В деревне Молочко все спокойно

– Ну, мы пойдем пока, – перебил ее невнятную речь Вольга. – Дела у нас. А поиском ваших братьев мы чуть позже займемся, не обессудьте.

Мужчины дружно направились к терему Остапа, и я следом за ними. Спину сразу захотелось почесать. Стоят, провожают недобрыми взорами, мысленно, скорее всего, сыпля проклятиями, считая меня главной соперницей. С чего, непонятно. Неужто успела дать повод?

Дверь нам открыла хмурая Василиса Никитична. Увидев на пороге богатырей, грусть с ее лица словно дождевой водой смыло. Ливнем, в мгновение ока пробежавшемся по бледной коже и придавая ей румянец, мало похожий на здоровый. Эк ее наличие в нашей деревеньке витязей приободрило.

– Белозор, Вольга, Радим, – встрепенулась супруга старосты. На меня она свой блестящий взгляд не обратила. Раньше я считала, что эта женщина более разумная. На деле оказалось… что оказалось. – Чем обязана?

– Пришли с чертом потолковать, – слово взял Зорька (не могу до конца отказаться от этого прозвища). – Впустите в дом. У нас мало времени.

– Ах, конечно, – засуетилась женщина, отходя в сторону и пропуская молодцев в дом. Я, опять же, плелась следом. – Супруг еще спит. Плохо себя чувствовал всю ночь. Будить его или не надо?

– Не стоит, – подходя к лестнице, ответил Белозор.

– Но мы не можем обещать, что он не проснется от шума, – предупредил Василису Радим. – Любава, душа моя, ну где ты там?

Я и рта раскрыть не успела, как меня перехватили за запястье и повели на второй этаж. На середине лестницы наглая рука переместилась на талию. Хлопнула по ладони богатыря, случайно привлекая тем самым внимание остальных. И если Вольга скользнул по нам мимолетным взглядом. То идущий впереди нас всех Зор был, мягко говоря, недоволен. Прямо… очень мягко говоря.

– Руку убери, – прошипела, с опаской поглядывая на голубоглазого. – Убери, смертник.

Радим, почему-то довольно хмыкнув, свою наглую конечность убрал, отступил на шаг назад, позволяя мне дальше идти самостоятельно. Только после этого движение возобновилось.

Пока никто не видел, показала бабнику красноградскому кулак. Еще бы и «добрым» словом наградила. Но девушкам не принято браниться. Пришлось прикусить язык и притворяться кроткой, скромной девой, до чертиков боящейся чертиков. Мысленно представляя, как одному конкретному рогатому стукаю несчастной скалкой по рогам.

Поднявшись на второй этаж, задерживаться там не стали. Прошли к другой, более узкой лестнице, Белозор отпер ключом замок, что висел на небольшой дверце, и вошел, собственно, на чердак. Мы прошли следом. Василиса осталась топтаться внизу, слушая храп своего супруга. Храпел он, кстати, знатно. Сразу видно, не солгала женщина – Остап на самом деле спит и просыпаться не собирается. Даже если богатыри начнут хвост черта бантиком завязывать.

Сила темная мало походила на эту самую силу. Скукожившись, обладатель свиного пятачка, сидел прямо на полу в дальнем углу и в задумчивости жевал соломинку. Где ее раздобыл, одним богам известно.

– Чего пришли, горемычные? – черт посмотрел на нас, сморщил морду, почесал рукой за ухом. – Надеетесь, что я все вам расскажу?

– Нет, – заговорил Зор, медленно подходя к пленнику ближе. – Просто так ты ничего не скажешь. А вот если тебе рога обломать и на копыта подковы новомодные прицепить…

– Ты на что намекаешь, богатырь? – сразу насторожился черт. – Какие еще подковы?

– Да есть такие, новомодные, – поддержал товарища Вольга. – Специально для таких как ты сделаны. При ходьбе они противно цокают.

– Ох уж эти кузнецы, да алхимики, – покачал головой черт. – Чего только не придумают. То металл прочнее обычного сотворят, то не промокающую писчую бумагу наколдуют.

– Разговор не туда заходит. – Белозор остановился в каких-то паре локтей от темного. – Ты вот что поведай: что твои собратья в доме Любавы ищут? По-хорошему отвечать не захочешь, – мужчина красноречиво размял пальцы рук, – заставим. На этот раз щадить не будем. Надо было сразу из тебя всю правду выбивать.

– Да знаешь ли ты, богатырь, – прорычал чертик, – что с тобой за это хозяин сделает?

Хозяин… значит, ими управляет мужчина? Или этот прохвост так сказал специально, чтобы ввести нас в заблуждение? Думаю, богатыри не настолько наивны и, так же, как и я, не торопились верить быстро произнесенным словам.

– А ты поведай мне, – продолжил странный разговор Белозор, – что он сделает. Интересно послушать.

– Подловить меня хочешь, безродный? – теперь черт шипел. – Правда может стоить тебе жизни. Благо что горевать по тебе никто не станет.

– Ты, я посмотрю, – молодец оставался невозмутимым, – пытаешься во мне определенные чувства пробудить. Бесполезное занятие.

– Вот и меня на откровенность подбивать бесполезно.

Соломинка из его пасти упала на пол. Черт поднялся, стукнул пару раз левым копытом по дереву, хлопнул в ладоши… Его тело стал окутывать красноватый туман. Когда я уже забеспокоилась, что он сбежит, Зор ухватил этого паразита за ухо и потянул на себя. Вольга с Радимом в мгновение ока оказались рядом. Оборотень сжимал тонкий кинжал, а его товарищ меч.

– Понадеялся, что сбежать сможешь? – хмыкнул богатырь, крепко удерживая рогатого за многострадальную часть тела. – Выжидал, чтобы нас удивить иль напугать?

– Ничего не скажу, – пропищал черт, прикрывая один глаз. – Отпусти, деспот. Ухо оторвешь!

– Сейчас еще и хвоста лишишься, – пригрозил Радим, направляя на нервно подергивающийся хвост свое оружие. Всего пара шагов, и он на самом деле мог его отсечь. Если клинок хорошо заточен.

– Любава, – Белозор смотрел холодно. От этого взора хотелось сбежать, запереться у себя в избушке и не выходить оттуда, пока богатыри не вернутся в столицу. – Выйди, тебе здесь более не на что смотреть.

– Это ты к чему? – громче заверещал черт, пытаясь вырваться. Сейчас ему, кажется, и уха жалко не было. – Пусти, а то хуже будет.

– Любава…

Отошла к двери, но спускаться вниз не спешила. Я понимала, что витязи не цветочки возле своего терема сажают. И не крестиком в свободное время вышивают. Однако, проще было думать, что они способны на кровожадность лишь в крайнем случае, когда им угрожает смертельная опасность. Если выбор заключается в том, кто останется в живых: ты или противник, тут нечего думать. О благородстве и самопожертвовании в таком случае лучше забыть.

Конец ознакомительного фрагмента.