бизнесе это было явно распространённой практикой.

Стилист тут же утащил меня в гримерку готовиться. Волосы скрутили в тугую гульку. Губы накрасили алой помадой, после чего меня облачили в прямое красное платье в пол.

Когда я вышла из гримерки, фотограф все еще снимал другую модель, я должна была быть последней. И подойдя ближе, чтобы увидеть, как все проходит я услышала:

— А теперь повернись, покажи мне эмоции, покажи мне глаза.

Этот голос я хорошо знала. Когда-то при его звучании мое сердце было готово перевернуться и сделать сальто. Это голос принадлежал Антону Макарову, моей первой школьной любви. Из-за светлых волос и приятной улыбки девчонки называли его «солнечным мальчиком». От него всегда веяло позитивом и каким-то невероятным теплом.

В школе я никогда и надеяться не могла на его симпатию, так списать домашку, в лучшем случае перебросится пару фраз. Даже эту малость я считала за счастье. Слишком хорошо понимала, что я ему не пара, что не стоит и пытаться добиться его внимания. Я привыкла, что для него я была пустой тенью, и оставила всяческую надежду понравиться ему. Но сейчас, оторвавшись от фотоаппарата, он смотрел на меня с неподдельным восхищением, будто не в силах оторвать взгляд, отчего тут же потеплело на сердце, а губы сами собой расплылись в улыбке.

— Валерия Литвински, — почтительно произнес он и сделала шаг вперед, чтобы поцеловать мне руку. Такой приятный немного пижонский жест. Пронзительный взгляд снизу вверх, от которого у меня тут затрепетало сердце в груди.

— Рад, что вы согласились участвовать в нашем проекте, сказал он и начал рассказывать подробнее о концепциях и собственных задумках. Захватив мое внимание, он явно позабыл о девушке, которую только, что снимал, и через несколько минут она сама решила покинуть фотозону, так ничего не сказав фотографу. Как говорила Аня, модель не должна ни на что жаловаться, ей платят не за это.