В глубь времен

— Что им еще нужно? — крикнул худенький мальчик с обнаженным торсом и короткими волосами. — Это уже война! Скажите нет! Вместе со студентами! Нет войне! Нет! Нет! Нет!

Его призыв не вызвал никакого отклика. Люди, стоявшие рядом с ним, разошлись и исчезли по одному, или держа друг друга за руки. Они понимали, что кричать "нет" или " да" бесполезно.

Элеа и Пайкан поспешили ко входу в общий лифт, надеясь проскользнуть в толпе, чтобы достичь Поверхности. Оказавшись там, они бы нашли выход из положения. А сейчас у них не оставалось времени для размышления. Зеленые охранники уже появились в конце улицы. Они по трое продвигались вперед и загораживали все проходы, проверяя личность каждого. Толпа волновалась и нервничала.

— Кого они ищут?

— Шпиона!

— Енисора!

— На Пятом Уровне появился енисор!

— Целый гарнизон енисоров! Саботажники!

— Внимание! Слушайте и смотрите!

Посреди улицы возникло изображение Кобана. Оно повторялось через каждые пятьдесят шагов, возвышалось над толпой и деревьями, воспроизводя один и тот же жест, одни и теже слова:

— Слушайте и смотрите! Я Кобан. Я ищу Элеа 3-19-07-91. Вот ее лицо.

Вместо Кобана появилась фотография Элеа, снятая несколько часов назад в лаборатории. Элеа повернулась к Пайкану и уткнула свое лицо ему в грудь.

— Ничего не бойся! — мягко сказал он. Он погладил ее щеку, подхватил под руку, отвязал ленту с плеча и закрыл ею шею, подбородок, лоб и волосы Элеа. Такую одежду иногда носили мужчины и женщины, и в ней ее трудно было узнать.

— Я ищу эту женщину, чтобы ее спасти. Если вы знаете, где она, покажите мне ее. Но не трогайте ее… Слушайте, Элеа! Я знаю, что вы меня слышите. Заявите о своем местонахождении вашим Ключом. Заявите о себе и не двигайтесь больше. Слушайте и смотрите. Я ищу эту женщину Элеа 3-19-07-91…

Один человек ее узнал, узнал по глазам. Ни у одной другой женщины не было глаз подобного оттенка, ни в Гонда-7, ни, быть может, даже на всем континенте. Человек прислонился к стене между двумя стволами деревьев, с ветвей которого свисали машины, распределяющие воду, питание и тысячи необходимых или просто желаемых предметов, которые можно получить с помощью Ключа. А он не может ничего получить. У него Ключа нет. Он пария, бесключник. У него нет счета, и он живет милостыней. Он протягивает руку, и люди, которые приходят попользоваться этим лесом разноцветных машин, дают ему какую-нибудь вещь или немного еды, которую он тут же ест или прячет в карман. Чтобы скрыть постыдную оголенность своего пальца без кольца, он носит вокруг фаланги среднего пальца черную ленточку.

Он видел, как Элеа спряталась на груди Пайкана, а тот завуалировал ее лицо. Он поймал ее взгляд и тут же узнал голубые глаза, которые только что показывали на экране.

Зеленые охранники медленно приближались. Каждый человек, мимо которого они проходили, должен был вставить Ключ в пластину, прикрепленную к запястью охранника и служившую своеобразными наручниками: Ключ человека, которого искали, невозможно было оттуда вытащить.

Элеа и Пайкан удалялись. Бесключник последовал за ними. Они никогда прежде не пользовались общим лифтом, посещаемым обычно плохо назначенными, теми, кто не держал друг друга за руку и кто нуждался в чужих спутниках жизни. Но вскоре они поняли, что на этот раз им при всем желании не удастся в него сесть: крутящиеся двери пропускали только по одному человеку и только тогда, когда он вставлял свой Ключ в пластинку…

Они не смогут воспользоваться ни этим лифтом, ни каким другим, ни одной транспортной платформой, не смогут получить ни пищи, ни питья. Ничего. Они ничего больше не смогут получить.

Гигантское изображение Элеа преграждало улицу.

— Университет ищет эту женщину Элеа 3-19-07-91. Он ищет ее, чтобы спасти. Если вы ее увидите, не трогайте ее. Следуйте за ней и укажите на нее. Мы ее ищем, чтобы спасти. Элеа, я знаю, что вы меня слышите… Сообщите о своем местонахождении вашим Ключом.

— Они смотрят на меня! Они смотрят на меня! — дрожа шептала Элеа.

— Нет, — успокаивал Пайкан. — Они не могут тебя узнать.

— Вы ее узнаете по глазам. Посмотрите в глаза этой женщины. Мы ее ищем, чтобы спасти.

— Опусти веки! Смотри под ноги!..

Тройной конвой зеленых охранников появился на Одиннадцатой улице и начал продвигаться вперед. Выхода не было. Пайкан бросал вокруг отчаянные взгляды.

— Хорошенько посмотрите в глаза этой женщины…

Каждый из глаз на изображении был выше, чем дерево, и голубой ирисовый цвет казался открытой дверью в ночное небо. Золотые искорки горели в них, как на небосклоне. Изображение медленно поворачивалось, чтобы каждый мог видеть его в фас и профиль.

Раздраженная безмерным присутствием ее самой, Элеа опустила голову, согнула спину, сжала руку Пайкана в своей. Он уводил ее к дверям Проспекта в надежде обойти стражников и пробраться к выходу. Нематериальное изображение перегородило дорогу. Они подошли вплотную к нему. Элеа остановилась и подняла голову. С высоты прямо на нее смотрели ее огромные глаза на гигантском лице.

— Идем, — нежно сказал Пайкан, притянул ее к себе, и она опять пошла.

Их окутал туман из тысячи дрожащих цветов: они вошли в изображение. Выйдя из него, они оказались прямо у двери доступа на Проспект. Вдруг створки выхода резко раскрылись под напором бегущей толпы студентов — ужасающе худых, обнаженных по пояс мальчиков и девочек. На груди у девочек был изображен большой красный икс — символ отречения от принадлежности к женскому полу. Больше не было ни девочек, ни мальчиков, одни восставшие. Начав антивоенную компанию, они раз в два дня голодали, а через день принимали только энергетический рацион. Они стали твердыми и легкими, как стрелы.

Студенты бежали, скандируя слово "пао", которое означает "нет" на обоих языках гонда. Элеа и Пайкан присоединились к ним и тоже побежали, чтобы успеть попасть в дверь, прежде чем она закроется.

— Пао! Пао! Пао! Пао!

Студенты толкали их, увлекая за собой, и они продвигались вперед с большими усилиями. Пайкан локтями пробивал дорогу. Студенты скользили справа и слева и, казалось, не видели их, завороженные повторяющимся криком.

— Пао! Пао! Пао! Пао!

Наконец они достигли двери. Но вдруг толпа попятилась назад. Перед дверьми стояли белые охранники из полиции Совета, вооруженные оружием Ж.

Холодная, жестокая, бесстрастная, белая полиция появлялась только тогда, когда нужны были решительные действия. Ее члены выбирались компьютером еще до Назначения. Они не получали Ключа, им не предоставлялся кредитный счет, они воспитывались и тренировались в специальном лагере под Девятым Уровнем — ниже комплекса неподвижных машин. Они никогда не поднимались на Поверхность, очень редко поднимались над заводами. Их вселенной было Большое Дикое Озеро, воды которого терялись в темноте неизведанных пустот. На его минеральных берегах они беспрестанно устраивали безжалостные бои друг с другом. Они дрались, спали, ели, ели, спали, дрались. Питание, которое они получали, трансформировало их неиспользованную половую энергию в боевую активность. Когда Совет в них нуждался, им вводили определенную дозу этого питания, и организм, подобно тому как он мобилизует фагоциты против фурункула, доводил их боевую мощь до максимума. С ног до головы их покрывала белая клейкая лента, похожая на кожу. Открытыми оставались нос и глаза. Никто никогда не видел, какой длины были их волосы. Они носили два оружия Ж, тоже белого цвета, одно на левой руке и одно справа на животе. Только они имели право бить двумя руками. Совет бросил их в город, чтобы ликвидировать студенческий бунт.

— Пао! Пао! Пао! Пао!

Из дверей лифта продолжали выходить белые охранники. Они двигались прямо на студентов, разноцветные юбки которых заполнили всю улицу и весь подлесок. Толпа, почувствовав удар, разбегалась во все стороны. С двух концов улица оказалась блокирована охранниками, и люди бежали и просачивались в какие только возможно лифты.

Вновь появилось изображение президента — длинное, как улица, оно легло прямо на толпу и заговорило. Изображение, которое говорило без Ключа, было настолько необычным, что все остановились и стали слушать, даже охранники.